Берегитесь! Я колдую! - Радомира Берсень
А жаль. Рандаргаст, помнится, не побрезговал именно так и поступить.
Арксан схватил меня за шиворот, вздернул на ноги и принялся толкать перед собой, за дверь и снова по коридорам. Идти было тяжело — я задыхалась, ноги заплетались, в спину мне постоянно прилетали болезненные тычки от психованного магистра, который якобы отвечал за порядок в Ордене. Кто бы только ему самому голову в порядок привел, садисту, властолюбцу и психопату. Хотела бы я быть уверена в том, что все это я переживаю не зря. Нужно лишь немного потерпеть и … я надеюсь, мне удастся удивить этого говнюкоида, уничтожив его драгоценное деревце. Не знаю, правда, как именно я это сделаю. Если на меня во время казни будет надет ошейник, эта операция явно закончится провалом.
Мы долго спускались по длинной крутой лестнице в подвал. Затем Арксан передал меня в руки скучающего стражника, сидящего на лестничной площадке у решетки, что перегораживала следующий лестничный пролет.
— Счастливо обосраться! — Язвительно пожелала я и мстительно улыбнулась, услышав змеиное шипение, которым магистр порадовал меня напоследок. Дяденька явно не любит, когда к нему относятся без пиетета. Даже стражник, угрюмый здоровила, относился ко мне куда спокойнее. Безо всякого рукоприкладства он довел меня до крохотной камеры: темной, сырой и промозгло стылой, молча запер решетку и удалился. Я огляделась и привычно уже попыталась ослабить ошейник. Хоть бы нары какие поставили! Уроды, честное слово! Судя по вон тому тощему мешку, постель мне приготовлена прямо на полу. И мешок этот нисколько не ослаблял невыносимого холода, который проникал до костей, отчего меня вскоре затрясло. Порванная Арксаном блуза совершенно не спасала меня, так что я угрюмо сидела на мешке и весело выстукивала зубами затейливую мелодию. К тому же, мне снова захотелось есть. Ошейник немилосердно стягивал шею и душил. Я прислонилась к стене и отпрянула от нее с легким матерком — она была покрыта ледяной влагой. Скрючившись на мешке так, что заныли ноги и спина, я попыталась заснуть, надеясь, что уже скоро все закончится.
Жаль, что я не увижу перед этим Рандаргаста. Пожалуй, мне есть что ему сказать напоследок. Когда же мне кое-как удалось задремать легче не стало — напротив, перед глазами мелькали какие-то тени, я слышала далекий рев толпы и жестяное бряцанье, кровавое марево плыло перед глазами, душило меня, обволакивало, высасывая тепло и воздух из моего тела. Я металась, не зная как избавиться от этих наваждений. В какой-то момент марево вдруг потемнело, сплелось вокруг меня крепкими руками и тихий голос прошептал мне в ухо «Джуди!». Мне мерещилось, что я уже не одна в камере, что рядом со мной Рандаргаст и он обнимает меня, шепча мое имя. И от этого мне становилось теплее и даже как будто бы полегче. Я судорожно всхлипнула сквозь сонную дымку и услышала, как знакомый до боли голос шепчет мне «ш-ш-ш», а родные уже руки привычно покачивают меня, словно плачущего ребенка.
— Что же ты наделала, Джуди? — Шептал мне этот голос с нежной горечью. — Что же ты наделала? Я ведь хотел спасти тебя. Ты же хотела, чтобы я выбрал — и я выбрал тебя. Почему же ты здесь?
— Потому что я единственная, кто может все исправить, — пробормотала я, уютно вжимаясь в горячую грудь, втискиваясь в тепло мужского тела, — только я. Мне страшно, Рандаргаст, но я должна.
— Ты ничего не должна! — Возразил он, повысив голос, и я вдруг осознала, что это на самом деле. Я не сплю. Он действительно пришел и теперь держит меня в объятиях, подтянув к себе на колени. — Глупая моя девочка! С чего ты взяла, что должна? Кому?
Вместо ответа я потянулась к его губам, и это был самый сладкий из наших поцелуев. А затем прижалась лицом к его шее, вдыхая родной запах.
— Джуди! — Снова позвал он вполголоса. — Кому ты должна? Кто тебя заставил прийти сюда? Скажи его имя — я разберусь с этим человеком … или существом. Неважно кто это.
— Никто. — Я наконец с неохотой оторвалась от него и заглянула Рандаргасту в глаза. — Я сама так решила. И вовсе не потому, что я упрямая дура, нет, Рандаргаст! Я узнала об Ордене нечто такое … и об этом вашем Древе. Ты ведь пил вино из его плода?
— Ну да. — Помолчав ответил он и будто бы сжался в моих руках, затем дернул плечами. — Это часть обряда.
— Знаю, — кивнула я, — для вживления этого камня в твою грудь.
— Это называется — магическое сердце, — тихо поправил он меня, — не знаю, кто тебе об этом рассказал, обряд проводится тайно и рассказывать о нем посторонним запрещено.
— Поверь, дружище, тот, кто мне об этом рассказал, знает про Древо куда больше чем ваш самый раскрутяцкий магистр, — горько сказала я и порывисто вздохнула, — как ты узнал, что я здесь?
— Догадался, — мрачно произнес Рандаргаст. Какое-то время он держал меня в своих объятиях — и от этого мне становилось легче. Затем вдруг отстранился и принялся расшнуровывать ворот рубахи.
— Рандаргаст, ты же говорил, что нам нельзя, — удивилась я, — да и потом, здесь…?
Я оглянулась — хоть и сумрачно, а все равно ясно, что кругом грязь, холод и смрад. Но он не стал снимать рубашку, а всего лишь распустил ворот, открыв свое магическое сердце — камень, внутри которого сплетались фиолетовые и кроваво-красные потоки, беззвучно вспыхивая, свиваясь в причудливые завитки. Нечто подобное я видела в той чаше, которую выпила вместо Скарраги, только там потоки были голубые и красные. Рандаргаст склонился и поцеловал меня нежным долгим поцелуем, затем облизнулся, вздохнул и прижал меня лицом к этому камню, мягко приказав:
— Пей!
И я пила, пила так, что едва не захлебывалась этой силой. Оторвавшись, чтобы перевести дух, я увидела, что Рандаргаст откинулся на стену с таким белым лицом, что оно ярко виднелось в полумраке. Рот его был распахнут, а глаза напротив — зажмурены и все лицо было искажено то ли болью, то ли страданием.
— Рандаргаст, ты чего? — Испугалась я. — Знаешь, мне уже, пожалуй, достаточно.
— Пей! — Неумолимо сказал он и снова с силой прижал меня к камню. Втянув в себя еще немного энергии, я оторвалась и опять взглянула на него. В этот момент Рандаргаст судорожно задышал, закашлявшись.
— Да что такое этот твой камень?! — Возмутилась я. — Что он с тобой делает? Не буду больше! Все!
— Пей! — Прорычал он и попытался пригнуть
