Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

Длинные тонкие стебли медленно покачивались под водой; листья — красноватые и темно-зеленые — шевелились в такт неслышной музыке. Ноги ступали по мягкому песку, разрыхленному постоянным движением воды.

— Мы действительно в озере? — прошептал Нан.

— Да.

— Мой господин, — взмолился Нан, — как же вам не страшно?

— Я уже видел нечто подобное, — ответил Ив. — Когда находился на середине большой реки во время переправы. Во Франции.

Они пошли вперед, следуя за Единорогом.

Поначалу все напоминало им о том, что они погрузились под воду и ступают по озерному дну. Но вскоре пейзаж изменился и теперь почти совершенно напоминал земной, только погруженный в полумрак. Глаза скоро привыкли к рассеянному свету.

Впереди показались строения — двухэтажные дома, украшенные множеством башенок, арок, колоннад, резьбой по фасаду, забавными водостоками и росписью вокруг окон самой разнообразной формы. Густой подводный свет омывал город, делая краски гуще, а узоры — причудливее.

Ив поневоле ощутил досаду. Как такое может быть — чтобы королевство корриганов, скрытое в глубинах зачарованного озера Туманов, напоминало обыкновенный человеческий город! Как будто людское устройство жизни — наилучшее, и невозможно никакое иное…

И едва только Ив подумал об этом, как в глубинах вод зародилась огромная волна, от которой пришло в движение все: деревья и кусты, каждый лист и каждая травинка, каждый дом и каждая фигурка на барельефах и росписях. В глазах у Ива на мгновение потемнело, а когда он моргнул, то город исчез. На месте домов стояли шатры — сшитые из пестрых лоскутов, шелковых и парчовых, украшенные кистями и бахромой, вышивкой, бусинами и тонкими металлическими пластинками.

Между шатрами тихо бродили тонконогие кони и единороги, которые были меньше коней и гораздо изящней: белые и черные, они источали сияние, и блики бегали по гладким шкурам животных, делая их переменчиво-пестрыми. Среди них находился и Единорог. Теперь Ив отчетливо видел у него настоящий рог, тонкий и витой. Размерами Единорог превосходил сородичей, поскольку вырос не в Озере Туманов, а среди людей, но прочие единороги этого, казалось, не замечали.

Ив перевел взгляд на своего спутника. Нан был серым, с синеватыми губами; в его глазах стоял ужас.

— Что с тобой? — спросил Ив с досадой.

— Лучше бы меня повесили, мой господин, — искренне ответил Нан.

— Если бы тебя повесили, ты был бы уже в аду, — возразил Ив.

— А где мы теперь?

— Я тебе уже говорил — в сумерках, — сказал Ив. — Будь этот мир действительно проклят, никто не звал бы корриганов к себе в крестные. А такие случаи известны.

— Вы видели двух королей, мой господин, вас уж ничто не испугает, — сказал Нан. — А вот мне крепко не по себе. Как будто все нутро у меня вытряхнули и заменили чем-то новым. Я теперь и в отражении себя не узнаю, потому что вокруг нет ни одной знакомой вещи.

— Если тебя так пугают незнакомые вещи, смотри на меня, — посоветовал Ив.

— Да и вы не лучше, мой господин, — прошептал Нан. — Мы вместе ели и вместе спали, и вместе ловили птиц и рыб, и разводили огонь в холодной чаще, и все-таки вы незнакомец, и я вовек не догадаюсь, что у вас на уме.

— Так было и в лесу, — напомнил Ив.

— В лесу я знал, что трава — это трава, а дерево — это дерево; поэтому и вы не казались мне таким уж чужим, — объяснил Нан.

— Кроме того дерева, которое было Вивианой, — напомнил Ив.

Нан замер и перевел взгляд на шатры.

— Корриган, — прошептал он. — Я ее вижу.

На спине одного из единорогов сидела женщина в белом платье, с длинными белыми волосами. У нее была смуглая кожа и совершенно красные глаза. Поймав взгляд человека, она засмеялась, и смех ее проникал в самую душу и продолжал звенеть там, хотя самый звук давно уже смолк. Она подтолкнула своего единорога коленями и скрылась.

— Идем. — Ив пошел дальше. Нан побрел за ним.

Подводный мир расступался перед ними и вновь смыкался у них за спиной, затягивая внутрь и не оставляя пути к отступлению.

Неожиданно в воде вспыхнули мириады золотистых бликов. На миг Иву почудилось, будто он видит стайку маленьких рыбок, но это был всего лишь свет; он стремительно пронзил пространство и исчез, оставив после себя едва уловимый трепет. Из этого трепета проступила женская фигурка.

Она была тонка и мала, ростом с десятилетнюю девочку. Ее светлые вьющиеся волосы свободно падали на плечи и спину; они были растрепаны, пряди свалялись — видно было, что давным-давно их не касался гребень. Подол ее синего блио был оборван, рукава держались на двух нитках, пришитые кое-как. На ногах у нее болтались медные сапоги римского легионера, которые были ей велики по меньшей мере в два раза.

Она дернула рукав, поднесла ко рту и принялась обкусывать мелкими острыми зубками.

— Длинно, длинно, — проговорила корриган, выплевывая нитки. — Мне все длинно, все велико. Все такое огромное. Неправильно, очень неправильно. Не требуется большого ума для того, чтобы быть таким огромным. Странно, что никто этого не замечает.

Она нетерпеливо тряхнула головой. Ив заметил в ее растрепанных волосах крошечную алмазную диадему. И вдруг она уставилась прямо на Ива.

— Опять! — вскричала она, топая ножкой. — Что за невезение! Скажи мне правду: почему это — какой-то там ты? Думаешь, я тебя здесь ждала?

— Это происходит помимо моей воли, — ответил Ив. — Я бы и хотел быть не каким-то там собой, да не могу.

Она схватила его за рукав, всмотрелась в его лицо.

— Ты ускользаешь… Как будто я гляжу на тебя сквозь воду. Почему?

— Потому что я прошел сквозь воду, — ответил Ив.

— Так было и со мной, когда я утонула, — молвила она задумчиво. — Ты тоже утонул?

— Не исключено.

— Но почему же ты жив? Когда люди тонут, они, как правило, умирают.

— Я знаю имя корригана. Возможно, поэтому, — объяснил Ив.

— И ты до сих пор его знаешь?

— Думаю, да.

— Когда люди тонут, они обычно все на свете забывают, — сказала маленькая женщина. — Уж кому это знать, как не мне.

— Я не забыл.

— Докажи! — потребовала она. — Ну, позови его! Давай же!..

— Нет, — улыбнулся Ив. — Не стану я звать его попусту. Это может иметь последствия.

Она тоже улыбнулась, оскалив маленькие зубки.

— Хитрый, — она погрозила ему пальцем. — Отвечай мне, раз ты такой хитрый: ты правда не мог бы стать кем-нибудь другим? Я в точности расскажу тебе, какой он, — ну, тот, другой, — чтобы вышло все без ошибки.

— Не получится, — вздохнул Ив. — Я могу быть только собой, сколько бы ни старался.