Джонатан Стрэн - Драконы

Я вошла к нам и позвала матушку, чтобы она просыпалась, но она не шевелилась. Я ее потрясла, но она все равно не очнулась.

— Мама, — звала я. — Мама!

Но мне было никак ее не разбудить. Я разыскала на кухне Сарасри, и хозяйка послала мальчика за целительницей. Забыв про завтрак, я сидела возле матушки.

Пришла знахарка — совсем седая старушка. Она опустилась на край маминой кровати и коснулась ее щеки. Потом поднесла серебряную ложку к ее носу и проверила, запотеет ли металл от дыхания. Погладила по руке и позвала матушку по имени. Потом покачала головой и заключила:

— Ледяная болезнь.

Я уставилась на знахарку и спросила:

— Как это?

— Болезнь приносит дующий с ледника ветер, — объяснила Сарасри. И нахмурилась. — Вот к чему приводит досужая болтовня о ледяных девах.

— Тот, на кого нападает ледяная болезнь, спит себе мирно до тех пор, пока не зачахнет, — объяснила знахарка.

Я поглядела на матушку. Во сне лицо ее казалось таким спокойным и умиротворенным. Сложно поверить, будто с ней что-то неладно.

— Ее можно вылечить? — спросила я.

— Есть только одно лекарство.

— Какое?

— Три капли крови дракона. Если вылить их в рот больной, она очнется. — Знахарка пожала плечами. — Но у нас нет драконьей крови, как нет и героя, который смог бы ее раздобыть.

— Как будто герой поможет! — печально покачала головой Сарасри. — Сколько их пускалось в путь к Драконовым вратам, раздуваясь от гордости и благородных намерений! Ни один не вернулся.

— Разве для того, чтобы добыть кровь дракона, нужно непременно быть героем? — спросила я. — Нам же нужно совсем чуть-чуть. Дракону совсем не обязательно умирать ради трех капелек.

Сарасри вновь нахмурилась. Но старая целительница кивнула и согласилась:

— Верно. Убивать дракона не нужно, если получится раздобыть кровь каким-нибудь другим способом. — Она разглядывала меня. Ее блестящие глаза были ярко-синими и с возрастом не потускнели. — Известно ли тебе хоть что-нибудь о драконах?

— Только то, что говорится в героических сказаниях, — призналась я, — но это совсем крохи. Дракон обычно умирает, как только появляется принц.

— Это сказки о принцах, а не о драконах, — махнула рукой старуха. — В них дракон предстает огнедышащим змеем с крыльями.

— Разве это не так? — спросила я.

— Не скажу, что не так, просто описание неполное. Сущность дракона заключена в его нраве, а не в облике.

— И каков у дракона нрав?

— Дракон — это сгусток пылающей бешеной злобы. Это творение огня и злобы, которое питается страхом и ненавистью. — Старуха встала и набросила на плечи шерстяной плащ. — Он огнем встречает того, кто приближается к нему со страхом.

— А что, если подойти смело? — поинтересовалась я.

Знахарка пожала плечами:

— Непростая задача. Но если это получится, возможно, удастся начать беседу. Я слышала, что драконы любят поговорить. Но они чуют лжеца, и это пробуждает в них гнев. Никогда нельзя врать дракону.

Пожалуй, именно здесь история начинается по-настоящему. С того самого момента, когда я поняла: мне нужно добраться до Драконовых врат и вернуться обратно с тремя каплями крови дракона, который в последние сто лет сторожит перевал.

Я договорилась с Сарасри о том, чтобы она позаботилась о моей матушке, и оставила пони в конюшне, потому что для нашей лошадки подъем будет слишком крутым и тяжелым. И отправилась по тропе, ведущей в горы.

Когда-то Драконовы врата называли перевалом Таклы в честь короля, который взял в жены ледяную деву. Через этот горный перевал лежал кратчайший путь из долины в торговые города на берегу Северного моря. Давным-давно дорогой через горы проходили торговые караваны с грузом ковров, специй и драгоценностей. Король Такла и после его сын Ринзен взимали с купцов плату за беспрепятственное продвижение этим путем.

Сто лет назад все изменилось. Король долины Белен по настоянию богатых купцов попытался свергнуть короля Ринзена и положить конец взимаемым им пошлинам. Армия Белена вторглась в горное королевство. Дракон, которого вызвали с помощью черной магии, отбросил армию назад и с тех пор никого не пускал на перевал.

Появление дракона разорило здешние земли. Некогда процветающее королевство превратилось в бесплодную пустыню. Купцы из долины объединились и предложили награду тому, кто сможет убить дракона и вновь открыть путь через перевал. Но все герои, пытавшиеся завоевать награду, погибли: огнедышащий дракон сжег их своим дыханием, разодрал когтями.

Теперь торговцам приходилось везти товары кружным путем, огибать горы с южной стороны и пробираться через пустыню. Путешествие получалось долгим и опасным. В пустыне на караваны нападали разбойники, похищали товары и купцов, требуя за них выкуп. Но возможность попасть к разбойникам была все же лучше неминуемой гибели при встрече с чудовищем.

Я поднималась к Драконовым вратам по тропе, которая была едва ли лучше той, по которой бегают козы. Зимние лавины преградили старый торговый путь. К тому же он зарос колючим кустарником, и никто нынче его не расчищал.

Путешествие от Набакхри до Драконовых врат занимало три дня. Пока я поднималась вверх, деревеньки делались все меньше и меньше. Люди спрашивали меня, куда я иду, и, когда я рассказывала им, мрачно качали головами.

— Возвращайся-ка назад, молодой человек, — говорили они. — У тебя нет ни единого шанса выполнить задуманное.

Последняя деревушка перед облюбованным драконом перевалом представляла собой несколько чумазых хижин, цеплявшихся за горный склон. Крохотный чайный домик попутно служил еще и гостиницей. У огня в общей комнате сидели три пастуха и обедали тушеной чечевицей с жареным хлебом и чаем.

Хозяином таверны был толстяк с внушительными усами и копной густых, словно шерсть горной овцы, волос.

— Ты что, потерялся? — спросил он меня. — По этой тропе некуда идти.

Я рассказала ему свою историю. Он подал мне обед и посидел со мной, пока я ела.

— Говоришь, тебе надо бесстрашно подойти к дракону, — сказал он. — Как же ты это сделаешь? Дракона только дурачок не испугается.

Хороший вопрос. Пока я взбиралась по горной тропе, я как раз размышляла о том, как победить страх.

— Я порой рассказываю очень страшные истории, — поведала я трактирщику. — Но я их не боюсь, потому что знаю: они хорошо кончаются. То, что я делаю сейчас, вполне годится для хорошего рассказа. Если я буду думать о происходящем как об истории, которую рассказываю, то мне страшно не будет.

— Но ты же не уверен в том, что конец у этой твоей истории будет хорошим, — нахмурился трактирщик.