Константин Костин - Моя понимать

Англичане договорились о совместной операции с французским королем Карлом Десятым, упирая на возможность отмены для Франции отдельных решений Венского Конгресса, а также играя на яростной ненависти короля к различным якобинцам, революционерам и прочим борцам со священной королевской — или там императорской — властью.

Итак, в июне 1826 года в Русскую Республику вторглись объединенные войска Великобритании и Франции. Франции. В Россию. В которой еще помнили войну с Наполеоном.

Пестель не растерялся. По стране был распространен манифест «К объединению», который сводился к следующей мысли «Ребята, опять эти французы на нас напали. Давай им покажем, как в прошлый раз!»

Ничто так не объединяет русских, как нападение врага.

Правда, так, как в Этой стране, не получилось, война с интервентами, а также восстания и приступы независимости продолжались еще два года, но все равно, гражданская война закончилась победой демократии.

Димка подавился.

— Хыр??!!

— А что? — недоуменно посмотрел на него очкарик-ученый. Кстати, очкарик, очкарик, а плечистый, вовсе не засушенная бумажная крыса. Одного из солдат чуть не убил монтировкой, ловкач. Красной такой монтировкой.

— Что-то не так, господин Хыгр?

Димка застрочил по бумаге.

«Демократия???»

— Демократия. Власть народа, — спокойно подтвердил ученый, — Россия — страна с самой старой демократией в мире. Самая демократическая страна.

После окончания войны Россия потеряла Польшу, кусок Малороссии — слово «Украина» никому ничего не говорило — и чуть было не лишилась американских земель. Англичане высаживались и туда, сожгли к чертовой матери все поселения, но оставлять постоянные базы на другом конце земного шара не стали, отдав земли на откуп браконьерам, впоследствии разогнанных Русским республиканским флотом.

Страна сохранила себя. Более того, она осталась республикой.

Правда, пожелания декабристов были основательно изменены. Введен пост президента, избираемого на пять лет. Причем один человек мог стать президентом только единожды. Исключение было только одно — сам Пестель, который находился на посту пожизненно, до 1847 года. Остались нетронутыми евреи и цыгане, которых декабристы, вообще-то, собирались за сто лет до нацистов прижать к ногтю. Остались прежними названия «министерство», «Сенат». Крестьян пришлось освободить явочным порядком — по прикидкам, чтобы лишить их всех права на землю, которое они фактически получили за время Гражданской, понадобилась бы армия величиной со все население страны.

Часть крестьян бросила землепашество и подалась на заработки в города. Под девизом «Мы таперича свободные, чего хотим — то и делаем». Впрочем, бездельничали относительно немногие — большинство шло работать на фабрики и заводы.

Пестель озадачился проблемой большого количества незадействованных людей и открыл множество государственных предприятий, судя по описанию, похожих на доменные печи китайцев времен Большого Скачка. Народ либо шел туда добровольно либо загонялся насильно. Большинство предприятий прогорало, но некоторые расширялись и развивались.

Крестьян, желающих работать на земле, но самой земли не имеющих, посылали в Америку. Была попытка отправлять их в Сибирь, но провалилась: на предложение «поехать в Сибирь» следовал вопль «За что?!!» и категорический отказ.

Начался подъем промышленности, небольшой, правда, но подъем. Как и подъем Русской Америки, куда тоже народ валил толпами.

Проводилась также и борьба за всеобщую грамотность, под официальным лозунгом «Свободные люди должны быть грамотными!» и неофициальным «Чтоб могли прочитать то, что им приказывают». Грамотными в течение лет двадцати стали почти все, правда, многие крестьяне на уровне «банан» и «Сидараф».

В 1848 Россия договорилась с Пруссией и опять поделили Польшу.

В 1855-ом Великобритания начала было собирать союзников для нападения на Россию и восстановления законной власти императора. Причем в роли наследника престола выступал английский принц Альберт Эдуард. В ответ Россия объединилась с Пруссией и Швецией и высадила десант в Шотландии. Англия завопила о попрании все правил, законом и норм, утверждая, что высадка десанта на земли независимой страны есть акт агрессии, который должен быть примерно наказан. Россия ответила словами «Мы несем свободу» и высадкой еще пары десантов. Закончилась Шотландская война через два года, противники остались при своих.

Неудачная война всегда подстегивает военную мысль. В России начали бурными темпами строиться военные заводы, реформировалась армия, создаваться новые виды оружия, такие как, пулеметы — пока в эксперименте — подводные лодки из досок, торпеды, из досок же, благо с деревом в России проблем не было. Пока все это выглядело как игрушки, но только пока…

Попутно в стране расцветал культ генерала Сомова. Герой Шотландской войны, красавец-генерал, известный всем… Тот самый бородатый господин из списка жестоких диктаторов, который Димка просматривал на ноутбуке.

История с Сомовым послужила значительному увеличению влияния Министерства всеобщего благочиния.

Димка помнил, что в одном из планов декабристов существовало создание этакой крутейшей спецслужбы, в которой будут работать люди, неизвестные никому, кроме руководства. По факту Благочиние занималось контролем всего и вся, этакая ревизионная службы государственных масштабов. Правда, потому что люди есть люди, в Благочинии существовали и взятки и шантаж, да и выслеживали этих тайных ревизоров довольно часто. Правда, над ошибками работали, создавалась система отбора, усложнялись и углублялись правила конспирации.

И все равно, когда от контролера в армии начали поступать сведения, что генерал Сомов почитает себя новым Наполеоном, утверждает, что править Россией можно только железной рукой и ни в коем случае не добром и лаской, как «трусливые и слабые президенты», что генерал, в конце концов, готовит восстание, все эти сведения были проигнорированы.

Умнейший Пестель, создавая Благочиние, назвал его «глазами и ушами власти». И тут же пояснил, что если к этим глазам и ушам приделать еще и руки, то бишь военную силу, то такой монстр рано или поздно удавит президента и станет властью сам. Поэтому выслеживая крамолу, Благочиние не имело никакой возможности повлиять на ситуацию. Руками президента был жандармы, по иронии судьбы, ставшие этакой политической полицией в 1826 году. Служили там лихие ребята, кои могли не только саблей махать, но и разбирались в математике и философии, да и могли, при случае, поддержать разговор на любом языке, вплоть до эфиопского и сиамского.