Татьяна Толстова - Дети двух Миров

- Я на это и не рассчитывал, - вздохнул пес и поднялся.

От голода его повело, и, не удержавшись на лапах, он завалился на Евины ноги. Машинально, совершенно не думая, Ева оттолкнула пса ногой. Тот, перевернувшись, оказался на краю пропасти и стал медленно сползать вниз. Царапая землю лапами, пес пытался выкарабкаться, но силы покидали его. Ева стояла и с долей презрения наблюдала, как старый пес отчаянно борется за свою жизнь.

"Были бы у меня руки, - подумал Смирнов, - Вылез сам, без посторонней помощи".

Секунды уходили, приближая неизбежный финал.

" А ведь это твой первый отец, - напомнила сама себе Ева, - только вот сам он об этом не знает".

Незаметно для нее гнев сменился на сострадание. И потом - ситуации у них в чем-то схожие: его превратили в собаку, а ей предлагают стать навсегда волком. Ева представила, каково это - понимать, что ты обречен. Жить в чужом теле, лишиться всего. Никогда больше не обнять того, кто дорог, не прикоснуться ладонью к щеке любимого. Не говорить, не петь песни, не смеяться… Сердце сжалось от боли. Не размышляя больше ни секунды, она подхватила пса и оттащила от края.

- Я прощаю тебя и хочу, чтоб ты вновь стал человеком!

Пса окутало белесое сияние, и на его месте оказался Константин Григорьевич, совершенно голый и грязный. Смущенная Ева тут же создала ему одежду.

- Вот, наденьте.

Путаясь в штанинах, Смирнов резкими движениями натянул брюки и накинул рубашку.

- Спасибо тебе, Ева. Я понимаю, что тебе все равно и моя благодарность для тебя ничего не значит, и все же еще раз спасибо!

Ева молчала, мысли хаотично крутились в голове. Девушка решала, говорить Смирнову о том, что она его дочь или не стоит. И тут она вспомнила про эльфа. Изумленный, с открытым ртом, Конэ-Эль стоял в стороне, и обалдело глядел на них.

"Нет, - решила Ева, - Хватит на сегодня потрясений. Если и расскажу, то потом, время у меня еще будет".

- Вы идти-то можете? - глядя на исхудавшего Константина Григорьевича, спросила она.

- Не знаю, - откровенно признался тот.

Она запомнила его совершенно другим: упитанным, холеным мужчиной, знающего себе цену. А сейчас перед ней стоял старик, тощий как жердь, с посеревшим лицом. Ругая себя за жалость, девушка все же сплела заклинание и вернула Смирнову его прежний вид, а заодно поправила и здоровье.

- Спасибо… - растерянно произнес Константин Григорьевич.

- Не за что, - буркнула Ева.

Ну, что она могла поделать с собой? Такая уж уродилась - не может, да и не умеет мстить, все равно прощает своих обидчиков.

Ева посмотрела на эльфа, тот все еще никак не мог выйти из оцепенения. Перед ним стоял человек, которого он презирал и в то же время был ему благодарен. Если бы не Смирнов, то они с Евой никогда бы не встретились, но в то же время этот человек так подло поступил с его возлюбленной. Эльф подошел к Еве, обнял и негромко сказал:

- Ты правильно поступила. Жить со злобой в сердце невыносимо. Она бы изнутри выела тебя дочиста, не оставив даже частички светлой души. Так что - молодец.

- Извините, что влезаю, - прервал эльфа Константин Григорьевич, - Но что все же тут случилось?

Особого желания рассказывать что-либо Смирнову, ни у Евы, ни у Конэ-Эля не было. Во-первых, долго, а во-вторых, просто не хотелось.

- Сейчас догоним наших, там у Банкумы и спросите, - коротко ответила Ева.

Смирнов совершенно не понял девушку - что значит "наших"? Про кого она говорит? А вот имя мага Заклятий Ночи насторожило Константина Григорьевича. Раз Банкума тут, значит и Де'Жетье тоже. А с этим гадом у него свои счеты… Перво-наперво необходимо вернуть свои магические силы, а потом поговорить с ним по-мужски, напомнить их прощальный "разговор".

Уступив Смирнову своего коня, Ева взобралась на скакуна эльфа, разместившись за спиной у Конэ-Эля. Миновав перелесок, они выехали на дорогу и пустили коней в галоп, стараясь нагнать войско. Эльфы ушли довольно-таки далеко, и им пришлось потратить изрядно времени, чтобы увидеть хвост колонны. В душе Константина Григорьевича творилось что-то непонятное - всевозможные эмоции смешались в один клубок. Чувство радости оттого, что он прощен, перекрывало ощущение вины перед девушкой, благодарность за прощение перемешивалось с ненавистью и грустью. Голова у Смирнова шла кругом. Когда догнали войско, то он с изумлением заметил, что это эльфы. Это и есть "наши"? Константин Григорьевич ошеломленно смотрел на первородных. Гордые, независимые эльфы пришли на выручку девушке из техногенного мира… Чудеса, да и только! Как же хочется про все расспросить подробно!

- Господин Смирнов! - маг Заклятий Ночи тут же узнал бывшего шефа разведки.

Услышав свою фамилию, Константин Григорьевич вздрогнул, давно его так не называли. Направив своего коня к Банкуме, Смирнов поздоровался и поехал рядом.

- Что-то я не вижу господина Де'Жетье, - оборачиваясь по сторонам, поинтересовался Константин Григорьевич.

- Господин Де'Жетье отсутствует, он предпочел вести тыловую работу.

- Значит, его тут нет?

- Как видите - нет, но мы направляемся за ним, - пояснил Банкума.

Смирнов задумался.

- Я буду вам признателен, господин Банкума, если вы позволите мне первому сообщить ему радостную весть о моем прощении. Вы не против?

Хранитель Заклятий Ночи догадывался, что у них свои счеты, и поэтому решил не вмешиваться.

- Как пожелаете, господин Смирнов, это ваше право.

- Благодарю…

Закрыв тему Де'Жетье, Константин Григорьевич с неподдельным интересом стал расспрашивать Банкуму о всем, что произошло пока он разгуливал в шкуре пса. Маг оживленно стал вводить Смирнова в курс дела, красочно и с мельчайшими подробностями описывая произошедшее.

Путь до Визора занял порядка пяти дней. Весть о том, что король возвращается с победой, летела пущенной стрелой впереди войска. У главных ворот города победителей встречала ликующая толпа. Слух о том, что саму Маур Фэй одолела девушка из другого мира, что она к тому же ЧЕЛОВЕК, уже во всю гулял по улицам столицы. От любопытных глаз не было отбоя. Многие норовили протиснуться поближе и пощупать ее. Тоусу Светлому пришлось в срочном порядке провожать гостей во дворец, где они смогли укрыться от назойливых граждан.

Местные сплетницы во всю обсуждали взаимоотношения некоего эльфа по имени Конэ-Эль и этой самой девицы. Кто с осуждением, а кто и с завистью, так или иначе, но, не желая того, Конэ-Эль стал притчей во языцех. Его имя муссировалось в каждом доме, в каждом трактире. Многие юные эльфийки тут же влюбились в него. Вздыхать и говорить о нем стало модно.

Тоус Светлый, понимая, что его гости сильно вымотаны дорогой, предложил провести в его дворце пару дней. К тому же положение обязывало учредить бал в ознаменовании победы, а отсутствие на нем главных героев могут превратно истолковать. Отдав необходимые распоряжения, эльфийский король назначил бал на вечер следующего дня.