Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света

– Не обязательно Рахили, – заметил я. – Уран мог находиться при ком-либо из её спутников.

– Допустим. Но тогда как Александр узнал, кто будет сопровождать Рахиль? И вообще, откуда ему стало известно, что она собирается посетить отца? Ведь это решение она приняла импульсивно, после нашей ссоры, а уже через полчаса вошла в Туннель, где и погибла. Так что наш братец, прятавшийся в закоулках дворца, никак не мог провернуть своё тёмное дельце.

– Без сообщников, – уточнил я. – А вдруг он вступил в сговор с одним из друзей Харальда, занимающих довольно высокое положение при дворе? Я полагаю, что такие имеются.

– Таких хоть отбавляй, – согласился Амадис. – Харальд был весьма популярен среди радикалов, которых нынче как собак нерезаных. Но даже наличие у Александра сообщников не объясняет, как он устроил этот теракт. Ни Рахиль, ни её спутники, ни охрана Зала Перехода, не обнаружили радиоактивного излучения. Кроме того, во время твоего отсутствия в Зале были установлены сверхчувствительные детекторы, которые передавали информацию на компьютерный терминал контрольного центра службы безопасности. Я проверил все записи – вплоть до момента взрыва не было зафиксировано ни малейшего отклонения от естественного фона. Чертовщина какая-то.

– Стало быть, ты не знаешь, как можно скрыть присутствие радиоактивных материалов?

– Почему же, знаю. Можно поместить уран в свинцовый контейнер, а можно создать специальные чары, поглощающие жёсткие лучи. Однако в первом случае контейнер оказался бы слишком тяжёлым и большим, чтобы просто положить его в карман. А во втором случае чары привлекли бы к себе внимание с ещё большей вероятностью, чем радиация как таковая.

– А ещё можно, – веско добавил я, – временно усилить взаимодействие нуклонов в ядрах урана и таким образом превратить их в устойчивые.

Устремлённый на меня взгляд Амадиса выражал такое неподдельное изумление, что в его искренности сомневаться не приходилось. Он был просто потрясён.

– О МИТРА! ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО СДЕЛАТЬ?!

— Могу. Правда, Туннель мне провести не удастся. Он моментально расщепит все заколдованные ядра. А из-за высвобождения энергии чар взрыв получится ещё мощнее.

– Источник позволяет тебе манипулировать такими фундаментальными силами?

– Так же, как и Порядок. Вот почему у Брендона с Брендой есть все основания подозревать тебя. Как верховный жрец Митры...

Амадис громко фыркнул или, скорее, чихнул, состроив презрительную гримасу.

– Вы, вероотступники, такие же невежды, как и радикалы. И вы, и они отождествляете Порядок с Митрой, а это не так. Порядок суть сын Митры, он лишь божественная манифестация, но не Бог, и далеко не совершенен, а подчас даже опасен. Если ты забыл Книгу, я напомню тебе пару строк из неё: «Да никто, кроме пророков Моих, не посмеет вступить на путь Порядка, ибо путь сей полон соблазнов и приведёт неотмеченных печатью Моей к греху и безумию». В отличие от Харальда, я не считаю, что на меня пал выбор свыше. Я лишь скромный священнослужитель, а не пророк, и не претендую на близость со Вседержителем.

– А вот Харальд претендовал, – заметил я.

– И поплатился за это рассудком, а потом и жизнью. Ты сожалеешь, что убил его?

– Нет... не думаю.

– То есть как?

Я вздохнул:

– Даже не знаю, что и сказать. С одной стороны, я убил человека, родного мне по крови, и мысль об этом будет преследовать меня всю жизнь. С другой же – я лишь уничтожил телесную оболочку, вся человеческая сущность которой уже была мертва. Для успокоения совести я предпочитаю думать, что Харальда как человека убил не я, а Порядок.

Амадис задумчиво кивнул:

– Тёмная сторона Порядка... Наши радикалы предпочитают не поминать о ней, и тем не менее она существует. Есть ли вообще во Вселенной что-нибудь без изъянов? Полагаю, Источник тоже имеет свою тёмную сторону?

– Имеет, – подтвердил я. – Но мы предпочитаем обходить её стороной.

Глава 5. Бренда

Замок, как его называл Морган, оказался громадным особняком в псевдовикторианском стиле, с виду довольно опрятным, но, на мой взгляд, немного мрачноватым из-за своих размеров. Он возвышался над озером посреди обширной усадьбы, ограждённой каменной стеной никак не меньше трёх метров в высоту. Добрую половину усадьбы занимал парк, начинавшийся за озером. Ближе к главным воротам располагались хозяйственные строения, в частности конюшни и гараж. Чуть дальше виднелись теннисные корты и поле для гольфа.

Завидев нашу машину, какие-то люди у ворот явно запаниковали и поспешили смыться подальше. Очевидно, Морган во время своих предыдущих посещений здорово нагнал на них страху. Не желая обманывать ничьих ожиданий, я на полной скорости въехала в распахнутые ворота, промчалась мимо конюшен и гаража, лишь перед самым особняком чуть сбавила скорость, лихо развернулась, огибая цветочную клумбу, и, визжа тормозами, остановила машину у самых ступеней парадного входа.

Как только я заглушила двигатель, массивная дубовая дверь особняка отворилась, и на широкое крыльцо вышла Дана – немного смущённая, но цветущая и жизнерадостная. Её лицо выражало спокойную уверенность в себе вместо прежней, теперь понятной мне озабоченности последних недель, проведённых в браке с Брендоном. Она выглядела как человек, который принял окончательное решение и твёрдо намерен следовать ему. Я уже догадывалась, что это за решение, и мне стало жаль Дейдру.

Грациозной походкой Дана спустилась по лестнице. В лёгком коротком платье, свободном в талии, с распущенными вьющимися волосами она выглядела весьма впечатляюще, а ветер, который то и дело игриво подхватывал край её воздушного одеяния, усиливал эффект до такой степени, что Морган, открыв дверцу машины и поставив одну ногу на землю, так и застыл, во все глаза пялясь на неё. Как я уже успела убедиться, ласковая красота Даны, подчёркнутая её хрупкой женственностью, на многих мужчин воздействует гораздо сильнее, чем безупречно правильные черты лица и совершенная фигура Дейдры. Мужская часть моей сущности всецело разделяла восторг Моргана, и я могла понять, почему Артур (даже если не принимать во внимание влияние Источника) в конце концов предпочёл Дану. Для него Дейдра оказалась слишком идеальной, слишком совершенной, чтобы он продолжал любить её как женщину. Да и Брендон, если на то пошло, скорее поклоняется ей, чем любит её. Другое дело Дана. У неё не такой золотой характер, как у Дейдры, она далеко не совершенна, она не идеал... но живое воплощение идеала – любимой, жены, матери.

Я, Пенелопа и Дейдра вышли из машины ей навстречу. Сделав над собой усилие, Морган, наконец, соизволил встать. Дана улыбнулась всем нам по очереди: Моргану – дружелюбно, мне и Пенелопе – застенчиво, а Дейдре – виновато.