Ольга Хожевец - Пламя на воде

   - Она приходила в себя. Очень ненадолго. Спрашивала вас. Ей казалось, будто она помнит, как разговаривала с вами. Когда поняла, что вас нет, она сказала мне одну вещь, к которой я просто не знаю, как отнестись. Бред уже возвращался, и я не могу поручиться, что принцесса была в ясном уме. Но она повторила это несколько раз. Я просто не знаю, что мне делать с этим.

   - Что она сказала?

   - Что во всем виновен Деим, советник Ставрадар Деим. Что нужно искать в его замке, очень срочно, иначе будет поздно. Она очень волновалась, речь быстро стала несвязной, она пыталась сказать еще что-то, но я не понял. Что-то про какой-то подвал. И еще книги. Книги в подвале, так мне показалось.

   Бертрам поразмыслил. Под замком Деима были, конечно же, подвалы, все они были осмотрены, но интереса не вызвали: в основном они использовались как погреба, овощехранилища, кладовые. Были ли там какие-нибудь книги, капитан не помнил.

   - Никому ничего не говорите. - Посоветовал он лекарю. - Вероятно, это был бред. Но я проверю кое-что. Я так понимаю, принцессе становится лучше? Когда я смогу с ней поговорить?

   Феофан вздохнул.

   - Ей стало лучше ненадолго. - Признался он. - Мне не удалось избежать осложнений. Сейчас ситуация еще опасней, чем была. Я делаю все, что могу, поверьте.

   - Я не сомневаюсь. - Бертрам хотел сказать эти слова ободряюще, но прозвучали они довольно уныло.

   Подвалы под замком Деима были обысканы с педантичной тщательностью. В одном из них действительно находилось хранилище старых книг. Заплесневевшие тома, сложенные в стопки и перевязанные бечевой, были доставлены в столицу. Бертрам поднял свои старые связи среди профессуры университета и засадил парочку умных голов разбирать этот хлам. Нельзя сказать, что они были совсем без улова: в одной из книг нашелся вложенный листок с шифрованным текстом, в другой поля были исписаны симпатическими чернилами. Однако и то, и другое, по утверждению ученых, имело не менее, чем вековую давность. Содержание фолиантов было различным, языки тоже, никакой общей линии пока не просматривалось. Книг было много, работа продолжалась.

   Феофан за последние дни совсем сошел с лица, Бертрам даже не замечал, когда он ест или спит. Лекарь либо находился возле больной, либо готовил какие-то невообразимые лекарства, постоянно посылая людей за новыми ингридиентами; от некоторых нечаянно услышанных названий у капитана глаза лезли на лоб - он скорее мог бы предположить, что этим можно отравить человека, но что вылечить - не подумал бы и в страшном сне. Однако Бертрам мудро помалкивал, радовался только, что возле принцессы не пасутся слабонервные придворные, иначе уже давно разразился бы скандал.

   С того памятного вечера, когда Бертрам нашел на койке нищенского приюта тяжело больную принцессу, минуло одиннадцать дней. Время уже близилось к полуночи, когда Феофан беспощадно растолкал прикорнувшего на кушетке в соседней комнате капитана.

   - Что случилось? - Тревожно спросил Бертрам, быстро подхватываясь с кушетки.

   - Вы нужны мне. - Беспомощно произнес лекарь. - Просто побудьте рядом. Я... Я боюсь.

   - Принцесса? - Уточнил капитан, уже влетая в палату.

   - Похоже, кризис. - Сказал Феофан, и по его лбу скатились несколько прозрачных капель пота. - От меня уже ничего не зависит. Сердце у нее на пределе. Если выдержит ближайшие два-три часа, будет жить. Если нет, то нет. Теперь только ждать.

   Никогда еще в жизни капитана Королевской Гвардии Бертрама Ренье не было таких длинных трех часов.

   Молодое сердце принцессы выдержало. Еще до рассвета жар окончательно спал, и Алина спокойно уснула, обтертая и укутанная заботливыми сиделками.

   Она проспала и весь следующий день, до самого вечера. Проснувшись, потребовала к себе Бертрама, но не дождалась его - выпила пару глотков приготовленного заранее бульона и уснула снова, уже до утра. Капитан, примчавшийся из холла - он принимал там доклады своих гвардейцев - на цыпочках отошел от кровати принцессы, бросив взгляд на ее бледное, но умиротворенное лицо, и тихо устроился в кресле, неуверенно улыбнувшись самому себе. Только теперь он ощутил, как постепенно отпускает его напряжение последних дней.

   Бертрам так и задремал в кресле, и был разбужен одной из сиделок, темноволосой девушкой с тонкими чертами лица. Небо за окнами начинало сереть, близился рассвет.

   - Вас зовут. - Робко прошептала сиделка почти на ухо капитану. - Поторопитесь.

   Алина была все еще бледна, но выглядела явно получше. Она потребовала, чтобы ей помогли приподняться, и теперь полусидела на постели, опираясь спиной на гору подушек. Бертрам приветливо улыбнулся ей, но принцесса смотрела серьезно и испуганно, и капитан согнал с лица улыбку.

   - С возвращением, Ваше Высочество. - Сказал он мягко.

   - Сколько я... Сколько прошло времени? - Едва слышно спросила Алина.

   - На командном пункте северо-западного округа вы объявились тринадцать дней назад, Ваше Высочество.

   - Ох. - Выдохнула принцесса, и в глазах ее заплескалось отчаяние.

   - Ох. - Повторила она так жалобно, что даже Бертрам, не знавший и не предполагавший, в чем дело, вдруг почувствовал, как захолонуло сердце, словно произошло что-то непоправимое, ужасное в своей необратимости.

   - Бертрам, - тоненько произнесла Алина, торопливо, словно человек, тонущий посреди бурной речки и пытающийся ухватиться за ускользающую щепку. - Я говорила или нет о поместье советника Деима? Ведь говорила же, правда? Мне кажется, говорила! Ну, скажите же мне. Вы ездили туда? Что там... Что вы нашли? Арестовали Деима? Что... произошло?

   Набирая в грудь побольше воздуха, чтобы поведать принцессе о событиях выпавших из ее сознания тринадцати дней, Бертрам уже отчетливо сознавал, что сделал что-то не так, что-то упустил, что-то очень важное, и может быть, своей тупостью нанес последний удар юной девушке, только что с таким трудом выбравшейся из-под черного крыла смерти. Но, по-солдатски не привыкший лукавить, он только вздохнул - и честно рассказал ей все, как было. А там и рассказывать-то, собственно, было нечего. Ничего выдающегося. Он везде опоздал.

   По мере того, как Алина слушала Бертрама, ее лицо бледнело все больше - хотя всего минуту назад казалось, что стать еще бледнее просто невозможно.

   - Книги в подвале. - Выдавила она наконец, еле шевеля губами. - Судьба милосердная, пожалей меня. Книги в подвале. Что же я натворила! Бертрам, миленький!

   Принцесса неожиданно подалась вперед, отрываясь от подушек, тонкие пальцы судорожно вцепились в край покрывала.