Роман Гринь - Битвы магов. Книга Хаоса

— Ты отчаянно сражался, боец! — сказала она с легкой насмешкой, но явно без желания обидеть. Такая уж у хаоситов манера общаться. — Может, как‑то повторим?

Я поднял голову. Надо мной стояла стройная красивая девушка, уперев руки в бока, она смотрела на меня с любопытством. Хотя было что‑то еще в этом взгляде. Это была одна из тех девчонок, что так ловко уделали нас во время игры. Ее мокрые волосы ниспадали на плечи, а десятки, сотни капелек воды медленно стекали по ее стройному подтянутому телу. Не люблю я смотреть на девушек снизу вверх (да и не только на них), но эта была очень привлекательна, и отрывать взгляд не хотелось. Почему мокрые девушки кажутся такими соблазнительными? Это наверняка заложено где‑то в нашем бессознательном, и наверняка связанно с сексом.

— Эй, Молния, ты хоть знаешь, кого клеишь? — откуда‑то внезапно появилась вторая девушка и обняла за плечо свою подругу. — Да это же сам, его величество… Внимание, барабанная дробь — Уже Почти Подмастерье Но Пока Еще Просто Ученик Великого Мастера! Мы вас не зашибли, сударь? Не обидели своими простолюдинскими играми? — девушка с показным участием всплеснула руками и с наигранным беспокойством пыталась осмотреть меня.

— Уймись, Белка! — первая девушка, которую подруга назвала Молнией, хохотала вовсю.

— Скажите, Ваше Превосходительство Почти Подмастерье Самого Великого Мастера, вы какие буфера предпочитаете? Большие или средненькие? — Белка подошла к подруге и неожиданно схватила ту за грудь. — Ну, тут, явная троечка с половинкой, упругие, и в тоже время мягкие, самый сок.

— Ты переигрываешь! — крикнула на нее Молния, оттолкнула подругу и даже покраснела. — Нам нужно идти. Схватив Белку за руку, она потащила ее куда‑то, хоть та и протестовала и еще продолжала что‑то кричать.

— Еще увидимся, Странник! — помахала мне на прощание Молния.

— Непременно! И знаешь, они — правда красивые! — сказал я, показав пальцем на грудь девушки. Господи, что на меня нашло? Что я творю?

Девушка лишь еще больше покраснела, но все же, улыбнулась.

— Видишь! Рекламу тебе сделала, для тебя стараюсь, неблагодарная! — не унималась Белка.

— Пошли уже, — и Молния утащила девушку за собой в направлении раздевалки.

А я подтянулся на руках и выбрался из бассейна.

— Милые, правда? — сказал Ловкач. И откуда он только взялся. Умеет же подкрасться незаметно.

— Да, неплохие, — равнодушно ответил я.

— Неплохие? — Ловкач посмотрел на меня с серьезностью и даже испугом. — Они прекрасны, друг мой. И не пора ли тебе, уже впустить кого‑то в свое сердце?

— Зачем мне это?

— Зачем? Чтобы снедаемым любовной тугой, мучить себя сладкой болью и грезами об ослепительной красе юной девы. Пусти же королеву Мэб, царицу фей в свой сон! Она в упряжке из мельчайших мошек катается у спящих по носам. В ее повозке спицы у колес из длинных сделаны паучьих лапок, из крыльев травяной кобылки — фартук, постромки — из тончайшей паутины, а хомуты — из лунного луча, бич — тонкий волосок, и кнутовище -

из косточки сверчка, а за возницу — комарик — крошка. И так она за ночью ночь катается в мозгу любовников — и снится им любовь. То повитуха фей, царица Мэб! Пусти же и ты ее в свой сон!

— Ты о пустом болтаешь, друг мой, Ловкач! — засмеялся я.

— Ловкач? Нет, я Меркуцио! Из‑за твоей любви, о юный Ромео, буду я повержен, убит из под твоей руки! — Ловкач очень артистично изобразил, как клинок входит в его грудь. После чего он схватился за голову и запричитал, изображая умирающего. — Чума! Чума на оба ваших дома!

Я чуть не свалился обратно в бассейн со смеху. Ловкач настолько правдоподобно и артистично изображал Меркуцио, что это было очень забавно.

— По тебе театральный плачет, старина, — сказал я, отсмеявшись. — Может, ты зря выбрал судьбу Хаосита?

— Вот мой театр, вот моя арена. И роль мне не последняя отведена, — улыбнулся мой друг, и обвел рукой все вокруг. — Но, видится мне, что твое сердце уже принадлежит какой‑то нимфе, чье имя в снах ты страстно шепчешь.

Я почувствовал неприятное предчуствие.

— Сказал же, ты о пустом болтаешь! Не свойственно мне тайны разглашать, нежась в сетях у Морфея иль королевы Мэб, что укрывают тайны наши под покровом ночи таинственнейшим из всех полотен, миром грез и сновидений, — ответил я, все еще ради забавы подражая стилю нашего разговора.

— О, друг мой, хоть ты, то храпишь, то по замку бродишь среди ночи, и тайну свою ты спрятать хочешь, но удержать ее — нет мочи. Я слышал все из твоих уст, я слышал имя той, кто бессовестно украла твой покой.

— И кто же это, скажи, не томи?!

— Анель! — тихо прошептал Ловкач.

Я почему‑то вскочил на ноги, словно ошпаренный. И быстро направился в сторону раздевалки.

— Куда ты, друг мой? — крикнул мне вдогонку Ловкач.

— Антракт!

— Но кто же фея твоих снов? Светлый ангел или дитя порока? — крикнул он вдогонку.

— Скорее, темный гений злого рока!

Я и сам не помнил, как оказался в парке. Здесь, под кронами деревьев, мне захотелось остаться одному, наедине со своими мыслями. При свете солнца ночные призраки замка казались совсем бледными, они теряли свою силу и не представляли никакой угрозы. Но, почему же так тревожно на душе? И перед глазами все та ночь, смерть Ласточки, и разговор с Анель. Буря потерь! Я должен потерять многих? Зеркало Мира? Скольких ты отражала? Значит, я, действительно, шепчу ночами ее имя? Иначе, Ловкач бы не узнал об Анель. Я не говорил ему о ней. Никому не говорил. Только Керамбиту, своему покойному учителю, да еще Великому Мастеру. Но они бы никому не рассказали. На душе стало паршиво. Чуть больше, чем полгода назад, я был студентом первокурсником заурядного провинциального педагогического университета, скучающим любителем фэнтези и компьютерных игр, не имеющим никаких светлых перспектив на будущее. Как сильно все изменилось за это время. Я попал в Академию Хаоса, я был чуть не убит Безликими, видел Сумеречных Жнецов, потерял своего учителя, стал учеником самого Великого Мастера, влюбился во взрослую колдунью, Бестию, летал на грифоне, познакомился с вампиром, дрался с вурдалаком, магами Света и Порядка, и даже настоящим кибер ангелом, познакомился с Анель и видел смерть Ласточки, предыдущего Подмастерье.

Но самой большой загадкой по — прежнему остается Анель. Кто она такая? Что значат ее слова о том, что она Зеркало Мира? Какой ее истинный облик? Или все ее облики истинны? Какое ее настоящее имя? По чему, у меня такое ощущение, что я нахожусь у нее на мушке и она вот — вот нажмет на курок? Почему у меня ощущение, что она свершит финал моей трагедии? Может, я просто слишком драматизирую?