Елена Лобанова - Реализация

Вместо Талика ответила чуть было не утраченная сущность:

- Ты что, рогатый, - тявкнул вновь обретенный оборотень, - благородство реализовал что ли? Ангельское? Пусть остроухий сам разбирается!

- Захлопни пасть! - Рыкнул на него Витольд.

- Пёс смердячий! - Поддержал демона Горгуль.

- Мне кажется, - с сомнением начал Бормотун, - что я что-то чувствую. Пока не пойму что. Но если всякие помоечные шавки будут мне мешать сосредоточиться, то отправятся обратно туда, где никогда не светит солнце.

Витас, как ни странно, ментально оскалился, несмотря на превосходившие силы противника:

- Порррву!

- Ожил, называется! - поразился маг. - Осмелел и забыл, как в кишки просачивался жидкой субстанцией!

- Бормотун, ты не отвлекайся, ищи это "что-то", а блохастого, - заверил мага Витольд, - я сам загоню в...

- В глубокую конуру, - присоединился не менее заинтересованный обещанной новинкой Горгуль.

Оборотень, не стал пререкаться, но окончательно не замолк и продолжал рычать на одной ноте. Не слишком грозно, но предупреждающе. А вот Бормотун разошёлся - не остановишь:

- Всё понятно. Сказалось знакомство с тазовыми костями. Блохоносец нашёл косточки и решил никому их не отдавать. Совсем одурел, налетавшись.

Витас в ответ стал рычать громче.

Лично Талик ничего такого нового пока не чувствовал, кроме назревающей очередной внутренней свары. Может, маг слукавил насчёт ощущений? Его же хлебом не корми, дай только себя самым умным показать. Поэтому писатель Золотов не стал отвлекаться на бесплодные поиски неизвестно чего и сосредоточился на двух изначально имеющихся возможностях - зрении и слухе. Зрение никак помочь не могло. Эльф давно исчез в чаще, да и дальше двух деревьев всё равно ничего видно не было. Сплошная зелень. А вот слух теперь улавливал некие очень отдаленные звуки. На грани слышимости что-то звякнуло, тренькнуло, квакнуло.

- Орут и сражаются, - с сожалением заметил Витольд.

Почти одновременно с его выводом, на который Талик и сам был способен, тело стало покалывать. Ушибы и ссадины тоже дали о себе знать. Заморозка кончилась, чувствительность возвращалась. Больно, но не смертельно.

Странно, но как только заныли свежие раны, писатель Золотов ощутил в себе то самое новое. Ничего подобного он раньше за собой не замечал, и заметить уже не ожидал. Его прямо-таки распирало от страстного желания подраться. Если бы он мог сейчас двигать челюстью и скрежетать клыками или бодаться рогами, он бы и зубы искрошил, и ёлку забодал. Руки откровенно чесались в районе костяшек, как бы намекая, что это - те самые места, которые следует почесать о вражескую физиономию.

Вот оно что... На Талика снизошло озарение. Новое! Хорошо забытое, но столько раз желаемое старое! Именно то, чего ему так не хватало!

Все герои писателя Золотова были великими воинами и бросались в бой с оружием или без оружия, была бы драка. Эх, теперь бы он зашёл в тот кабак в Париже, и показал бы, что значит боевой демон в ярости! Он бы и нахальную попаданку сам загрыз, невзирая на отвращение к крови. Фаерболы - тьфу! Местные салаги просто не видели, как замечательно летают булыжники. Нет, не булыжники! Валуны! А эти кошаки драные в Бобруйске!? То есть, - почти совсем не драные. Какое упущение, что не драными остались! А Лютик, харя уголовная?! Условия ставил, угрожал, на деньги обчистил и после этого целым ушёл! Хоть назад возвращайся...

Талика всё-таки укусил ёлку, поскольку других врагов в зоне досягаемости не имелось. Отщепил кусок древесины и решил продолжить в том же духе. Коварное дерево крепко держало когти, а рвануться изо всех сил пока тех самых сил не было. Но надо же как-то сползать и двигаться в сторону боя. А то всех врагов разберут, пока он тут сидит. Так вот, что это такое реализовалось:

- Ярррость! - Рычал Витольд.

- Отвага! - Вторил ему Бормотун.

- Смелость! - Пищал Бутончик.

- Хра-а-а-брость! - Подвывал Витас.

- Дурь!- Не в тему заявил Горгуль. - Дурь у нас реализовалась в полном объёме! Чего ради на подвиги-то нарываться? Девки и так все наши будут. А миром правит любовь, если вы не в курсе. Ну, уж никак не тупая грубая сила, - снисходительным тоном завершил своё выступление герой-любовник.

Ответом ему была тишина. Но - недолго. Через секунду она сменилась воем, рыком и ором. Сквозь чудовищную какофонию Талик с трудом расслышал свой собственный мысленный приказ:

- Бей пацифиста!

Глава 22

Нальдо еле успевал огибать стволы. Пожалуй, он даже за попаданном бежал медленнее, когда тот ломился через лес за рыжей псиной. Магический фон дрожал с постоянным колебанием. Сильмэ выставила защиту. На самом деле, слишком уж волноваться не стоило. С учётом способностей Силь - вообще не стоило. Но он ничего не мог с собой поделать. Раз потребовалась защита, значит, было нападение.

Где начинается граница защитного контура, Нальдо сориентировался уже в прыжке через придорожную канаву. В контур вошёл чисто, не потревожив силовой щит.

Действительно, зря переживал. Сильмэ - профессионал, и паника - не её стиль. Защита была поставлена с учётом его возвращения. Его и Золотова. В узлах привязки стояли метки на ауру. Этот контур Наль при всём желании не нарушил бы - впустил как домой.

"Паникёр", - в который раз за день огорчился Нальдо. Пришёл без сопровождаемого, которого надо было завести внутрь... Ладно, время ещё есть, и Золотова можно будет перехватить на подходе.

Для писателя стояла односторонняя метка - только на вход, чтобы не лез к опасным соплеменникам. Соплеменников писателя на дороге имелось четверо. Девушка и три парня. Все конные.

Ан-Амирон оценил обстановку и ту опасность, от которой пришлось загораживаться. М-да... Надо было поконкретнее разобраться с Баськиным бормотанием, если напарник помнит, что набормотал. Кого должно погубить любопытство? Охотника, возжелавшего лично пообщаться с порождением неадекватной фантазии, или само порождение?

Попаданка защищала себя от магического воздействия тем самым способом, который был описан изобретательницей "единодраков", но в другом романе - о попаданах. В соответствии с теорией автора, девушка себя "экранировала". На голове попаданки красовалась кастрюля. Из-под кастрюли, на манер кольчужной защиты свешивалось полотенце. Судя по длине и пухлости - банное. Ошибиться было невозможно. "Весталка". С тем же успехом попаданка могла бы написать себе определение классификации на спине и на груди, чтобы все видели.

Ничего кроме умиления "защитный кастрюльный контур против ментального воздействия" не вызывал. Может, автор посудной идеи вырос в неблагополучной семье? Нальдо читал, что жительницы Изнанки порой обеспечивали свою неприкосновенность с помощью сковородки, скалки, и что совсем страшно - утюга. Но то была неприкосновенность физическая. А вот, чтобы защищать свой разум кастрюлей... Охотник решил не ломать голову, и заглянуть попозже в подробные исследования. Весьма возможно, что кастрюля являлась продолжением темы бытовой обороны, но в романтическом стиле, которого требовали любовные романы.