Василий Кононюк - Жизнь взаймы

***

Скрытно двигаясь в сторону бывшего поместья Белостоцких, мрачно размышлял над вопросом, почему просто не подарил приглянувшиеся кости азартному шляхтичу и не решил возникшую проблему мирным путем. Никаких других причин кроме своего скверного характера и желания лишний раз подраться найти не мог. Совершенно бездарно привлекли к себе внимание в непосредственной близости от первой цели.

Остановились мы в лесу, в двух километрах от поместья. Иван Товстый, походный атаман нашего сборного отряда, выставил наблюдательные посты на опушке леса и велел всем отдыхать. Часа в три ночи начали выдвигаться на исходные рубежи. Светает летом рано, а нам до того времени нужно все закончить.

К стене пошли мы втроем. Мне поручалось влезть на частокол, закрепить там веревку и бросить товарищам. К этому заданию я подготовился еще из дому. Еще когда лазил по черкасскому частоколу, пришла мне в голову мысль, что не последний это забор, на который взбираться придется. Заказал я тогда отцу отковать мне специальные накладки на подошву сапог и два крюка в руки наподобие тех, что для натяжки самострелов, но с рукояткой на всю ладонь. Привязывая накладки к подошвам, тренировался с их помощью и с помощью крюков вылезать на высокую, толстую сосну, практически лишенную веток на нижнем участке. Толстую выбирал, чтоб не было возможности использовать бока, чтоб лезть приходилось по фронту близкому по форме к частоколу. Самое трудное, зависая на трех конечностях, освобождать впившиеся в дерево шипы четвертой, чтоб сделать следующий рывок вверх. Для этого им пришлось вручную придавать ярко выраженную коническую форму, что было совсем не легко.

Вот и сейчас медленно и аккуратно расшатываю шипы накладки привязанной к правой ноге, медленно подтягиваю ее вверх, прижимаю шипы накладки под небольшим углом к дереву и начинаю осторожно переносить тяжесть тела на правую ногу, одновременно освобождая крюк левой рукой. Так, шаг за шагом, ползу как паук по вертикальной стенке. Каждый шажок это около пятнадцати сантиметров. Трачу я на него в среднем десять секунд. В задаче спрашивается, сколько времени мне понадобится, чтоб преодолеть пятиметровый забор. Теоретически получается меньше четырех минут. Это потому, что последние два метра пойдут значительно быстрее, стоит мне только зацепиться за верхний край. Там и бойницы уже есть через каждые два метра, узкие правда, не пролезешь, но ногу уже есть куда поставить.

Ручных часов у меня нет, отсчитывать секунды в уме, когда пытаешься без звуков преодолеть высокий частокол тоже не самое легкое занятие, поэтому, как соотносится теория с практикой мне сказать трудно. По моим психологическим часам прошло не меньше получаса. Но если этот показатель поделить на восемь, то получим что-то близкое к истине.

Полати на которых стоят защитники стены и по которым бродит неусыпная стража располагались на полтора метра ниже. Учитывая, что верхушки бревен частокола были заострены, бесшумно перелезть через них и приземлиться на полати, не зацепившись одеждой, было совершенно нетривиальным заданием. С трудом, но и с ним справился.

Ночью службу несли двое охранников, которые обходили частокол по периметру, осматривая окрестности. Во дворе службу нес здоровый и злющий кобель. Патрульно-постовая служба неслась всеми участниками из рук вон плохо. Как показало наблюдение, если с вечера и в начале ночи головы над частоколом мелькали, а из двора доносился то лай, то рычание, то ближе к рассвету все звуки и движения затихали. Постовых не меняли. Как заступала очередная пара с вечера, так и тянула лямку до утра. Неудивительно, что ближе к утру все дрыхли на своих постах. Но пес животное чуткое и любой звук мог привести его в состояние бодрствования, а там недолго до оглушительного лая, который может сорвать наши далекоидущие планы.

Еще вчера раздумывая над этой проблемой, вспомнилось мне, как цыгане решают проблему злобных псов. Читал когда-то в другой жизни. Поэтому весь вчерашний день по дороге искал то, что должно (согласно прочитанному), полностью обезопасить нас от внимания злого кобеля. И нашел. Как известно, кто ищет, тот всегда найдет. И сейчас товарищи привязывали к опущенной веревке мешок, в котором шевелилась моя покупка. Приняв груз и бросив веревку обратно вниз, я достал из мешка сучку (самку собаки) в период течки, за которую отдал вчера ее хозяину целую серебряную монету.

Лапы ее были спутаны бечевкой, а морда плотно завязана сыромятным ремешком. Распутав ее, оставил бечевку привязанной к задней лапе, осторожно начал опускать сучку во двор. Длины не хватило и пришлось уронить бедное животное. Но угрызений совести у меня не было. Там уже было совсем не высоко. И вообще, животное должно радоваться, что я не цыган. Те просто вырезали матку и перебрасывали через забор. Этого хватало, чтоб кобель полностью игнорировал хозяйское добро и цыган производящих экспроприацию.

Шмякнувшись на землю, собака начала изучать чужой двор и сразу привлекла внимание проснувшегося кобеля. Наблюдая, как "в раба мужчину превращает красота" мне стало понятно, большую часть задачи мы успешно решили. Не даром в древнем Риме каждый год вешали собак и угощали гусей.

Достав из-за пояса короткую, но толстую дубинку пошел по полотям отыскивать остальных защитников крепости. К счастью, обнаружились они раньше, чем мой напарник, зацепившись широкими шароварами за частокол, спикировал головой о полати. Дерево выдержало. О голове причин беспокоиться не было. Это же кость.

Охранники спали, нежно положив головы на плечи друг друга. Как голубки. Что-то доброе шевельнулось в моей душе от этой картины, но пришлось это шевеление тут же давить сапогами. От удара головы моего напарника о твердое дерево оба охранника проснулись и попытались вскочить на ноги. Но сработал великий закон аналогий. Как и моему товарищу помешало им дерево, а именно деревянная дубинка, встретившаяся с их головами и прервавшая начало движения. После этого осталось спуститься, открыть ворота и дождаться остальных штурмовиков, которые, перевязав тряпками и шкурами лошадиные копыта, неторопливо приближались по дороге.

Десяток окружил частокол со всех сторон, остальные въехали в ворота, которые мы обратно закрыли на засов. В дом мы не врывались, а дождались, когда проснувшаяся девка откроет черный ход и выйдет во двор. Слуги встают рано, долго ждать не пришлось. После этого спокойно зашли, повязали сонных гайдуков и пана с семьей.

Я бродил по двору, в котором прошло детство Богдана, пытаясь вызвать в нашей памяти хоть какие-то воспоминания. В голове было пусто. Тогда, ориентируясь на рассказы маменьки, стал но то место откуда Богдан должен был видеть двор в тот день. После этого попытался восстановить в образах ее рассказ. Вот чужие гайдуки порубили постовых и открыли ворота, в которые галопом влетают разгоряченные кони. Вон из того окна вылетает детское тело, падает на землю и остается лежать…