Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

— Кажется… это называется «арка личностного роста персонажа».

Елена согнулась в новом приступе полубезумного хихиканья.

— Плачь, — внезапно произнес бретер.

— Что?..

— Плачь, — повторил черноволосый убийца. — Ты отлично держишься, но я хорошо понимаю людей. Тебе очень плохо. Больно. Тяжело. Молитва обычно помогает, но по-моему ты не из тех, кто верит, что Господь присматривает за ними. Плачь, слезы очищают душу, вымывают из души боль.

— Венсан говорил так же.

— Жнец мудрый человек. Я рад, что мы так и не скрестили мечи, хотя пару раз оказывались к тому очень близки.

— А еще он говорил, что слезы удел молодых. Удел и великое благо.

Елена снова поглядела на пожар в небесах.

— Я помню тебя на Пустошах потерянной девчонкой, что никогда не снимала платок. И казалось, в любой момент готова была разрыдаться, — констатировал бретер, просто отметил факт, без всяких эмоций. — Ты стала старше.

— Да, старше. Мне кажется, на целую жизнь. И на потерянных близких.

Она потерла опухшие глаза. Ни слезинки. Боль осталась. Грусть и чувство жгучего стыда за принесенную в дом Баалы смерть — да, никуда не исчезли. Но Елена не могла заплакать, слезы пересохли. Она перевела взгляд на спящего мальчика.

— Не становитесь рядом, чтобы можно было сравнить профиль, — сказала Елена.

Раньян молчал, проворачивая меч. Спросил, не поднимая глаз, сухо и с опасным безразличием в голосе:

— Так заметно?

— Не очень. Но если свет упадет правильно… И лампа. Столько золота было потрачено на бойцов и подкупы, на корабль… Но волшебная лампа уже использованная, самая дешевая. Значит, деньги уже закончились, так что даже на хороший светильник не хватило. За тобой нет никакого патрона, никакого заказчика, ты все организовал сам и заплатил из своего кармана.

Раньян молчал, не опровергая и не соглашаясь.

— Как ее звали? — спросила лекарка.

— Зачем тебе?

— Просто так, — пожала плечами Елена. — Она показалась мне сильной и смелой.

— Ее звали Малисса. И она действительно была очень сильной.

— Была? — Елена показалось, что Раньян сделал особый упор на этом слове.

— Да. Она понимала свой долг перед семьей и сыном.

Бутылочка… сосуд в серебряной оплетке, запах, приятный, но слишком острый для обычного парфюма. Яд! Приматесса уберегла сына, точнее сделала все, что могла ради этого, а затем отравилась, чтобы оборвать след. Воистину, впечатление не обмануло — суровую тетку выковали из стали. Но зачем этот перебор… приматоры — соль земли, кто осмелился бы так допрашивать аристократку высшего сорта, что ей пришлось выбирать смерть?

— Куда вы направляетесь?

— Далеко и еще дальше, — односложно отозвался Раньян. А затем продолжил самым неожиданным образом. — Оставайся с нами.

Елена оторопело взглянула на бретера.

— Что?..

— Присоединяйся к нам. Хороший лекарь всегда пригодится в пути. И, насколько я понимаю, за тобой продолжается охота. С нами будет спокойнее.

— Мне будет спокойнее с ними, — Елена указала на искупителей, которые не принимали в разговоре участия, однако Кадфаль не спускал глаз с женщины, да и Насильник держался настороже. — А ты хочешь, чтобы еще два хороших бойца оказались при мальчишке.

— И это тоже, — не стал отрицать Раньян. — Так что скажешь?

Елена горько усмехнулась.

— Глупец…

Бретер нахмурился.

— Нет, ты действительно глупец, если ищешь моего общества, — уголки губ Елены опустились в некрасивой и невеселой ухмылке. — Беги, меченосец, беги как можно дальше.

— Могла бы сразу ответить «нет», — бретер поправил черный плащ, и Елена подумала, что никогда не видела Раньяна без этой зловещей тряпки. — Кажется, Чертежник заразил тебя любовью к мистическим иносказаниям.

— Ты не понимаешь, — почему-то Елене показалось очень важным, чтобы бретер понял ее слова нужным, правильным образом. — Со мной нельзя быть рядом!

— Ты чумная? — вопрос был, в общем, очевиден и вызвал у женщины болезненный всхлип.

— Да, — прошептала Елена. — Я все равно, что чумная. Это страшная болезнь, я проклята и все вокруг меня умирают. Шена… Баала… Малышка… Фигуэредо… Все, кто отдают мне частицу жизни, умирают страшной смертью. Ад идет за мной, забирая тех, кто мне дорог или просто шел рядом. Беги, человек меча, пока ад не пришел и за тобой.

Раньян долго молчал, глядя на Елену, и на бледном осунувшемся лице ничего нельзя было прочитать.

— Ты ведь все еще ничего не поняла, верно? — вдруг спросил он.

Бретер посмотрел на мальчика, который заснул, привалившись к мачте. Насильник оставил проповедь, подошел и укрыл ребенка еще одним плащом, с молчаливой и неожиданной заботой подоткнул края.

— Да, — теперь Раньян уже не спрашивал, а утверждал. — Не поняла.

Налетевший порыв студеного ветра хлопнул парусом, заиграл скрипом снастей.

— Хель, этот мальчик — признанный сын Артиго Готдуа и Малиссы Пиэвиелльэ, сочетавшихся законным браком пятнадцать лет назад.

Елена молча смотрела на бретера, ожидая продолжения, бретер смотрел на нее, пока не понял, что перечисленные имена для Елены пустой звук.

— Ты не знаешь Двадцать Две Фамилии? — Раньян прищурился, будто не в силах поверить в собственное предположение.

— Это приматоры? Нет, не знаю. Не было нужды.

Ясно… — сказал Раньян скорее самому себе. — Ладно, тогда пойдем иным путем.

Он посмотрел на море, глубоко вдохнул свежий воздух, наполненный свежестью и зимним холодком. затем вымолвил:

— Император очень рано женился и рано овдовел. Все ждали, что семья Алеинсэ, правящая Островом, силой вынудит Императора породниться с ней вторым браком.

— И после этого правитель мира станет должен уже не каким-то выскочкам с далекого острова, а родственникам? — Елена очень кстати припомнила экономическую лекцию Флессы, и воспоминание заставило сердце дрогнуть, пропустив удар.

Флесса… милая, жестокая, вспыльчивая, прекрасная Флесса…

— Да. Некоторые были посвящены в план. Многие догадывались. Именно поэтому настоящий, истинный замысел был иной, скрыт внутри большого обмана. Я узнал об этом случайно, когда Остров начал вербовать лучших бойцов. Узнал… и вынужден был действовать. К сожалению, в одиночку, потому что никому не мог довериться.

— Другой план, совсем тайный? — с нетерпением переспросила женщина, чтобы забить болезненное воспоминание о Флессе Вартенслебен иными думами.

— Да. Правители Сальтолучарда решили, что больше не хотят зависеть от прихотей континентальных владык. И решили этот вопрос окончательным образом.

— Они убили Императора?..

Почему-то Елене было жаль молодого человека, которого она никогда в жизни не видела. Может потому, что неизвестный император представал в пересказе Флессы как умный и дальновидный правитель, которому не повезло родиться слишком рано для своих амбиций абсолютного монарха в мире промышленной революции. А может Елена устала от смертей, что макабрическим хороводом окружали женщину последние дни и часы.

— Таков был план. Опереться на купленных союзников и копья наемной пехоты. Посадить на трон своего ставленника.

— Переворот? Смена династии?

— Не совсем, — поправил Раньян. — У Императора нет… не было наследников. Он последний в своем роду и с ним пресеклась его кровная линия. Но династия остается править, на трон взойдет другая ветвь, которая имеет связь с правящей семьей Острова.

— А он-то здесь при чем? — теперь Елена посмотрела на спящего ребенка. При свете восходящего солнца стало видно, что мальчику, похоже, и десяти нет. Аристократически бледная рожица даже во сне казалась измученной, отмеченной печатью страха. Бедняга… как скажется на детской психике такая круговерть событий? Потеря матери, убийства и, наконец, подземное чудовище. Даром такой стресс никак не пройдет, а детские психологи здесь появятся, дай бог, через несколько столетий.

— Хель, Готдуа — фамилия императорского дома.

— Пильвеле и Годуа?.. — припомнила Елена, которая наконец-то начала понимать суть вопроса, продираясь через мозгодробительные звукосочетания. — То есть мальчик тоже Годуа, родственник покойного императора… но с иной стороны… Родство с другой семьей приматоров?