Ольга Голотвина - Хранитель

Гонец рассказал, как слуги Орла нашли в лесу истекающего кровью незнакомца и перенесли в замок. Долго был он на краю Бездны, лишь недавно пришел в себя и смог сообщить, что скакал с донесением из Найлигрима, но был остановлен подлым ударом в спину…

С разгоравшимся взором слушал молодой король о том, как Силуран, нарушив мирный договор, осадил грайанскую пограничную крепость.

Когда гонец смолк, Джангилар приказал всадникам сомкнуться и выслать вперед разведчиков. Конница меняла свой путь. Ей предстояла не драка с горсткой беглых рабов, а битва с армией Силурана.

Так и получилось, что взбунтовавшиеся невольники с Рудного Кряжа, не встретив сопротивления, дошли до ближайшего портового города, захватили два корабля и отправились в далекий, неведомый им самим путь - наугад пытать удачи в чужих землях…

Дорога плавно текла меж широких, поросших сочной травой лугов. Вдали, дразня обещанием прохлады, темнел лес.

Корова повернула голову в сторону леса и жалобно замычала.

Десятник Батупаш Кожаное Седло обернулся было дать проклятой скотине пинка. Но сдержался: незачем показывать солдатам свое раздражение.

Эту пеструю ленивую тварь (и вторую, черную, плетущуюся позади) он реквизировал вчера вечером в придорожной деревне. Как называлась деревня - выяснить не удалось: жители только скулили от страха, когда с ними заговаривали грозные силуранские воины. Это спасло крестьян от поголовного истребления: десятник рассудил, что жалкие землеройки не осмелятся послать гонца в Ваасмир, чтобы предупредить о приближающемся противнике. Кстати, если б такой храбрец все же нашелся, он не смог бы намного опередить колонну: все три деревенские лошади перешли в собственность армии Нуртора.

Теперь две тощие заморенные кобылки волокли телеги с раздобытой в деревне провизией. Жеребец, выглядевший чуть попригляднее своих подруг, был с торжеством подведен отважному Айшагру Белой Горе. И то сказать, просто позор: Сын Рода, командир пяти сотен, топал весь вчерашний день пешком, как простой наемник… что ж, сгодится и такой неказистый жеребчик, раз любимого коня командира нельзя было перетащить через горы…

При воспоминании о переправе через горы десятника пробрал озноб. Вернулось отвратительное настроение, что мучило его с утра.

Батупаша раздражало все: и мерзкая корова, что время от времени останавливалась посреди дороги и тоскливо мычала, просясь домой, и затянувшийся путь (давно бы привал устроить!), и жаркое солнце, превращавшее ходьбу в пытку. На голове-то шлем, на плечах-то кожаная куртка! Солдаты, что брели за телегами в хвосте колонны, давно сняли доспехи и побросали на телеги. Батупаш хотел прикрикнуть на разгильдяев, да передумал. Не его печаль - чужой десяток!

Но больше всего бесили Батупаша короткие злые разговорчики, что вспыхивали и гасли на ходу. Подленькие такие разговорчики, тихие, чтоб десятник не услышал…

А десятнику и прислушиваться не надо. Он и сам думает о том, что шевелится сейчас в солдатских умишках.

Нуртор совершил преступление против всего людского рода, пошел на сделку с Подгорными Тварями. Оно бы и ничего, ведь за это в Бездне королю расплачиваться, не солдатам… А только лезет в голову поганая мысль: а вдруг и Грайан тем же ответит - напустит на силуранских воинов жуткую зачарованную нежить?

Вот почему так зол десятник Батупаш.

Вот почему так крикливы сотники.

Вот почему так хмур командир.

Среди пятисот человек, что упрямо и жестко взбивали сапогами дорожную пыль, не было ни одного, кто не думал бы о кознях Многоликой, что с радостью влезла в человеческие игры.

Ну и пусть! Солдату не пристало сплетничать о короле - особенно если тот хорошо платит наемникам. А Нуртор щедр…

Батупаш вспомнил, как однажды его сотник собрал своих десятников на пирушку. В хмельной беседе бросил сотник фразу, которая Батупашу понравилась и запомнилась. «Если на дороге рассыпаны золотые монеты, а вдоль обочины стоят бочки с вином, то наемники не думают, куда эта дорога приведет, а идут по ней вперед да радуются».

Вот он и идет вперед… только радоваться что-то не очень получается. Мешают мысли о том, что в любой миг может налететь орава мерзких тварей - вон хоть из того леса…

Десятник невольно бросил взгляд на далекую опушку - и не закричал только потому, что онемел от ужаса.

«Храни нас Безликие! Чего боялись, на то и нарвались!»

Содрогнулась земля. Покачнулось солнце в небесах. Стена леса прыгнула на луг и ринулась к дороге… Нет, это не лес, это лавиной летят в атаку железнобокие всадники верхом на невиданных чудовищах. Жуткие морды четвероногих тварей похожи на клыкастые черепа…

Появление армии монстров так совпало с тайными страхами силуранцев, что колонна покачнулась, готовая развалиться, рассыпаться.

Но не зря жители Силурана славились упрямой отвагой, а воины Нуртора были к тому же хорошо обучены! Пронзительные команды сотников - и солдаты привычно сомкнули щиты, подняв копья навстречу врагу.

Пестрая корова, замычав дурным голосом, оборвала веревку и тяжело побежала по лугу. Батупаш мельком пожалел, что не бежит рядом с ней, опустил забрало и хрипло проорал своему десятку:

- Не трусить! Сомкнуться! Держаться!

Но больше ничего скомандовать не успел. Грайанская конница, тяжелая и неотвратимая, как гнев Безымянных, навалилась на колонну пехоты, охватила ее «подковой». Строй щитов был опрокинут. Всадники орудовали топорами, били сверху, отчего удары были еще страшнее, еще неотразимее. Чудовища, на которых восседали железнобокие неуязвимые воины, грудью валили щитоносцев наземь и топтали копытами. Удары силуранских мечей не причиняли большого вреда тварям в стальных нагрудниках и попонах из жесткой кожи.

Десяток, тащившийся в хвосте колонны и беспечно сбросивший доспехи, был смят первым. Не помогли даже попытки перевернуть телеги и соорудить из них укрытие.

Концы «подковы» сошлись вместе, охватив, зажав в кольцо силуранцев. И началось беспощадное избиение. Отважный Айшагр пытался прекратить сумятицу и организовать оборону, но тяжелый тупой удар оглушил силуранского командира, вышиб из седла.

Стоны раненых, обрывки команд, ржание коней, лязг оружия смешались в воздухе, тяжелой тучей нависли над лугами.

Не только отвага грайанцев и их тяжелое вооружение, но и страх силуранцев перед неведомыми силами, обрушившимися на них, стал причиной быстрого разгрома пяти сотен пехотинцев тремя сотнями тяжелой конницы. В ужасе бросали силуранцы оружие и падали на колени, сдаваясь в плен. Некоторым посчастливилось пробиться из кольца, они искали спасения в лесу. Вслед бегущим летели стрелы.