Иван Охлобыстин - XIV принцип
— Прости нас и тоже забудь, — извинилась за обоих Радира.
— Первое не требуется, второе не обещаю, — встал из-за стола молодой человек, расцеловал старых друзей в щеки и пошел к гостинице.
В номере Магнификус застал ожесточенно спорящих священника и жреца. Перед ними лежала готовая колода карт.
— Неужели ты серьезно думаешь, смертный, что судьбу можно предсказать? — негодовал Миб Тоус. — Я сейчас брошу эту колоду на пол и моя судьба изменится. Карты созданы не для балаганных шарлатанов, а для людей, желающих постичь глубины своего «я»!
— Почтенная мумия, — не уступал ему Вилли. — Гвои представления многотысячелетней давности давно устарели. Прогресс и эволюция не стоят на месте. Я не утверждаю, что с помощью карт можно предсказывать будущее, потому что и в настоящем-то путаюсь. Я констатирую, что предсказанная на картах судьба имеет гораздо большую вероятность сбыться, чем непредсказанная, поскольку она и не судьба вовсе, а так — неопределенное будущее. Ты упростил мою мысль до уровня своего жука-навозника.
— Тогда как ты смеешь настаивать на том, что «Дурак» — последняя карта Старшего Аркана, если я лично участвовал в разработке исходной колоды! «Дурак» начинает Старшие Арканы. Эта карта олицетворяет чистую, наивную душу, не имеющую ничего, кроме природного чутья и готовности к познанию. Она фактор-ключ к любой другой карте.
— Чушь! — взревел сигмариот. — «Дурак» завершает Старшие Арканы и олицетворяет отнюдь не чистую душу, готовую к познаниям, а свойственный разуму парадокс, столь выгодно отличающий даже тебя от жука-навозника. Присутствие «Дурака» в раскладе прежде всего корректирует смысл рядом расположенной карты Старшего Аркана, делая этот смысл обширнее.
— Да, конечно, — язвительно скривился жрец. — Именно поэтому у ваших гадалок каждая карта имеет сразу десяток противоположных друг другу значений. Трактуй как хочешь, лишь бы деньги платили. Все уйдут довольные с «прямой десяткой пентаклей» в итоговом результате. Будешь богатой, выйдешь за принца.
— Нет, лучше они уйдут с перевернутой «Башней» как символом внутреннего переустройства и ментального обновления! — парировал священник. — Самосовершенствуйся, чадо, и дальше.
— Господа! — подал голос Второй. — На улице давно стемнело, можно выходить.
— Слушаюсь, о Великолепный! — тут же внял его призыву Миб Тоус. — Колода готова.
— Быстро, — похвалил Магнификус и спросил: — Скажите мне, уважаемый, что точно я должен буду сделать для вашего народа? До сих пор не понимаю.
— Ничего, кроме того, о чем мы уже договорились, — объяснил жрец. — Древнее пророчество гласит, что участие моего народа в битве под знаменем Великолепного освободит нас от жизни в смерти.
— Тогда, Вилли, накинь на нашего гостя плащ и, когда будем выходить из гостиницы, заболтай портье, — приказал ничего так и не понявший Второй.
Спорщики беспрекословно выполнили его указания, и они покинули номер.
Портье на месте не было, поэтому сигмариоту не пришлось применять свои таланты.
Сторонясь яркого света, троица пробралась к парку неподалеку и остановилась у куста, постриженного в форме шара.
— Вы помните о моей второй просьбе? — напомнил жрецу Второй.
— Мы найдем его, — кивнул тот, скинул плащ и попросту утонул в земле.
— Ух ты! — нагнулся над местом его исчезновения Вилли.
Тут из земли высунулась рука Миб Тоуса, звонко щелкнула пальцем сигмариота по лбу и опять исчезла.
— Хулиганье трухлявое! Покарай тебя Сигмар! — рассвирепел священник и начал ожесточенно топтать землю.
— Брось, Вилли, — взял его за плечо Магнификус. — Он уже далеко. Пошли-ка лучше спать.
Глубоко оскорбленный заштатный клирик напоследок плюнул в траву и поплелся за другом.
На заре молодого человека разбудил гудок клаксона. Магнификус выглянул на улицу и увидел Тордиона, поджидающего его у входа в гостиницу на мотоцикле. Осторожно обойдя храпящего на кушетке у стены Вилли, путешественник вышел наружу.
— Отдохнули? — встретил его вопросом Тордион, облаченный на этот раз в костюм арлекина.
— Специально лег пораньше, — ответил Второй и забрался на мотоцикл.
— Держитесь, — предупредил его профессор и крутанул рукоять газа. Двигатель оглушительно взревел и понес мотоцикл по мостовой.
— Вы не боитесь, что нас могут увидеть? — крикнул пилоту пассажир.
— Нет, — сообщил тот. — Отчего-то на маршрутах, где я проезжаю, сон у горожан особенно крепкий, — и Тордион громко захохотал.
Из города они выехали довольно быстро и понеслись в сторону сияющих белоснежными вершинами гор на юге. Скорость передвижения была столь стремительна, что беседовать не представлялось возможным. По мере приближения горного хребта дорога становилась все хуже и хуже, так что Тордиону поневоле пришлось сбросить скорость. Тогда-то уже подуставший от бешеной гонки Второй задал свой первый вопрос:
— Как вы думаете, профессор, можно ли предугадать судьбу?
— Предугадать — нет, можно загадать, — ответил Тордион и поинтересовался: — Откуда подобный интерес?
— Один знакомый мне заказал колоду карт, — признался Магнификус.
— Цыган, что ли?
— Он. Его колода сгорела, когда он гадал отцу Наолы.
— Бедный Тутеп! Эти карты были его единственной радостью.
Они выехали на пологий горный склон и покатили вверх. Тордион
ловко управлял своей «колесницей», объезжая каменные валуны и глубокие вымоины в песчанике.
Снова пол колесами возникла дорога. Даже не дорога, а, скорее, тропинка. Петляя, она устремлялась круто к вершине, так что и пешеходу пришлось бы идти помогая себе руками. Но Гордиона это мало смущало, и он упрямо гнал мотоцикл вперед.
— Перевернемся! — крикнул Второй, мертвой хваткой сжимая талию пилота.
— Все будет хорошо! — успокоил его тот. — Я знаю один секрет.
— Какой? — спросил Магнификус жмурясь, потому что летящая из- под колес мотоцикла каменная крошка то и дело попадала ему в лицо.
— Никогда не сбавляйте скорость, — сообщил Тордион и еще сильнее крутанул ручку газа.
Мотоцикл рявкнул и пулей взлетел на большую каменную террасу. У них над головой дымил вулкан,
— Вот мы и па месте, — глуша мотор, сказал бесстрашный ездок и показал на открывающийся внизу пейзаж: — Караз-Орруд. Мое любимое место. Мне здесь отлично думается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});