Макс Фрай - Русские инородные сказки - 6
После этого случая он несколько дней не смотрел в листвяное окошко, но притяжение теремка не исчезало. Саша снова часами торчал на балконе. В темноте дворик становился невидимым, зато в просветах деревьев появлялись новые чудеса. Тенистые улицы озарялись призрачным светом, совсем не похожим на обыкновенное электричество. По аллеям вдруг пробегали волны шелеста, похожего на смех, и Саше казалось, что он может различить в нем странные, нечеловеческие слова. А дальше, дальше была площадь — огромная площадь, освещенная разноцветными, яркими огнями, и если хорошенько всмотреться, можно было увидеть светлые тени, плывущие над каменными плитами. Тени кружились в танце; иногда до Саши доносилось пение и тревожная музыка, от которой сладко замирало внутри. Порывы теплого ветра приносили сухой аромат корицы, горечь ночных цветов, беспокойный душок плесени.
Вечерами Саша уговаривал бабушку пойти погулять. Вцепившись в мягкую морщинистую руку, он устремлялся вверх по улице — туда, где мелькали огни площади. Но волшебное разноцветье оборачивалось фарами машин, светофорами и мутно-синими вывесками. По улицам спешили обыкновенные, скучные люди, и слышны были обыкновенные, понятные и неинтересные слова.
Иногда Саше все-таки удавалось поймать тени тайной жизни, видимой с балкона. В густой аллее прятался каменный бассейн с торчащим над ним багровым валуном, по которому тихо стекали прозрачные струи; в темной воде под прелой листвой угадывалось движение скользких черных рыб. Из асфальта выпирали корни тутовника, лиловели под ногами пятна от упавших ягод, и черные, лаковые ягоды висели над головой. Стены домов расступались, за чугунной решеткой виднелся сад, пахло сыростью и цветами. Самый обычный тротуар превращался в волшебную дорожку, если посмотреть на него правильно, самым-самым краешком глаза. Увидев новые следы, Саша покрепче хватался за бабушкину руку. Страх и любопытство терзали его, но стоило взглянуть на город прямо и внимательно, и разочарование окатывало унылой волной.
Спасаясь от тоски, Саша предпочитал стоять на балконе. Теремок спал — теперь Саша был в этом уверен. Но можно разбудить его — и тогда неуловимые тени станут настоящими, откроется проход в стене, и наконец-то можно будет все-все рассмотреть. Саша часами мечтал о том, как будет бродить среди разноцветных огней, как войдет в волшебный дом. Стоит только сказать нужные слова, и все это станет настоящим. Но что случится с Сашей, если он зайдет в теремок? И сможет ли он вернуться домой? Что-то подсказывало: из чудесного города нет выхода, и даже медведь не сможет разрушить чары. Сказки правдивы в главном, но начинают врать, как только дело доходит до финала. Чтобы не было так страшно. Чтобы глупые дети не боялись говорить волшебные слова… Саша стоял на балконе и смотрел на зашторенные окна. А за окнами ждали, ждали…
Лето катилось к концу, виноград, оплетающий стены, стал багровым, и в кронах тополей появились бледные пятна. Все суше становилась трава в парке, от воды сильнее пахло прелью и ванилью, и под стеклом дедушкиного стола появились две узкие бумажки — билеты на поезд. Тягуче-жарким днем, когда особенно громко стрекотали цикады, бабушка достала с антресолей чемодан, и Саша понял, что все кончено. Лето прошло, пора ехать домой.
Он вышел на балкон. Двор теремка, днем всегда сонно оцепеневший, на этот раз показался мертвым. Виноград замер черными резными тенями. Не шевелились плотно задернутые белые шторы. Безжизненность двора была невозможной, невыносимой. Не надо, сказал себе Саша. Нельзя. Он попытался отвернуться, уйти, но ноги словно вросли в цемент. Давило раскаленное небо, въедался в глаза слюдяной блеск плит. «Я не хочу», — прошептал Саша, покачнувшись на ослабевших ногах и цепляясь за стену. «Хочешь», — ответили слепые глаза окон. «Хочешь», — прошелестели листья, и на плиты упала перезрелая вишенка. Теремок ждал. Саша облизал пересохшие губы.
— Кто… — От обморочного ужаса закладывало уши, и не слушался язык. Саша глубоко вдохнул и зажмурился. — Кто-кто в теремочке живет?
За белыми шторами очнулись и внимательно взглянули Саше в самую душу.
Машина повернула, фары скользнули по густым кронам. Теперь они ехали по знакомому Саше с детства бульвару. Блеснули мокрые камни бассейна.
— Я совсем рядом жил, — тихо сказал Саша. Таксист промолчал. Гул мотора терялся в шепоте листьев, далеко впереди мелькали разноцветные огни, и Саша понял, что это не светофоры и не фары. Все фонари погашены в темной аллее — у бликов на мокром асфальте нет ничего общего с электричеством. Глупо, подумал Саша. Ты же с детства знаешь, чем на самом деле кончается сказка про теремок. Так зачем эти понарошечные игры с фамилией? Отчаянно захотелось заплакать. Собрав в кулак остатки воли и разума, Саша закусил губу и отвернулся от окна. Машина снова повернула, с шуршанием проехала в глубь темной улицы и остановилась.
— Приехали, — сказал таксист. Саша вылез из машины и уперся взглядом в глухую кирпичную стену, увитую диким виноградом. Потрескавшаяся штукатурка в темноте походила на сахарную глазурь, и пахло от стены пряниками — отсыревшими, чуть заплесневелыми пряниками.
— Куда вы меня привезли? — медленно спросил Саша.
— Вы просили хорошую гостиницу — вот вам гостиница. Лучшая в городе, — таксист растянул и без того широкий рот в улыбке, и Саша впервые заметил, какое у него бледное, влажное лицо. Саша попятился и замер, упершись спиной в стену. Увидел голубые и рыжие отсветы в кронах. Услышал тихое пение и женский смех. Стена за спиной стала липкой, сильнее потянуло сладкой гнилью и плесенью. Звуки приближались, становились все отчетливей, и уже можно было различить отдельные слова — ласковые, страшные, сводящие с ума слова. Из последних сил цепляясь за рассудок, Саша спросил:
— А где здесь вход?
— А вот прямо здесь и вход — Улыбка таксиста превратилась в насмешливую, злую ухмылку. — Вы просто постучите, вот так: тук-тук. Вы просто постучите, господин Медведь.
Саша на ватных ногах повернулся к ограде. За спиной прошелестел смех, горько запахло ночными цветами, и бархатное небо впилось в позвоночник иглами звезд. Обмирая, Саша легко постучал по стене. Вокруг напряженно ждали, и, когда ожидание стало нестерпимым, Саша хрипло спросил:
— Кто-кто в теремочке живет?
САША ЩИПИН
РОДИНА ДЕДА МОРОЗА
— Здравствуй, Дедушка Мороз… — Маленькая девушка с рыжеватыми дредами смотрела на Сергея снизу вверх, почти прижимаясь к его красной шубе. В особняке на Басманной, где праздновало Новый год какое-то рекламное агентство, собралось, кажется, человек двести. Свет только что погасили, народ собирался петь караоке. Сергей не любил караоке. К тому же работа на сегодня уже закончилась, и теперь он пробирался сквозь толпу к выходу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});