Юрий Нестеренко - Время меча

— Теперь вы убедились, что ходить по таким карнизам несложно? — осведомился Эйрих.

— Кажется… надеюсь. Кстати, а что такое барс?

Новый взрыв смеха.

— Он даже не знал, от чего убегает! — заливалась Элина.

— Все правильно, — невозмутимо ответил Эйрих. — Страх перед невидимым и непонятным всегда сильнее, чем страх перед видимой опасностью. Я мог бы назвать и несуществующее слово, но в этом случае, боюсь, вы двое не включились бы в игру мгновенно. Барс, Йолленгел, это большая хищная кошка.

Терапия Эйриха пошла эльфу на пользу; нельзя, конечно, сказать, что его страх исчез сразу и полностью, однако уже по следующей узкой тропе над откосом он прошел вполне уверенно, а позже расхрабрился настолько, что уже сам перевел по карнизу свою лошадь. Высота все еще щекотала ему нервы, но Йолленгел с удивлением понял, что получает от этого давно забытое удовольствие, которое испытывал, лазя по деревьям в детстве, еще до того, как вечный гнетущий страх вошел в его жизнь.

Ближе к вечеру отряд добрался до перевала; несмотря на ясное весеннее небо и все еще пригревавшее солнце, здесь дул обжигающе холодный ветер, а кое-где прямо посреди зеленой травы белели небольшие островки снега. Было еще достаточно светло, когда путешественники перебрались через перевал и начали спуск, однако ночевать им пришлось все еще на довольно приличной высоте, забившись в палатку и прижимаясь друг к другу, ибо топлива для костра здесь почти не было, а холод пронизывал до костей. Хинг, впрочем, относился к холоду с совершенным равнодушием и остался спать на свежем воздухе.

Наутро спуск возобновился; Элина обратила внимание, что природа по эту сторону гор изменилась. На смену зеленому ковру травы, местами расшитому белыми цветами, пришли голые камни и желтая сухая почва, на которой лишь кое-где торчали бурые невзрачные кустики. Отсеченная горами от влажных ветров с юга, впереди на сотни миль лежала пустыня.

Спуск прошел без происшествий, и после короткого отдыха отряд двинулся дальше на север. Какое-то время ехали по сухой каменистой земле, поросшей серой колючкой; но затем исчезла даже и колючка, и начались пески, ничем не отличавшиеся от песков Тагратской пустыни. Отличие было разве что в оккупированной барханами площади — по словам Хинга, путь до степей Тургуная должен был занять лишь пять дней. Кроме того, эта пустыня — тургунайцы называли ее Шезех-Кум — лежала севернее Тагратской, и климат здесь был холоднее; однако Таграт путешественники пересекали в конце зимы, а теперь была уже весна, и солнце с каждым днем пекло все сильнее.

Первая неприятность произошла к концу второго дня пути через пустыню. Бурдюки с водой к этому времени были уже практически пусты — как-никак, лошадям нужно было больше, чем людям — но, по заверениям Хинга, вот-вот должен был показаться колодец. Элина решительно не могла понять, как можно отыскать колодец — по сути, просто ямку в песке — среди всех этих бесконечных однообразных песчаных холмов, но, если бы она это понимала, им бы не понадобилось нанимать проводника. Наконец Хинг, пришпорив пятками коня, поскакал куда-то вбок, но, не успели путешественники последовать за ним, остановился и повернул обратно. Вид у него был огорченный.

— Колодец пересох и засыпан песком, — перевел его объяснения Эйрих.

— Он говорит, что завтра вечером мы доберемся до следующего. Мне это не нравится.

— Кому такое понравится, — пробурчал Редрих.

— Я имею в виду две возможности, — пояснил Эйрих. — Первая — он сам толком не знает дорогу. Вторая — следующий колодец может оказаться в таком же состоянии.

— Он едет вместе с нами и подвергается той же опасности, — возразила Элина. — Если бы он не был уверен…

— Он был уверен уже в этом колодце. Наверное, он пересекал Шезех-Кум, но это было достаточно давно. Пустыня, знаете ли, не так неизменна, как кажется.

— И что ж по-вашему, повернуть назад? — агрессивно поинтересовалась Элина.

— Возможно, это был бы не худший вариант.

— Что, снова переправляться через горы и искать другого проводника? Вы представляете себе, сколько времени мы потеряем?

— Я представляю себе, что такое пересекать пустыню без воды. Мы и так забрались уже слишком далеко, но пока у нас есть шанс вернуться. Если мы поедем дальше, и колодца не окажется, лошади не выдержат, в какую бы сторону мы оттуда ни направились. А если придется идти без воды пешком, не выдержим и мы.

— Это всего лишь предположение. А Артену грозит реальная опасность. Мы и так безнадежно опаздываем. Может быть… его уже нет в живых. С той ночи я так и не смог снова с ним связаться.

— Если его нет в живых, нам тем более некуда торопиться, — усмехнулся логичный Эйрих.

— Эйрих, вы прежде не казались мне трусом, — вступил в спор Редрих.

— Если хотите, можете, конечно, возвращаться, но мы поедем дальше.

Элина посмотрела на него с благодарностью.

Эйрих не стал отвечать и вместо этого что-то спросил у Хинга. Кундиец горячо затараторил в ответ, явно тоже пытаясь в чем-то убедить Эйриха. Наконец тот поднял руку в останавливающем жесте.

— Говорит, что тот колодец не может пересохнуть. Он, дескать, слишком большой, или слишком глубокий, или еще что-то в этом роде. Йолленгел, а вы что думаете?

— Я? — вопрос застал эльфа врасплох. Он не привык, чтобы его спутники спрашивали у него совета. Тем более он не ожидал этого от Эйриха. — Я не знаю… Я ведь впервые в пустыне, — он неуверенно улыбнулся.

— Зная вашу способность влипать в истории, я бы выслушал ваше мнение и понял, как не надо поступать, — желчно ответил Эйрих. — Ну ладно. Вообще-то моя интуиция подводит меня весьма редко. Будем считать, что это тот самый случай.

— Я знал, что вы нас не бросите! — радостно воскликнула Элина, пожимая Эйриху руку. Оставленный без внимания Редрих мрачно наблюдал за этой сценой.

В этот вечер люди сделали лишь по глотку; оставшуюся воду отдали лошадям.

Следующий день пути был не из приятных. Ехали небыстро, щадя коней, и молча; пересохший рот не располагает к разговорам. Весеннее солнце пригревало, ветра не было, так что уже к полудню стало по-настоящему жарко. Вдобавок ко всему пески в этих местах были какого-то белесого оттенка, слепившего глаза в ярких солнечных лучах. Но вот, наконец, дневные краски начали тускнеть; тени барханов беззвучно, но неотвратимо ползли по песку, сперва затопляя низины, а потом и начиная взбираться по пологим спинам соседних песчаных холмов. Наконец уже только гребни гигантских волн пустыни золотились в лучах умирающего дня, а колодца все не было.

Хинг отъезжал от отряда то влево, то вправо, то уносился вперед, как видно, выискивая знакомый ориентир. Эйрих с подозрением наблюдал за этими эволюциями, и пару раз, когда проводник отрывался слишком далеко, направлял коня следом за кундийцем.