Джеймс Роллинс - Невинные

Джордан с такого расстояния не узнал бы даже родную мать.

— Это хорошая новость или плохая? — спросил он.

— Он вряд ли нас расстреляет, если ты об этом, — отозвался Христиан. — Но и не думаю, что будет доволен нами.

— Значит, новость по большей части хорошая.

Вертолет направился прямо к ним, резко плюхнувшись прямо на краю кратера, с дымом, валящим из задней части двигателя, закашлявшегося и остановившегося.

На песок спрыгнул Бернард, за ним — дюжий пилот, настоящий громила в летном комбинезоне. Он сорвал с себя шлем, открыв взорам копну темно-рыжих волос. Потом из кабины выбрались две женщины. Первая, с длинными седыми волосами, заплетенными в тугую косу, была облачена в сангвинистские доспехи. На второй были джинсы и серебристая блузка, прикрытая длинным плащом. Как только она отделилась от остальных, плащ взметнулся на ветру крыльями, и Джордан заметил блеснувшие наручники, сковывающие ее запястья.

Батори.

Она с пугающей быстротой ринулась вниз по склону, проскользив полпути на пятой точке и нимало не заботясь, что выглядит при том не очень-то достойно. С перекошенным от тревоги лицом графиня не сводила глаз с единственного члена их группы.

— Элисабета! — Томми бросился ей навстречу и крепко обнял.

Мгновение она вытерпела, но затем грубо вздернула его подбородок, чтобы оглядеть шею мальчишки.

— Выглядишь хорошо, — бросила Батори, но лаконичность изобличила ее истинные чувства.

Джордан склонился к Эрин.

— В толк не возьму, что мальчишка в ней нашел.

Подошедший к ним Бернард тоже вглядывался в Томми.

— Вы смогли исцелить обоих, — проворчал он, бросив взгляд на Ареллу. — Очень хорошо.

Двое других сангвинистов встали по бокам чуть позади него, с каменными лицами прикрывая его.

Бернард указал на великана. Вблизи он оказался даже крупнее — настоящий танк, с бочкообразной грудью и толстыми руками, густо поросшими курчавыми рыжими волосами.

— Это Агмундр.

Новоприбывший бухнул себя мясистым кулаком в грудь, осклабился и гордо простер руку к дымящемуся вертолету.

Христиан со вздохом тряхнул головой.

— Смахивает на то, что ты запорол очередной вертолет. Я думал, я лучше тебя учил, Агмундр. Это тебе не драккар викингов. Это образец тонкой, отлаженной техники.

— Он меня прогневил, — в голосе Агмундра зарокотал гортанный скандинавский акцент. — Слишком медленный.

— Да тебя гневит все подряд, — упрекнул Христиан, но оба стиснули друг другу запястья в теплом рукопожатии, чем Христиан заработал хлопок по спине, едва не повергший его на колени. Джордану этот Агмундр понравился.

Бернард указал на сангвинистку.

— А это Вингу.

Ростом эта чернокожая женщина оказалась выше Джордана. Вблизи выяснилось, что ее седая коса украшена перьями и перевита красочными нитками бус. Ее суровое лицо покрывали ритуальные шрамы — россыпью точек на щеках.

Она им просто кивнула, но ее темные глаза подмечали все вокруг.

— Времени на любезности у нас маловато, — бросил Бернард, озирая небосклон позади. — Мы должны доставить отрока к книге. Если он мог исцелиться здесь, наверное, может и благословить ее здесь.

— Это по-настоящему святое место, — сказала Эрин. — Вероятно, более святое, чем храм Святого Петра.

Бернард насупил брови, озирая кратер.

— Здесь Христос свершил свое первое чудо, — растолковала Эрин. — Когда был ребенком.

— Я чувствую здесь великую святость, — басовито прошептала Вингу.

Бернард медленно кивнул, явственно тоже что-то ощущая, но выпрямился и указал на Томми.

— Тогда давайте поглядим, нельзя ли благословить книгу на этой земле.

Батори позволила Томми присоединиться к ним, хотя и крайне неохотно. Впрочем, ей тут ничего и не поделать. Хотя она и может разгуливать под этими затянутыми пеплом небесами, но рдеющее в них солнце — а может, святость под ногами — явственно истощило ее силы. Так или иначе, она наверняка понимает, что не способна противостоять сангвинистам, собравшимся тут, на святой земле, придающей им сил.

Батори разглядывала рисунки, идя вдоль вереницы панелей. Наконец, ее интерес привлек внимание Бернарда к тому же. Он очень внимательно рассмотрел каждую, потом подошел поближе, поворачиваясь кругом, переводя взгляд с панели на панель, будто быстро считывал их.

И обернулся к Арелле.

— Это и есть история, которую ты уничтожила в Иерусалиме. — Он стремительными шагами направился к последней панели и преклонил колено, чтобы коснуться изображенного там меча. Голос его был полон страдания. — Почему ты утаила ее от меня?

— Мир был не готов, — просто объяснила она.

— Да кто ты такая, чтобы судить, к чему готов мир? — Бернард встал, направившись к Арелле с рукой на рукоятке собственного меча.

Джордан взялся за автомат.

Рун преградил Бернарду путь.

— Отступись, старый друг. Предоставь прошлое прошлому. Теперь мы должны обратиться к настоящему и будущему.

— Если бы мы могли обладать таким оружием… — Бернард тряхнул головой. Таким сбитым с толку Джордан еще ни разу его не видел. — Вообрази, от скольких страданий мы могли бы избавить мир.

— И сколько всего вы могли погубить, — подхватила Арелла. — Я побывала в мечети, когда вы покинули Иерусалим. Я видела, что ваши войска творили во имя Божье. Вы были не готовы. Мир был не готов.

Рун коснулся своего наперсного креста.

— На это у нас нет времени, — напомнил он им. — Через час солнце зайдет.

Казалось, его слова наконец пробились сквозь гнев и замешательство Бернарда.

— Ты прав. — Кардинал добрался до своих доспехов, снова достав Кровавое Евангелие и протянув его. — Пожалуйста, дитя мое. Пока не поздно. Ты должен благословить эту книгу.

Томми с встревоженным видом взял ее. В его маленьких руках книга казалась огромной.

— В прошлый раз это не сработало. И не забывайте, я не Первый Ангел.

Бернард озадаченно оглядел их. Похоже, кардиналу выдался долгий денек сплошных сюрпризов, по большей части скверных. Джордан знал, каково это.

— Что он имеет в виду?

— Все равно попробуй, — проигнорировав кардинала, попросила Эрин мальчишку. — Вреда-то никакого.

— Ладно, — с сомнением в голосе согласился Томми, открыл книгу и положил ладонь на страницы. — Я, Томас Болар, благословляю эту книгу.

Все подались вперед, будто в ожидании чуда.

Опять ничего.

Ни золотого света, ни новых слов.

Словно это место исчерпало свой потенциал чудес.

16 часов 04 минуты