Владимир Свержин - Сыщик для феи

– Что случилось, Виктор? – встревожено поинтересовалась сидевшая за моей спиной фея.

– Кажется, у меня есть версия, – проговорил я. – Послушай и скажи, если я в чем-то ошибаюсь. У Юшки-каана весьма плотная связь с мурлюками: у него жена оттуда, полон дом всяческих диковин из-за Хребта, он контролирует доставку траншей, и неизвестные благотворители, перебрасывающие в Грусь контрабандный магический хлам, тоже приходят за содействием к нему.

– Так оно и есть, – подтвердила Делли.

– Верно, – кивнул я. – Нынче утром Юшка-каан присылает за Машей, обрати внимание, именно за ней, а не за нами, своих борзых. Вот я и думаю, уж не от нашей ли обожаемой Повелительницы драконов господин Главный Соборный Субурбанец знает, кто и в каком направлении передвигается. Уж она-то точно рассчитывает, что Машенька попрется очертя голову за суженым-ряженым. Так что выставляй засады – не хочу!

– Ну, Юшки-каана мы можем больше не опасаться, – поспешила успокоить меня Делли. – Вон, видишь, впереди березовая рощица? За ней уже начинается Гуралия.

– Да, печально, – покачал головой я.

– Что печально? – удивилась кудесница.

– Если я прав, а все пока говорит о том, что я прав, то это не последняя каверза, которую приготовила нам лженевеста Элизея. С Юшкой-кааном всегда ясно, что от него ожидать. Не великого ума думник. А тут… – Я развел руками.

Субурбанию от Гуралии отделял покосившийся плетень с приоткрытой калиткой посреди тропы. Судя по лавочке, прилепившейся к плетню, когда-то здесь подразумевалась крепкая сторожа. Однако отсутствие подсолнечной шелухи возле нее наводило на мысль о безвизовом режиме пропуска через государственную границу. Мы ехали по тропе еще не менее часа, когда вдруг резкий тошнотворный запах ударил мне в нос, едва не выбив из седла..

– Клин, – раздался за моей спиной сдавленный голос Ратникова. – Это попадалово! В натуре крутим отсюда педали! Здесь химическое оружие на людях испытывают.

– Делли, – я подал коня назад, стараясь подальше отодвинуться от источника невыносимого зловония, – а другого пути, случайно, нет?

– Нет, – процедила фея, зажимая нос. – Нечто сами не видите, лес неезжий да нехожий. Заповедник по-вашему. Одну тропку только и выговорили.

– А может, через другой КПП в натуре попробуем? – с надеждой предложил Злой Бодун.

– Другая калитка отселя верст за полета будет. Да и к тому же в Жутимор сейчас соваться не след. Люди там, поди, осерчали.

– Так ведь и дальше ехать никак, – с тоской заметила принцесса. – Вонь в нос так и шибает.

– А ты уж потерпи, Машенька, – ласково обратилась к воспитаннице фея. – По твоему ж хотению сюда примчались. Постоим тут, придышимся, да и дальше поедем. Сама, поди, знаешь, земля эта Лукоморьем именуется.

– Погоди-погоди! – перебил я фею, стоически морщась и затевая беседу более для того, чтобы отвлечься от ужасающего запаха, чем для установления истины. – Нас в школе, помнится, учили, что лукоморье – это морская излучина.

– Да ну, скажешь тоже! Излучины небось у рек бывают, а не у моря. А Лукоморье – это место, где гуральцы луком да чесноком волколаков гоняют. Ну, псеголовцев по-ихнему. Говорила же как-то – дикий край. Одного псеголовца отгонят, а на пол-леса потом лукоморье. Ну что, други верные, – фея поглядела на нас с надеждой, – придышались уже к смраду? Может, дальше поедем? А то ведь тут до зимы стоять можно, все равно лучше не станет.

Мы тронулись вперед галопом, прикрывая носы и стараясь не дышать.

– Тормози! – вцепилась в мои плечи Делли. – Дуб!

Впереди метрах в пятнадцати к небу вздымалось нечто, с точки зрения ботаники, очевидно, считавшееся дубом. Но на первый взгляд это нечто больше напоминало замшелую скалу, утыканную дубовыми ветками.

– Так я и знала! – досадливо морщась, выдавила фея. – Все, зависли.

Я собрался было выяснить, что, собственно говоря, произошло и отчего бы нам не объехать этот древесный реликт, когда из-за необъятного ствола раздалась лихая, возможно, разбойничья песня:

Во ку, во кузнице,во ку, во кузнице,во кузнице молодые кузнецы!

Истошный голос, очень похожий на мартовский кошачий вопль, которым исполнялось соло, не оставлял сомнений, что у нас опять образовались магические проблемы. Спустя мгновение из-за дерева вывернул и счастливый обладатель пронзительного козлетона с длинной бечевкой, обвязанной вокруг шеи.

– Прошу любить и жаловать, – кривясь и морщась, представила аборигена фея. – Кот Ученый.

Глава 25. Сказ о бездне учености и вариантах честного боя

Животное, вышедшее нам навстречу, без сомнения, относилось к семейству кошачьих, наводя на мысль, что в семье не без красавца. Размером этот мохнатый певец был с сенбернара. Голову его увенчивал седой парик с буклями, поверх которого красовалась черная академическая шапочка со свисающей набок кистью. На носу Ученого Кота красовалась роговая оправа очков без стекол, а под мышкой он волок толстенную книгу в кожаном переплете с золочеными уголками. Шествовало животное отчего-то на задних лапах. Вероятно, сей факт тоже свидетельствовал о его многомудрости.

– Объедем? – нерешительно предложил Вадюня, искоса поглядывая на распевающего кота, похоже, не обращающего на путешественников ни малейшего внимания.

– Не выйдет, – стараясь не мешать песне, прошептала из-под руки Маша. – Он бросится.

– А если типа копьем?

– Даже и не думай! Место, поди, заговоренное, сам понимать должен, такие дубы просто так не растут. Здесь с подходом да почтением надо, – одернула храброго боярина Делли.

– С подходом? – превозмогая вонь, недовольно пробурчал Вадюня. – Ладно, попробуем конкретно с подходом.

Между тем Кот, дойдя до одному ему известной точки, развернулся на месте, на полуслове прервал песню и зашагал обратно.

– В некотором царстве, в некотором государстве жила-была Хунта. Что в свете экономических тенденций мирового рынка отрицательно влияло на рост валового национального продукта. И решила тогда Хунта вступить во Всемирную торговую организацию…

Вадюня, увлеченный исследованием недр собственного рюкзака, невольно прервался и с недоумением взглянул уходящему баюну вслед.

– Клин, чего это он?

– …И решил тогда Фатф-богатырь вступить в неравный бой с грязными деньгами. А их-то кругом собралось видимо-невидимо! И все рвутся к источнику мертвой воды, чтобы в нем отмыться. Но стал тут Фатф стеной…

– Не слышишь, что ли, сказки говорит, – вспоминая первоисточник, махнул рукой я.

– Да какие же это сказки? – страдальчески выдавил могутный витязь.

– Ну уж, какой мир, такие и сказки!