Майя Ахмедова - Ледяная Королева

— От чего?!

— Видимо, затеянное колдовство продумано не до конца. Что-то мы упустили, а такие недоделки всегда опасны, причем я, как обороняющаяся сторона, должен был наверняка сильно пострадать. Это и не давало тебе покоя, а твоя обида на дурацкую шутку — самый удобный и естественный повод, чтобы скомкать всю затею, не утруждаясь объяснениями.

— Вот на кой тебе, такому догадистому, еще и «видящая»?! — буркнула я, пытаясь отвернуться, но Дин притянул мою голову к себе и несколько раз нежно чмокнул в кончик носа:

— Девочка моя…

— О господи, да он же ко всему прочему извращенец! — Я обратила страдальческий взор к небесам.

— Что извращенного в чисто братском поцелуе? — удивился принц. — Ты — это ты, в любом обличье. Если хочешь знать, даже твой запах остался прежним.

— То-то я смотрю, ты всю дорогу в моих мехах свой нос отогревал!

— А тебе и жалко? Твои драгоценные полоски никак не пострадали… И потом, кто всю ту же дорогу облизывал меня по любому поводу и без оного?!

Вот в чем явный плюс моей второй ипостаси — гораздо большая физическая сила! В человеческом виде мне бы с ним ни за что не справиться, теперь же я отвела душу, вдоволь поваляв потомка древних королей по кровати, а потом и по полу, используя довольного почему-то принца сначала в качестве игрушки, затем — подушки. Впрочем, не очень-то наше высочество и сопротивлялось, если честно… Зато как легко и спокойно было на душе теперь, когда все прояснилось и простилось!..

— И что теперь будем делать? — спросила я через некоторое время, приоткрыв один глаз.

Моя голова уютно расположилась на груди у лежащего Дина, а его руки наглаживали вдоль и поперек те самые драгоценные полоски, причем после каждого движения рисунок черным по рыжему и белому разительно менялся. Сначала я бездумно следила за тем, как полоски становятся то шире, то ýже, размещаясь то вдоль, то наискосок, а то и сплетаясь в сложный орнамент, но когда на моих боках нарисовался почти настоящий меандр,[9] а на животе — каверзно ухмыляющаяся редкозубая чертячья рожица почему-то с двумя парами рожек, не выдержала:

— Уважаемый художник… от слова «худо»! Я, между прочим, к тебе обращаюсь! И хватит уже издеваться над моей новой шубой!!!

— Ах да! Извини! — Плавным движением руки Дин восстановил природную картину и бережно пригладил мех. — Как что делать? Действовать!

— С чего начнете, ваше высочество? — Я деликатно высвободила голову, села на кровати и выжидательно прищурилась.

Дин добросовестно подумал.

— Разбужу Мастера прямо сейчас и скажу ему, что он ошибся.

— Смело! — признала я, спрыгивая на пол и потягиваясь. — Идем?

— А ты-то куда собралась?

— С тобой, конечно. Если он спросонок будет в гневе и тебя во что-нибудь превратит или развеет по ветру, я должна это увидеть — не так уж много у меня здесь развлечений!..

ГЛАВА 5

Окружающий мир выглядел сегодня как-то странно. Неизвестно, когда и куда успели подеваться привычные цвета и очертания предметов, да и сами предметы, став мерцающе-прозрачными, дрожали подобно полуденному пустынному мареву и плавно перетекали в пространстве, меняя форму и размеры, причем наличие в природе силы тяжести нисколько их не интересовало… Да и сама я словно парила в каком-то искристо-разноцветном тумане, где не было понятий «верх» и «низ», а важно было лишь собственное желание направить в любую из имеющихся многочисленных сторон свое невесомое тело… Да и тела-то как такового не было — всего лишь более плотный сгусток все того же тумана, разве что чуть менее прозрачный, но такой же подвижный и пластичный, легко меняющий очертания от любого звука… Да и звуки были здесь какие-то странные — обладали запахом и цветом и были осязаемы и различимы подобно разновеликим лоскутам просвечивающе-тонких тканей, которые в своем упорядоченном падении причудливо переплетались, переслаивались, образуя объемные многоцветные невесомые композиции…

— С возвращением! — Знакомый тихий голос, ворвавшись легкой и ослепительно-яркой шелестящей молнией в призрачный мир, заставил остальные звуки разлететься испуганными птицами в разные стороны и тихо растаять в окружающем тумане и заодно помог мне сориентироваться в этом хаосе.

Я поневоле несколько раз открывала и закрывала глаза, не в силах справиться с головокружением, потом все-таки смогла повернуть голову и с трудом сфокусировала взгляд на говорившем, пытаясь припомнить, где уже могла видеть это прекрасное мужественное лицо, которое от улыбки становится сногсшибательно обаятельным, и странные сапфирово-золотые глаза.

— Ты в порядке?

Почему он об этом спрашивает?! В этот момент моя память вдруг вспомнила о своих обязанностях и услужливо рассыпала целый ворох ярких картинок из недавнего прошлого. Приглушенный золотистый свет, заливающий необозримое пустое пространство, в котором каждый звук отдается почему-то переливчато-гулким эхом… Наша троица, стоящая бок о бок перед небольшим возвышением, на котором замерла высокая фигура в балахоне… Неприятные ощущения в области живота, «под ложечкой», при виде длинных завитков стремительно сгущающегося тумана, образующих эффектные мерцающие спирали в неподвижном воздухе над головой старого мага (я-то вижу вдобавок и волны странной, небывало мощной энергии, которые волнами расходятся от эпицентра зарождающегося торнадо!)… Еще более неприятные ощущения от суматошно бегающих вдоль всей спины ледяных мурашек и встающей дыбом шерсти… Приглушенный голос принца, читающего заклинание объединения сил… Тепло его руки, успокаивающе приглаживающей вздыбленный мех на моем загривке… Волны сухого жара, которыми буквально исходит замершая на возвышении фигура с воздетыми к небу руками, посох, вонзенный прямо в гранитный, отполированный до зеркального блеска пол, светится собственным светом, к навершию откуда-то сверху тянется, судорожно выгибаясь и громко потрескивая, мертвенно-синяя полоса мощнейшего разряда… Пульсирующее тепло моего начавшего светиться медальона отдается болезненным покалыванием где-то в самой глубине сердца… Стремительная круговерть видимых пока только мне серебристых бликов, из которых над нашими головами постепенно выстраивалось что-то вроде купола…

Развязка магического действа была стремительной до неожиданности: трехпалая рука в перчатке схватила посох, уже почти неразличимый в потоке яркого, режущего глаза и сенсоры свечения — сыплющее искрами навершие описало круг над головой в низко надвинутом капюшоне, — и нанесла решающий удар, страшный, сокрушительный, который обрушился на нашу троицу гигантским направленным торнадо с ураганным ветром и молниями. Зеркальный Щит в момент отражения атаки стал виден даже невооруженным глазом: упруго прогнувшаяся полусфера, границы которой переливались ослепительно-искристым серебряным сиянием… Земля ушла из-под ног; звенящий, ледяной почему-то воздух ударил тугой волной, лишив на какой-то момент возможности дышать, сердце сдавило так, что потемнело в глазах…