Рита Кертс - Руимо. Пришедшая (СИ)

— Ладно-ладно, убедил. Что-то ты паршиво выглядишь: когда спал в последний раз?

Серебряные глаза посмотрели на Шателона хмуро и устало. Рик отложил белое перо и, откинувшись на мягкую спинку кресла, взглянул на картину над камином.

Написанная маслом девушка была свежа и красива. Волны длинных тёмно-русых волос струились по плечам, тонкой рукой она придерживала упавшую с плеча шлейку легкого, небесного цвета платья. По всему её телу сплетались белые изящные узоры, когда-то бывшие шрамами; тонкие линии обвивали шею с бархоткой, поднимаясь к лицу, и затрагивали его лишь наполовину. Голубые глаза смущённо глядели вниз, на нежных розовых губах застыла едва заметная улыбка.

Шателон запрыгнул на стол, разметав белые шерстинки.

— Ты, похоже, остался прежним, несмотря ни на что, — констатировал он, проследив за взглядом Рика.

— Этот замечательный вывод ты сделал исходя из того, что я рассматриваю собственноручно написанную картину?

— Для тебя, это не просто картина.

Рик сделал вид, будто ничего не слышал, и вернулся к заполнению документов. Когда он проигнорировал все вопросы касательно послания для Деми, Шателон улёгся перед Риком, прямо на нужные ему бумаги, и принялся бить хвостом.

— Хорошо, давай поговорим. К чему ты клонишь? И слезь наконец со стола, после тебя шерсть кругом!

— Попрошу без оскорблений, — насупился Шателон, и спрыгнул на пол.

— Повторяю: о чём ты?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею ввиду.

Рик не ответил. Испытующе глядя на друга, он терпеливо ждал пояснений, опустив колючий подбородок на сплетённые пальцы. Шателон не спеша двинулся к картине.

— Взгляни-ка сюда ещё раз, — он мордочкой указал на портрет. — Сходства очевидны, и не делай вид, будто ты заметил это впервые.

Лицо Среброглазого не изменилось.

— Она — вылитая Мария, и поэтому интересна тебе, — констатировал Шателон. — Те же глаза, нос, губы. Цвет волос. Отчасти, даже характер. Хотя, нет…глаза у Марии, всё же, были голубые — совсем как утреннее небо. Да и волосы длиннее раза в два. И она…была намного ниже, чем…

— Довольно, — раздражённо воскликнул Среброглазый. — Зачем ты говоришь это? Марии нет, уже давно. Как и Дамира, Елены и Аристарха!

— Но ты по-прежнему любишь её.

Щёки Рика окрасил едва заметный румянец. Раздражение сменилось бурей чувств, и ему пришлось приложить усилия, чтобы с ними совладать. Он отвернулся, скрестил на груди руки. Шателон снова запрыгнул на стол, и, коснувшись хвостом плеча Среброглазого, сел с ним рядом.

— Во всех своих женщинах ты ищешь черты, схожие с Марией. Никто не может тебе отказать — ты просто пользуешься ими, а когда убеждаешься, что в них и близко нет ничего общего с ней, кроме внешности — находишь замену, новое мимолётное увлечение.

Рик резко поднялся, кресло с грохотом отодвинулось. Подошёл к балкону, и стал к Шателону спиной. В тишине слышалось ритмичное тиканье часов и звон ветряных колокольчиков.

— Ты живёшь одними лишь воспоминаниями. Сколько ещё веков должно пройти, чтобы ты отпустил прошлое? Осторожнее, Рик. Как Хранитель я всегда буду оберегать каждого, кто принадлежит к великому роду. Если видишь в ней лишь Марию, я требую оставить её в покое.

— Оставить в покое? — Рик усмехнулся. — О, я оставил. Она не вернётся в Руимо. В послании, которое ты передал, было заклинание, навсегда отделяющее Пришедшего от этого мира, при условии, что он сам этого желает.

— Она вернётся.

— Нет, — ответил он довольно резко. — После всего, что здесь произошло? Чего ради она вернётся?

— Законы Руимо незыблемы, — обречённо сказал Шателон, устремив свой взор в небесную гладь. — Побывавший в этом мире однажды, непременно захочет вернуться. Руимо мрачен, полон жестокости и опасностей, но в то же время он — прекрасен. И всегда будет казаться таким, несмотря ни на что.

Руимо никогда, и никого не отпускает. Это — его тёмная сторона и проклятье.

Звонкая тишина. Шателон почувствовал, что сейчас ему лучше уйти. Мягко спрыгнув на пол, он побрёл к открытому окну, опустив хвост.

— Кроме того, у неё много личных причин вернуться сюда. Подумай над тем, что я сказал, — обронил он, забравшись на подоконник. — Если обойдёшься с Деми как со всеми своими «Маришками», Лиана тебе этого не простит. Я — тоже.

Стемнело. Изящные фонари испускали мягкий свет, чистое небо сияло миллиардами звёзд. С каждым днём становилось всё холоднее. Деревья стремительно скидывали листву, и теперь она ковром лежала на каменных дорогах.

В Золотом городе снова царил покой, жизнь шла своим чередом, невзирая на беспорядки, разразившиеся в землях Тувиама. Буря, вызванная Вартоном, осталась позади, но её последствия стремительно растут, как снежный ком.

Среброглазый давно предвидел дальнейшее развитие событий, и будущее Тувиама его совсем не радовало. Больше всего его беспокоили не Бирмел, Мелифер и Плавучий город, за пару веков окрепшие и невероятно разросшиеся. Даже Менторы ушли на задний план, хотя ущерб наносили всегда метко, крайне редко допуская оплошности. У Тувиама, у Элиты, появился новый враг.

Ничейные земли — мёртвая зона, ни один шпион или разведчик из их владений за последние несколько веков так и не вернулся.

Днём раньше к Среброглазому пришёл некто, именующий себя посланником Красных Воинов, защитников Ничейных земель. Он настоял на аудиенции, и отнял времени намного меньше, чем предполагал Рик. Говорил он со странным акцентом, не похожем даже на менторский. Понять его было сложно, но слова его Рик запомнил.

«Мы не терпим диктаторов, Tenumien. Мы уничтожаем их».

Рик решил сейчас об этом не думать. В последнее время он совсем мало спал, и сейчас ему не помешал бы отдых. Бодрящие эликсиры помогали ему держаться на ногах и трезво мыслить, однако, увидев своё отражение в зеркале он решил, что рабочий день закончен.

В своём кабинете он задул свечи. Уже в дверях с тоской взглянул на повреждённую кинжалом огромную карту и неглубокую чёрную вмятину в стене — прощальный подарок Эйры. Взгляд его коснулся картины, и он, постояв на месте, вернулся.

Мария была прекрасна; всякий раз, когда Рик смотрел на неё, в нём пробуждались чувства. Он будто бы переносился назад, в далёкое прошлое, и слышал её мелодичный, приятный голос. Чувствовал прикосновения её нежных рук, покрытых белыми узорами, ощущал тепло её хрупкого тела. Вот она, Мария, гуляет по Весенним холмам, и он — рядом с ней. Кругом всё залито солнечным светом, в воздухе витает аромат цветущих деревьев, а трава усеяна крохотными, голубыми с жёлтым, цветами.