Аллан Коул - Когда боги спали

Выслушав донесения разведчиков, Фари осмелился приблизиться к королю.

— Я думаю, теперь ясно, ваше величество, что все наши усилия оказались тщетными, — сказал он. — Впереди никого.

— Так, значит, я дурак, да? — взревел Манасия.

— Вовсе нет, ваше величество, — вмешался Лука. — Лорд Фари даже и намека такого не допускает.

Старый демон с изумлением воспринял эту неожиданную поддержку со стороны наследного принца.

— Дурак Протарус, ваше величество, — сказал Лука. — Как он посмел играть с вами? Бессмысленные шутки. А пострадавших совсем немного, пусть даже есть и убитые. Но все это — как укус мухи в зад верблюда. Не более.

Манасия уже набирал силу. Он ударил кулаком в раскрытую когтистую ладонь.

— Я покажу ему, как играть со мной, — сказал он.

Манасия вновь кликнул адъютантов.

— На рассвете выступаем к Двум Камням, — приказал он. — На магию Тимура мы уже полюбовались. Ерунда! А теперь посмотрим на Протаруса в бою!

Сафар взмахнул рукой, и поле битвы пропало. Гундара вспрыгнул к нему на плечо и спокойно принялся за конфету.

Сафар повернулся к Ираджу.

— Ну, Манасия рассердился не на шутку, — сказал он.

— Вот и хорошо, — ответил Ирадж. — Значит, побыстрее окажется здесь.

Ночь перед битвой Сафар и Лейрия впервые за долгое время провели вместе — в любовных утехах.

Поначалу Лейрия страстно принялась за дело, вся превратившись в царапающие когти и кусающие зубы. Она взвизгивала, испытывая оргазм, истекая горячим и липким потом, вновь рвалась в бой и вновь вопила.

Внезапно она вскинула голову. Слезы текли по ее щекам.

— Я никогда не предам тебя, Сафар, — сказала она. — Никогда!

Сафара поразило это заявление. Он задумался: что же такое вдруг произошло?

Но лишь смог прижать ее к себе крепче.

— Ну конечно же нет. — И еще раз пробормотал: — Конечно нет.

На второй день — как раз тогда, когда солнце достигло наивысшей точки, — разведчики Манасии оказались у местечка под названием Два Камня. Протарус ждал там.

Силы свои он расположил странно. Основной отряд находился в центре, но отодвинутый назад, за торчащие две скалы, создавшие как бы щиты с флангов.

По краям крыльями расположилась кавалерия, ощетинившаяся небольшими луками — принадлежностью простого воина-степняка. Позади них встали ряды пращников. Пращников прикрывала лишь немногочисленная кавалерийская цепь и несколько тяжеловооруженных пехотинцев — мощных воинов с короткими тяжелыми копьями в каждой руке и с топорами за поясами.

Разведчики порыскали вокруг, давая время своим разнюхивателям чародейства обнаружить магическую сердцевину вражеских сил. Эти твари походили на приземистых собак с мордами гиен. Они бросались во все стороны, скребли землю и нюхали воздух.

В конце концов они вернулись к хозяевам-демонам, поджав хвосты и демонстрируя провал всех попыток что-либо разнюхать.

Сафар наблюдал, как удалялись разведчики на север, туда, где медленно продвигались вперед на фоне Демонской луны силы Манасии.

Он устроился на вершине западной колонны утеса, откуда открывался превосходный вид. В помощь ему выделили Лейрию и четырех магов. На второй скале находилась такая же по численности команда под началом самого способного из оставшихся магов, Хорвана.

Для Сафара сотворить заклинание, прикрывающее скалу от обнаружения разнюхивателей, было детской забавой. Зато задачей гораздо более трудной стал сам подъем на вершину этой гладкой скалы. Задача оказалась такой трудной, а склоны настолько гладкими, что вся его затея чуть не провалилась.

Все солдаты Ираджа были выходцами с равнин. О восхождении на горы они не имели понятия. Выше спин своих лошадей они никогда не забирались.

С благоговейным отстранением наблюдал Сафар, как команда, выделенная для восхождения на скалу, раз за разом терпела неудачу. Взобравшись футов на десять, в лучшем случае на пятнадцать, солдаты с воплями скатывались вниз, подобно цыплятам, падающим с насеста.

Хорошо хоть, что никто не пострадал, если не считать ободранных ладоней, коленей да уязвленной гордости.

В конце концов Сафару самому пришлось взяться за дело. Все, правда, возражали, и Ирадж громче всех.

— Я не хочу, чтобы мой великий визирь погиб, не дождавшись начала битвы, — сказал он.

— Да я же дитя гор, — настаивал Сафар. — И единственный здесь обладаю опытом горных восхождений. Кроме того, мне все равно придется забраться туда. Ведь команда выделялась лишь для того, чтобы укрепить там веревки, а затем втащить туда меня и мои магические принадлежности. — Он пожал плечами. — Глупо ставить под угрозу срыва все наши планы из-за задачи, которая решается достаточно легко.

Наконец Ирадж уступил, и Сафар оказался у подножия западной колонны, вглядываясь в ее вершину. Вершина располагалась так высоко, что, задирая голову, Сафар чуть не потерял равновесие и не упал, тем самым едва не опровергнув старую поговорку горцев о том, что «с земли не упадешь».

Он сделал несколько пробных попыток, руками и пальцами ног отыскивая трещины достаточно глубокие, чтобы зацепиться.

Вся армия людей, страшащихся высоты, — с замиранием сердца следила за его восхождением. Каждый раз, когда он соскальзывал, они замирали, понимая, что гибель его свинцовой тяжестью падет на всех.

Сафар вспомнил, как толпа закусывала пальцы, наблюдая со страхом разыгранное падение искусных акробатов в цирке Мефидии. Мысль эта вернула ему искусство гибкости, преподанное Сафару Арлен и Каиро, так что он с первой же настоящей, а не пробной попытки, без паузы одолел сразу тридцать футов.

Пятидесятитысячная армия радостно заорала и захлопала, как самая большая зрительская аудитория, когда-либо собиравшаяся под одним шатром. Сафар не преминул воспользоваться таким моментом. Хоть и хорошо держался, но сделал вид, что падает.

Армия взвыла в ужасе. Зрительская аудитория обычно так не реагировала, в душе уверенная, что уж циркач-то удержится.

И тут-то Сафар понял, что все свои надежды эти воины связывали с ним. Да, они верили в Протаруса как в великого короля и могущественного полководца, с которым они выпутывались из самых сложных ситуаций. Ирадж был не тем монархом, который попусту тратил солдатские жизни. Но они боялись демонов, и особенно магии демонов, и в лорде Тимуре, великом визире, маге из магов, видели своего спасителя. Да и разве не сам король Протарус положился на способности лорда Тимура? И разве не они сами стали свидетелями успехов лорда Тимура в поединках с демонами в захваченной Кирании или в призрачной битве демонов Манасии в пустыне?