Людмила Астахова - Дары ненависти

«Сообщница!» – хмыкнул дух.

Он стоял рядом, прислонясь плечом к дереву, и насмешливо наблюдал за дамами. Вроде как он выше всего этого балагана. Разбирайтесь, барышни, сами.

Так вот леди Янамари честно, как настоящая сообщница, старалась объяснить Грэйн все возможные риски:

– С твоим везением и удачей рассчитывать не на что. Может быть, не надо устраивать поджог?

«Ты бы уж молчала, коварная шуриа. Еще суток не прошло, как ты ей по башке стукнула. Забыла?»

«Она меня тоже по голове ударила. В Санниве. Забыл?»

Вот же поганая гадина! Грэйн вдохнула и выдохнула, призывая богов все-таки даровать ей столь необходимое терпение. Да как змея смеет сомневаться в ролфийской удаче?! Ведь невезение у эрны Кэдвен начинается, только когда эта паразитка оказывается на воле! Так, может… может, и пусть ее? Пусть убирается, куда хочет? Ролфи стиснула зубы, и челюсть отозвалась болью, некстати напомнив о последствиях беспечной доверчивости. Локка, ведь все так хорошо было! Из пятерых подстрелить двоих, да еще оба пистолета были заряжены, а последнему хватило бы и скейна… Если б эта тварь не вмешалась тогда…

Но если б тварь не вмешалась теперь, все проблемы эрны Кэдвен уже сами собой разрешились бы. Вот только способ ее не устраивал. И змея, похоже, ждет теперь благодарности!

– С моей удачей все в порядке, особенно когда шурий рядом нет. – «И если ты, дрянь, не понимаешь намеков, я объясню тебе все вслух. Когда снова научусь говорить». – У тебя есть нож и пистолет. Хочешь – жди меня, хочешь, беги. Что мне устраивать, я сама решу.

И, кстати сказать, откуда эта шуриа вообще здесь взялась – да так вовремя? А? Вот уж что непременно надо будет выяснить, как только появится время и возможность. И уж Грэйн выяснит, дайте только срок. А что? Вполне в духе диллайн такой изысканный расклад – тут тебе и классическая «пытка надеждой», и непроизвольно возникающее доверие к «спасительнице»… Один только недостаток у такого красивого плана – кто станет доверять такой «спасительнице», которая сперва засовывает тебя в петлю, а потом из нее вытаскивает? А вдруг у шуриа теперь это вообще в привычку войдет? Сдадим Грэйн – спасем Грэйн – снова сдадим… Забавная игра получается, нет?

– Если решишь идти дальше со мной, обыщи этих. Мы остались без денег и припасов.

Ролфи нестерпимо хотелось добавить – «по твоей милости, гадина», но она сдержалась. Может, даже и лучше, если шуриа сейчас сбежит. Тогда у Грэйн точно не будет перед ней никаких обязательств вроде тех, что связывают спасенного и спасителя, никаких границ благородства, не позволяющих нападать со спины. Отплатить графине той же монетой… а неплохо бы, неплохо…

Но сперва – диллайн. Не только по необходимости, но и – да! – ради мести тоже! Выжечь этот курятник дотла, пока враг еще не собрался с силами и не устроил настоящую облаву на беглянку-графиню и висельницу-ролфи.

Встать оказалось непросто. Еще сложнее – идти. Но надо, значит, надо. Ничто так не утоляет жажду мести, как кровь врага, и нет запаха приятней, чем смрад от горящей плоти врага, и нет зрелища радостней, чем пылающее гнездо врага… Вот и порадуем себя и богов. Локка получит жертву, а Грэйн – фору во времени и удовлетворение.

Эрну Кэдвен повело в сторону, но она ухватилась за подвернувшееся дерево и на ногах устояла.

И воды добыть. Хотя бы глоток. О пулях, порохе и золоте мечтать уже не приходилось, но вода… Уж на такую малость боги могут и расщедриться!

Обернувшись, Грэйн увидела, что графиня неумело, но весьма деловито обшаривает тела неудавшихся палачей. Ролфи ухмыльнулась. Хор-рошая шур-риа, послушная… Вот всегда бы так, цены бы леди Янэмарэйн не было!

Наверное, и вправду нужно побывать одной ногой за гранью, чтоб почувствовать теперь жизнь так пряно и остро, как никогда прежде. Едва лишь раздражающее присутствие шуриа превратилось в нечто вроде тоненького позвякивания невидимого бубенчика где-то за левым ухом (а узы разделенной жизни оказались не просто легендой… жаль, жаль…), как Грэйн сумела вдохнуть уже полной грудью. Ролфи на самом деле двужильные. Это потом придет время расплачиваться за нынешний прилив сил, а пока… Немножко побили, немножко притопили, немножко повесили. Очень старались, но дело до конца не довели. Это они зря, видит Локка, зря. Будет тиву… как бишь его?.. вперед наука… Грэйн поняла, что повторяется – дурной признак! – и решительно отбросила сладкие дурманящие мысли о диллайнском горле. Оставшихся в пасти клыков вполне хватило бы, чтоб его перегрызть. Вполне, вполне бы хватило… Но нельзя. Диллайн отправятся к своей преданной ими же матери-Локке, прямиком в ее горячие объятия, а задача Грэйн – позаботиться, чтоб они не потерялись по дороге – и ни один не уклонился от встречи!

Обратный путь с импровизированной виселицы несостоявшейся повешенной показался совсем коротким. Эрна Кэдвен и сама не заметила, что ноги больше не подкашиваются, тело повинуется и даже горло – пока! – почти не болит. Темноты тоже не было – ночь оказалась словно бы соткана из всех оттенков серого, а след, по которому устремлялась ролфи, как будто светился. Сквозь переплетение ветвей над головой подмигнула тоненьким золотым серпиком Локка, словно подбадривая – вперед, вперед! В общем-то, Грэйн не было нужды науськивать, она и так знала, что время дорого.

А! Вот и храмовый забор, а за забором…

Ролфи приникла к смолистым еловым доскам, резко и пряно пахнущим, истекающим липкими «слезами» сока – видно, по весне местный тив решил обновить ограду. Вовремя, вовремя… Прислушалась. За забором было подозрительно тихо. То ли еще не хватились стражников и беглой графини, то ли уже разбежались ловить. Хотя… А кто будет ловить-то? Из помощников тива в живых совместными усилиями ролфи и шуриа остался только один, да сам тив – и неведомо, каков из него боец. Прибавить к ним тива-смеска, который уже успел продемонстрировать нелюбовь пачкать нежные лапки грязной работой вроде пыток или повешения. Трое. Неплохой расклад. Впрочем, желтоглазый совиный ублюдок не сам же правил коляской, так что есть еще и кучер, может, и слуга… Хорошо, пусть пятеро. Грэйн беззвучно оскалилась. Во дворе коротко тявкнула диллайнская шавка, звякнула цепь, а потом… Верно, порыв ветра подхватил запах ролфи, и тонкая струйка его коснулась носа мохнатого сторожа. Но вместо того чтоб залаять, собака заскулила, а потом и взвыла, жалобно, захлебываясь, словно по покойнику.

Грэйн сгорбилась и, легко и упруго ступая, пробежала вдоль забора, ища ворота. Тело ее пело от предвкушения, ноздри подрагивали. Сейчас, сейчас… А ворота-то распахнуты, да еще и наружу, настежь! Не-пре-дусмотри-тель-но… оч-чень. Невидимая в густом предрассветном мраке, ролфи быстро заглянула внутрь. Пространство внутри ограды освещал одинокий фонарь, видно, забытый кем-то прямо посреди двора. И никого. Только узкая полоска света из-за приоткрытой двери в какую-то пристройку, откуда даже на таком расстоянии до ролфийского носа долетал запах ружейного масла, металла и пороха. Прячась обратно в тень от ворот, Грэйн ухмыльнулась. Темно – это не беда, сейчас подсветим. Ролфи коснулась кончиками пальцев воротных петель. Свежее масло. Хорошо! А теперь, для проверки, чуть толкнуть створку… Она подалась неожиданно легко и бесшумно. Не теряя больше времени, эрна, как могла быстро, затворила ворота, метнулась в поисках подходящей подпорки – и наткнулась на почти целый штабель досок, должно быть, предназначенных для продолжения ремонта. Обдирая ладони, Грэйн вытянула одну, но потом усмотрела нечто получше. Брус, отличный, крепкий. То, что нужно, если хочешь подпереть что-нибудь снаружи. Например, отрезать кому-нибудь путь к возможному спасению. Воистину, милость Локки – большей и желать нельзя.