Сильвио Гезель - Естественный экономический порядок

У владельцев ломбардов наступил такое же безвременье, как и у меня. Теперь любой, у кого есть лишняя десятка всегда готов их одолжить, причём без всяких процентов, без расписок, просто веря на слово. Теперь деньги стали служить залогом честного слова, или наоборот. Теперь, если тебе срочно нужно перехватить немного денег, то ломбард больше искать не надо. Идёшь к соседу и получаешь, сколько тебе надо под простое обещание вернуть, когда будут. Теперь лучше иметь товар, который ты покупаешь. Чем деньги, которые постоянно надо куда-то девать. Собственно, товар и есть деньги, а деньги есть товар, но по очень простой причине оба они – плохи равным образом, выбора нет. И деньги, и товары суть вещи, они с течением времени просто стареют, уходя по долине слёз в чистое небытие! Все плохие качества вещей теперь абсолютно приравнены к потерям в деньгам, поэтому их никто больше не ценит больше вещей.

По этой причине труд всегда в цене; а поскольку он пользуется большим спросом, то каждый человек, который может и хочет работать, обладает, через власть над трудом, и деньгами. Причём всегда.

В общем, поминальный колокол по ростовщичеству уже прозвучал!

Но я ещё не собираюсь признавать своё полное поражение. Я буду судиться с государством, пусть платит мне компенсацию. Деньги ведь были, да и сейчас есть, полностью государственное дело, и я своё с государства возьму. Я ведь был кем-то вроде государственного служащего. Через изменение денег, т. е. с помощью силы, государство разорило мой бизнес, лишило меня источника доходов, поэтому мне полагается возмещение ущерба.

Когда немецкие землевладельцы попали в передрягу, то государство пришло к ним на помощь, установив ввозную пошлину на импортное зерно, и это помогло землевладельцам преодолеть кризис в сельском хозяйстве. Почему это мне теперь нельзя обратиться к государству за тем же самым, за помощью? Ведь ростовщичество с помощью земли и хлеба ничем не лучше ростовщичества чистого, т. с.? Мы оба, я – еврей, а он – прусский землевладелец, ростовщики – равно противны всем труженикам. Но, честно вам скажу, по мне, так землевладельцы ещё хуже нас, ростовщиков, ещё жаднее и мерзопакостнее. Потому что ростовщичество "земельное" создаёт больше проблем, и именно из-за него люди бегут ко мне за деньгами. Поэтому-то, если уж этим злодеям государство помогает субсидиями, то становится очевидным, что ростовщичество находится под государственной защитой, ну а раз так, то я имею полное право на возмещение всех моих убытков. Ведь ростовщичество есть ростовщичество независимо от того, чего оно касается: земли или денег, не так ли? Какая разница фермеру: поднимают ли ему ренту на пустом месте, или он платит процент, заняв деньги, чтобы платить эту ренту? Мы оба, ростовщики "земельные" и ростовщики "денежные" берём с труженика столько, сколько он лишь только сможет выдержать. У землевладельцев есть законное право требовать ренты, ну а у нас, ростовщиков, есть законное право требовать процент. И не надо прятать глаза. Моя логика безукоризненна: нет никакой разницы между деньгами и землёй, между процентом и рентой, потому что ничто не мешает мне поменять деньги на землю и делать то же самое. Суть останется той же самой.

Поэтому-то мой судебный иск будет основан на прецеденте с таможенными пошлинами на импортное зерно, и плачь ростовщика обязательно затронет сердца суды страны, так любящей законность и справедливость.

Как к СВОБОДНЫМ ДЕНЬГАМ будет относиться: Спекулянт?

С вводом Свободных Денег у нас больше не получается спекулировать строительными участками, участками земли под промышленное строительство и землёй для агробизнеса, теперь даже спекуляции ценными бумагами никак не получаются. Куда теперь ни ступи, везде – песок, зыбкий, тягучий. И это называется прогрессом! И это называется справедливостью! Лишить честных граждан из заработка, да ещё и с помощью государства – того государства, которому я так честно и беззаветно служил! Нет, меня теперь лишили всего: просто ограбили.

Недавно я за свой счёт разместил в прессе сообщения о том, что между двумя южно-американскими республиками вот-вот начнется война (уже забыл, как они там называются!), и что ожидается вмешательство со стороны сильных иностранных держав. И что же? Вы можете себе представить, какое влияние это сообщение оказало бы ранее на торги на бирже? А сейчас – никто даже ухом не шевельнул! Вообще биржа стала не та, какая-то толстокожая стала. Думается мне, что даже новости о том, что Япония завоевала Карфаген, не поколеблют спокойствия игроков ну ни на гран; общая невозмутимость трейдеров просто бесит. Если бы это было время от времени – ещё куда ни шло, но ведь теперь это спокойствие постоянно. В общем, я в шоке от такой биржи!

С тех пор как ввели Свободные Деньги, деньги перестали быть крепостью инвесторов, в которые они прятались при малейшей тревоге. Раньше, при первых признаках опасности, инвесторы "осознавали" (*Ничто не демонстрирует так наглядно эту монструозную иллюзию, в плену которой человечество живёт, чем эта волшебная фраза! Для каждого единственной "реальной" вещью являются… деньги!), что их ценные бумаги, акции и облигации теряют свою стоимость, поэтому они их старались быстро распродать, чтобы "перейти" в деньги и, "перейдя", чувствовали себя защищёнными от предполагаемых потерь.

Разумеется, когда паника охватывала инвесторов, то ценные бумаги теряли в цене, и падение цен было строго пропорционально уровню паники – количеству выкидываемых на рынок бумаг.

Спустя какое-то время после паники, когда я удостоверялся в том, что ничего экстраординарного более не произойдёт, я распространял обнадёживающие слухи. Напуганная публика высовывала свои носы из крепостей и понемногу возвращалась на биржу, то бишь снова приносила свою денежку и начинала покупать ценные бумаги, но я уже продавал их вовсе не по той цене, по которой недавно мои агенты скупали эти же бумаги у них же. В общем, вы понимаете, о чём я говорю, да? Вот это был бизнес!

А теперь эти проклятые Свободные Деньги! Теперь, собираясь расставаться с ценными бумагами, инвестор вынужден спрашивать себя, а куда ему девать деньги, вырученные за них. Теперь деньги не позволяют ему взять паузу и оценить обстановку; он не может их просто взять к себе домой и подождать. Деньги теперь жгут руки, фигурально выражаясь. Поэтому люди спрашивают себя: "Что дадут нам ценные бумаги? Вы говорите, что их стоимость скоро упадёт. ОК, мы верим вам. Ну продадим мы ценные бумаги, получим деньги. А с ним что нам теперь делать? Что нам купить на эти деньги? Государственные облигации мы купить не можем, они все уже давным-давно раскуплены самыми шустрыми, и цены на них таковы, что не подступишься. Нам что теперь продавать одни бумаги с убытком, а на вырученные деньги покупать точно такие же, которые спустя энное время снова принесут нам одни убытки? Если мы проиграли игру с государственными облигациями, то мы проиграем игру с любыми бумагами. Нет уж, мы не будем продавать пока то, что у нас есть! Пусть наши ценные бумаги будут так и лежать у нас".