Алёна Краснова - Гнездо там, где ты (СИ)

Известное в городе заведение разве что с огромной натяжкой можно было заподозрить в чистоплотном содержании, а уж тем более в наличии художественного вкуса, что никоим образом не беспокоило хозяев, благо и без сих добродетелей дела их шли весьма благополучно. Что же касательно не начищенных полов, засаленных столов, да чарок, видавших лучшие времена, так и утварь по чину, и обхождение соответствующее.

«Раса плебеев. Ленивы, жадны и глупы. Ко всему склонны к самоуничтожению. Даже не знаю, стоит ли их в расчёт принимать... - брезгливо наблюдая, как мухи ползают по грязному столу, размышлял эльф. - Разве что на рудниках пригодятся. Всё лучше, чем демоны. Эти гордые, из них рабов только посредством чар сделать можно, что весьма ненадежно. Если рассудить, людишки трусливы и вполне поддаются дрессировке. Да, определённо, самое место ничтожествам на эльфийских рудниках. Пусть там и дохнут. А пока, ради дела, что ж... не замараешься – не возымеешь»

К разочарованию темного, присутствие его персоны, сокрытой от окружающих, казалось бы, уединённым местом да плащом, в таверне не осталось незамеченным. Люди подозрительны, и вскоре он стал ловить на себе косые взгляды. Шумные разговоры о гибели какого-то королевского отпрыска, да кто на очереди на пустующий престол, поутихли, пока совсем не сошли на нет.

- Ты кто такой будешь, а, мужик? Что-то я признать тебя не могу. Скинь капюшон-то, - решился удовлетворить всеобщее любопытство один из компании за общим столом. В одной руке он держал полную чарку эля, в другой же удерживал грудастую и нарумяненную деваху, пристроившуюся у него на коленях.

- Да чего ты его выпытываешь?! Стражников нужно звать, там разберутся, кого к нам ветром надуло.

Но то ли свербело у смельчака в седалищном месте, то ли и в самом деле во хмелю перед девкой хотел пофорсить, воспользоваться советом приятеля он и не думал:

- Ты так и будешь молчать, или скажешь чего? – повысил он голос, оскорблённый невниманием философа, и тут, обращаясь к приятелям, воскликнул: - Братцы! Так он из тех каледонских выродков, что монаха нашего кончили! А ну, хватай его!

Моментально возникшая пауза взорвалась возмущённой бранью. Заведённые призывом завсегдатаи повскакивали с мест в стремлении добраться до чужака и поквитаться за смерть не коронованного, но уже признанного обывателями за щедрость свою (как раз накануне попивали во здравие и за счёт Константа) короля. Но праведный их пыл поубавился, стоило Кирвонту встать и скинуть капюшон. Подняв голову, темный умудрился единственным глазом обозреть сразу всех, из складок плаща блеснула сталь, а тонкие губы темного зашелестели монотонно сиплым равнодушием:

- Я могу обратить вас в вечность, если возжелаете. Либо быть милостивым, забыть вашу дерзость и угостить доброй порцией эля. Взамен вы поведаете о последних событиях в вашем селении и о каледонских варварах, к коим отношения я не имею. Решать вам, - вытащил он из-за пояса и эффектно швырнул на стол мешочек монет в подтверждение слов.

От чужака исходили столь мощные флюиды уверенности, что у посетителей таверны отпали малейшие сомнения в правдивости его обещаний. Неброская, дорогая одежда и до блеска начищенные сапоги, точёные черты бесстрастного лица, бледная кожа, холёных руки, присущая высокому сословию обманчивая леность отточенных движений – сама внешность выдавала в нём птицу высокого полета, и в тоже время - пугающий шрам, сползающий по щеке из-под чёрной повязки, колючий, пригвождающий к месту взгляд белёсого глаза, и голос, от которого пробирала дрожь...

«Этот пришлый богат и, несомненно, опасен. Так стоит ли нарываться на неприятности, коли практически задарма предлагает брюхо набить? Какая разница, от кого сей чудак узнает новости, о которых уже судачит весь Лондиниум, тем паче, что не каледонец», - здраво рассудили заядлые выпивохи и, недолго колеблясь, пошли на мировую, зазывая темного за их общий стол.

- Не серчай, Господин, - подал голос тот самый смельчак, что давеча натравливал на Кирвонта приятелей. Теперь же, осознав свою оплошность, устремился он загладить вину любезностью, однако панибратствовать опасался. - Тут уж столько всего приключилось, что друг на друга косишься, не то что на путника. Изволь пожаловать за наш стол, за словом и сотрапезничаем.

Недобро взглянул чужак на оного, будто сама перспектива сесть с людьми за общий стол была страннику унизительной. Но вот он молча кивнул и бесшумной поступью неспешно приблизился к ним.

- Верное решение, - уголки губ его едва дрогнули в подобии мимолётной усмешки, он осмотрелся и наконец сел, наблюдая, как суетятся вокруг прислужники. - Эля дайте на всех, да яств, что получше.

С того момента таверна по нарастающей оживилась. Вульгарным хохотом зазвучал женский смех, пенный эль благополучно исчезал в бездонных глотках, а веселые песнопения неизвестно откуда появившихся менестрелей тешили слух гулящих, пока те охотно делились со странником горестными событиями, произошедшими в Лондиниуме за прошедшее время. К охотникам до рассказов присоединились и девицы, на свой завистливый лад повествуя романтическую историю воссоединения каледонского посла со своей супругой, взбудоражившую весь город. От них-то Кирвонт и узнал всё, что хотел знать...

*****

Эльф был настолько изумлён, что, кинув на стол пару солидов, за которые по нынешним меркам можно было бы и всю корчму купить, и не подумал как положено распроститься с новыми знакомцами - молча ушёл, как и появился, оставшись полнейшей загадкой для публики. Он также остался флегматично равнодушным и к двум ворам, нагнавшим его через пару кварталов в расчёте на лёгкую наживу – свернув шеи неудачникам, спокойно направился к воротам города, благо, когда карман не пуст, тебе открыты любые дороги.

Беспрепятственно покинув Лондиниум, только теперь Кирвонт задумался, куда держать нынче путь. В самом городе делать более ему нечего. Мерзавка сестрица, которой он планировал преподнести сюрприз в своём лице, будоража шлейфом неприятных воспоминаний, умчалась. Да ещё КАК! Эта гадина умудрилась подцепить на крючок Алистара Кемпбелла - прохвоста, что вечность лизал зад Валагунду, а теперь, уподобившись его душеприказчику, утаивал где-то среди смертных бесценную Mirion ist*. И ведь спрятал непонятно где. Нанятый Кирвонтом человек Данноттар облазил вдоль и поперёк. Каждый камушек прощупал, каждую пристройку тщательно обыскал, пожар учинил в надежде, что королевский советник сам выведет на реликвию. Напрасный труд и напрасные траты. Mirion ist в Данноттаре нет.

Поразмыслив, философ направился к Темесис. Будучи по сути своей эльфом, течение вод на Кирвонта действовало успокаивающе, помогая погасить эмоции, которые руководили им каждый раз, когда речь заходила о Иллиам. О! Как бы он хотел и по отношению к ней быть совершенно бесстрастным, но вновь видеть эту дрянь у ног своих напуганной и послушной шлюшкой, какой помнил из далёкого прошлого, в этом было не просто справедливое возмездие, а закономерное предопределение.