Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды

Эрисса, стоявшая рядом с Ридом на палубе у носа, захлопала в ладоши. Ветер развевал ее волосы, прижимал юбку к бедрам.

— Ой, посмотри! — вскричала она.

Галера как раз завершила поворот под перестук гиков, гафелей и блоков, описав полукруг перед носом старого корабля, который полз на веслах, поскольку ветер не задувал ему прямо в корму.

— Хватит ваших плясок! — донесся до них крик его кормчего. — Покажите себя в деле!

— Да, пожалуй, пора, — сказал Рид Сарпедону. — Мы ведь уже доказали, что зацепить нас крючьями им не успеть.

Они обменялись неуверенным взглядом. Юноши на веслах воинственно завопили.

Галера развернулась, паруса были опущены, мачты уложены, весла подняты. Команда корабля-цели с тревогой подняла собственные весла. Они знали, что происходило при столкновении. Оба корпуса ломались вместе с ребрами гребцов, не успевших отбежать от борта.

Рид ушел на корму.

— Ты помнишь учения? — сказал он кормчему. — Целься в центр, но немного отводи, не то мы с ними не расцепимся. Задача в том, чтобы пропороть обшивку и тут же отвернуть.

— Как бык медведя рогами, — засмеялась Эрисса.

— Да не будет это дурным предзнаменованием для тебя, госпожа! — сказал кормчий.

— Да сохранят ее боги! — отозвался Дагон со скамьи как раз под ними. Эрисса улыбнулась ему. Рид посмотрел на гибкую стройную фигуру юноши. А вот его фигура… нет, он неплохо сохранял форму. И ведь Эрисса сжимает его руку!

Галера заскользила по волнам. Напев старшого все учащался, вода бурлила и пенилась под веслами, и галера рвалась вперед. Внезапно цель оказалась до ужаса близкой. Как было приказано, старый корабль попытался уклониться, но руль с румпелем был настолько эффективнее двух рулевых весел, что спастись он не мог.

Команда Рида много раз отрабатывала этот маневр на сетях, подвешенных между двумя бревнами. Весла с внутренней стороны вскинулись вертикально, с внешней продолжали взрывать воду. Удар и треск оказались не такими сильными, как ожидал Рид. Отвалить удалось не без труда — тут явно требовалось побольше практики, — но в конце концов удалось осуществить и этот маневр. А корабль тем временем перевернулся и остался далеко в стороне. Деревянный, не нагруженный, он не утонул, и волны уже принялись разбивать днище, невысоко поднимавшееся над поверхностью. Победители испускали торжествующие вопли, побежденные не отзывались — они думали только о том, как побыстрее доплыть до лодок. Рид и Сарпедон тщательно осмотрели галеру.

— Никаких повреждений не видно! — объявил хозяин верфи. — Этот один корабль может разогнать целый флот. — Он облапил американца. — Что ты сотворил! Что ты сотворил!

К нему подбежала Эрисса.

— Нет, ты Бог! — всхлипнула она. Поцеловаться на людях они не посмели, но она опустилась на колени и обняла его ноги.

Вновь Атлантида кипела приготовлениями к празднику. На этот раз к важнейшему из всех. Воскресение Астерия знаменовало воскресение всего мира и всех мертвых в нем.

Сначала Бог должен умереть и быть оплаканным. За сорок дней до весеннего равноденствия кефтиу укрывали алтари, огораживали пещеры и родники, проносили по улицам три священных символа, перевернутых и закутанных в черную ткань, а сами рвали одежды, скрежетали зубами и молили Диктинну о милосердии. Затем тридцать дней большинство воздерживалось от мяса, вина и любовной близости, а в жилищах, не угасая, горели светильники, чтобы тени любимых умерших могли найти дорогу домой.

Нет, деловая жизнь не замирала. В конце концов суда уже начали выходить в плавания. И самые благочестивые кефтиу не могли подолгу корчить постные физиономии. А последние десять дней из этих сорока отдавались чудеснейшему празднику. Бог еще не покидал царства теней, не возвращался к своей Невесте, которая была ему матерью и бабушкой, но людское радостное предвкушение обеспечивало возвращение Бога.

Даже на священном островке под чинной торжественностью бурлило веселое возбуждение. Скоро корабль увезет девушек в Кносс танцевать с быками и юношами. Скоро-скоро! Эрисса ежедневно тренировала своих учениц. Рид стоял у изгороди и грыз ногти.

Почему Лидра все еще отказывается принять его? Не настолько же она занята! Бог свидетель, для Диорея у нее время находится в избытке, стоит афинянину прибыть с очередной вестью. Почему они никак не готовятся к эвакуации?

Когда Рид набрался смелости обратиться к ней с несколькими словами, понятными только ей и ему, она сказала, что советуется с миносом. И правда, корабли постоянно пересекали шестидесятимильный пролив с письмами, которые везли ее старые верные служители, все неграмотные, все умеющие молчать. Она сказала, что дело это обсуждается, она сказала… она сказала…

Тем временем вулкан выбрасывал дым, и все чаще и чаще — пламя. Мелкий пепел осаживался на луга. Иногда ночью можно было увидеть, как из жерла поднимается расплавленная лава, и утром на черных склонах появлялись новые гротескные наплывы, а из трещин вырывались белые клубы пара. Земля содрогалась, и воздух рокотал. В харчевнях люди толковали о предосторожностях, которые следовало принять на случай большого извержения. Но, как замечал Рид, никто ничего не делал. Естественно, они не представляли себе грядущий взрыв. Он и сам не мог его вообразить.

Если бы можно было их предостеречь!

Ну, в худшем случае недостатка в крепких мореходных лодках не будет. На острове почти у каждой семьи была такая лодка, и хватит двух-трех часов, чтобы загрузить ее провизией и выйти в море. Но долго оставаться в море они не могут, а он не знал точно, когда упадет топор, зато знал, что у него и Эриссы почти не осталось времени стоять на вершине холма, так тесно обнявшись, что Памела и дети не могли встать между ними. И она шепчет: «Мы поженимся сразу после праздника, мой милый, мой Бог!», а за его спиной ворчит вулкан и озаряет ее лицо, не позволяя забыть о себе.

Вновь пошел дождь, но тихий, как весенняя туманная дымка, пробуждая землю. Даже если бы он продлился до утра, то не помешал бы процессии девушек спуститься к кораблям, которые отвезут их на Крит. Но пока за его прохладой и влажными им рожденными запахами лежала непроницаемая ночь.

Лидра смотрела на Рида, осененная Судьей Грифоном. В мерцании светильников ее черное одеяние казалось еще одной тенью в зале, полной теней, а лицо выглядело пугающе белым. С высоты трона она произнесла:

— Я намеренно послала за тобой в столь поздний час, изгнанник. Нас здесь никто не услышит, кроме стражников за дверью.

Рид похолодел. Их не подслушают — дверь слишком толста. Но не настолько, чтобы стражники не услышали ее зова. А они преданы ей душой и телом.