Александра Лисина - Песнь жизни

– Крикун – еще ладно, – философски пожал плечами Таррэн. – Но вот что скажет Литур?

– Га-а-ады! – Вал тихо взвыл, понимая, что пропал. Он лихорадочно заметался в тесном комнате, с досады рванул на себе волосы, яростно зашипел, потому что никто, ни одна сволочь даже не попыталась войти в его бедственное положение. И, наконец, опрометью бросился вон. Куда-нибудь подальше от этих насмешников. На поиски какой-нибудь блестящей поверхности или первой встречной эльфийки, чтобы избавиться, наконец, от этого позора. О котором, судя по всему, по всем человеческим Заставам еще о-о-очень долго будут гулять самые невероятные байки. Уж Шранк постарается, это бесспорно. Но это еще полбеды. Потому что, если вдруг за дело возьмется вдохновленная его примером Белка… а она непременно возьмется, так как все еще не простила ему глупой оплошности в Аккмале… и к ней, как всегда, с охотой присоединится Литур, который за последние годы научился язвить и насмешничать едва ли не лучше него самого…

Боже! Тогда в Пределы можно вообще не возвращаться!!

Валлин арте Кирдаис, младший сын короля Мирдаиса и единственный его наследник, в отчаянии закрыл кривящееся лицо руками и тихо застонал.

Глава 24

На Темный Лес незаметно опустилась ночь. Плавно, постепенно, заранее предупредив Перворожденных о своем неторопливом приближении. И совсем не так неожиданно, как это случалось в Серых Пределах, но это, как ни странно, никого не смутило.

С наступлением сумерек между зелеными кронами величественных ясеней мягко засветились крохотные магические светильники. Небо расцветилось искристыми точками далеких звезд. Чертоги, уже успевшие стереть с себя следы недавних потрясений и окутавшиеся новой листвой, тоже преобразились. Помолодели, посвежели, расцвели от непроходящей и искренней радости своего бессмертного Хозяина. После многих лет скорби и тоскливого ожидания сюда, наконец, вернулись умиротворение, приятное спокойствие и легкое нетерпение от творящихся перемен. Впервые за долгие века зазвучали голоса молодых эльфов, по мягкой траве протопали детские ножки, среди древних деревьев игриво рассыпался озорной смех и зазвенело радостное веселье.

Темный Лес словно просыпался от долгого забвения. Счастливо потягивался, жмурился от сладкого томления, урчал от удовольствия и с нетерпением ждал каждого нового дня, чтобы узнать о себе что-то новое. Что-то, о чем успел за эти годы позабыть, и что уже очень давно разучился испытывать.

Конечно, не исчезло в нем и некоторое напряжение, появившееся с известием о неожиданных и крайне агрессивных гостях. Темные эльфы с опаской восприняли предупреждение о том, что почти вся восточная часть их владений оказалась на время отдана в пользование стае свирепых хмер. Туда было строго запрещено заходить без согласования с повелителем, немедленно отозваны все Патрули, сняты все старые заклятия и вообще в той части Леса стало непривычно пусто, как в ограбленной сокровищнице. Даже смертные с соседних земель не совались, а поголовье крупного зверья заметно сократилось. Насчет последнего никто, в общем-то, не возражал, потому как встречаться с грозными хищниками Проклятого Леса у своего порога желания ни у одного разумного существа закономерно не возникло. Пусть лучше лосей ловят, чем кого-то еще. Однако костяных кошек не раз видели и в Чертогах, поблизости от удивительно спокойно отнесшегося к этому факту Владыке, рядом с Гончими и обоими наследниками престола. Они вели себя властно, уверенно и почти по-хозяйски, смиряясь только перед волей своего обожаемого Хозяина и его прекрасной пары. Убить, правда, никого не убили, но личная сотня высокого лорда не раз вздрагивала от неожиданности, когда рядом из ниоткуда вдруг возникала страшная костяная морда и насмешливо щурила желтые или пронзительно зеленые глаза.

К Шранку отношение эльфов было ровным и подчеркнуто вежливым: Перворожденные слишком хорошо запомнили, насколько опасен этот страшный человек. Валлина предпочитали не замечать – острый на язычок Лис всего за два дня успел извести почти половину дворцовой стражи. А после того, как из тайника был извлечен немного помятый Аттарис, от рыжего болтуна начали самым неприличным образом шарахаться. Особенно в свете его новых способностей, которые он успел не раз опробовать на многострадальных эльфах. Достаточно лишь сказать, что наглый болтун умудрился однажды заявиться в чей-то дом в личине Светлого Владыки, лицо которого скопировал с Элиара, и устроил там показательное выступление с продолжительным монологом одного актера.

Что касается Тира и Милле, то их даже спустя неделю не переставали встречать удивленными взглядами. Особенно удостаивалась пристального внимания юная Мелисса, потому что, во-первых, была единственной женщиной из древнего Рода Л'аэртэ, во-вторых – являлась кровной сестрой Тира, унаследовав от матери поразительную способность растапливать даже самые каменные сердца. В-третьих – несла в себе черты Перворожденных и смертных в удивительно гармоничных пропорциях. И наконец, в-четвертых, она действительно была ослепительно красива. Красива настолько, что среди внутренней стражи до сих пор считалось за честь отстоять долгую вахту вблизи ее скромных покоев.

Линнувиэль закономерно получил сан Старшего Хранителя Знаний. Однако, к огромному удивлению своего повелителя, особой радости это ему не принесло. Кажется, расстроило даже сильнее, чем раньше. Однако, что интересно, в последние дни его все чаще замечали рядом с леди Миреной-ис, чья роль в этой запутанной истории до сих пор окончательно не определилась. Порой эти двое просто разговаривали, подолгу гуляли вблизи Священной Рощи, неловко отводя взгляды и стараясь не касаться друг друга. Однажды даже поссорились, у всех на виду разойдясь в разные стороны и пряча расстроенные лица. Однако девушку довольно быстро перехватила Белка – с тем, чтобы отвести в Чертоги, о чем-то долго расспрашивать и надолго задуматься. А расстроенного Хранителя властно увел Таррэн, вынудив того рассказать, в чем дело, и тоже озабоченно после этого нахмурившись.

Сам молодой лорд оказался удивительно неприхотливым в запросах, поражая сородичей незамысловатой одеждой, самыми обычными манерами, удивительным спокойствием и невероятно трепетным отношением к своей разномастной, но большой семье. Каждое утро и вечер он обязательно посвящал сияющему от удовольствия сыну, проводя по нескольку часов в утомительных тренировках. Иногда вдвоем с Тиром, иногда вместе со Стражами. Но раз за разом поражая собратьев физической формой, невероятной скоростью и той ловкостью, с которой обращался со своими родовыми клинками. Порой к ним присоединялась Белка, и вот тогда возле небольшой полянки у прозрачного лесного озера собирались все, кто только мог оторваться от дел. Включая самого Владыку, Хранителей, членов Совета Старейшин и даже их личных воинов. Потому что то, что она творила вместе со своими хмерами, вообще никакому описанию не поддавалось.