Илья Одинец - Дрессировщик драконов

— Трогай! — выкрикнул король в окно, и карета тронулась.

Они ехали в самом конце сартрской тысячи, на достаточном расстоянии от основных сил, чтобы не смешиваться с толпой, по которой придется основной удар эльфов.

Свист ветра уже заглушили выстрелы, но эльфийские заклинания до кареты не долетали, и у Фархата было время, чтобы привести в исполнение последнюю часть плана. Следовало запереть полукровку в карете до тех пор, пока они не прибудут к Гланхейлу, и объяснить, что именно от него требуется. Для пущей уверенности неплохо было бы надеть на эльфа тильдадильоновое ожерелье, но оно уничтожит заклинания, которые наложил на карету Вильковест, а пожертвовать собственной безопасностью и жизнью полукровки Фархат не мог. Оставались физические запоры и моральные обязательства. Вот на последнее и следовало давить.

— На нас напали, — произнес король, внимательно наблюдая за реакцией эльфа. — Ви-эллийцы не вняли моим уговорам, не захотели решить дело мирным путем, и бросились в атаку. Теперь эльфы бьют магией по всему, что движется, в том числе и по нам. Именно потому я прошу тебя, Эл'льяонт, не выходи из кареты до тех пор, пока мы не прибудем к дворцу твоего повелителя! Я забочусь о тебе!

Мальчик рассеянно кивнул.

— Ты нужен нам, — вкрадчиво продолжил Фархат. — На тебя возложена особая ответственность, именно ты можешь прекратить войну, более того, сделать так, чтобы больше никто и никогда никого не убивал.

Брови Эл'льяонта на мгновение поднялись, но тотчас опустились, тем не менее, Фархат понял, что сумел заинтересовать мальчишку, он двигался в нужном русле.

— Представь, каково это: не знать войн, жить в мире и согласии со всем Аспергером. Не будет различий между ви-эллийцами и раханцами, между жителями О-шо и Миловии, каждый, живущий на материке станет братом каждому. Больше не прольется ни одна капля крови, не прозвучит ни один выстрел.

Впереди грохотнула пушка. Полукровка подскочил на сиденье и сжал кулаки.

— Что ты имеешь в виду, король?

— Я говорю о том, что настало подходящее время для объединения. Люди и эльфы перестанут соперничать, перестанут считать себя выше соседей, будут жить в мире и согласии, придет пора золотого рассвета! Ты, Эл'льяонт, можешь помочь в этом.

— Я объясню Гланхейлу, что люди не хотят войны.

— Этого недостаточно. Мы относимся к разным народам, живем в разных странах и никогда не поймем друг друга. Но вот если мы действительно объединимся, примем общие законы, которые будут действовать и у нас, и у старшего народа, станем действовать сообща, подчиняться одному и тому же правителю…

— Люди не станут слушать Гланхейла, — перебил полукровка, — а тем более, меня.

— Я говорю не об этом, — мягко заметил Фархат.

Эл'льяонт серьезно посмотрел на короля, а потом неожиданно рассмеялся. Громко, от души, как смеются старшие милой и забавной шутке ребенка, не понимающего ее смысла. Фархат побагровел.

— В этом нет ничего смешного.

— Как ты заставишь старший народ слушаться? — отсмеявшись, спросил мальчик. — Посулишь богатство? Эльфам оно без надобности. Пригрозишь войной? Старший народ сумеет победить и вовремя остановиться. Поставишь ультиматум? Но без торговли с хомо обыкновениус мы обходились долгие столетия, и если к нам перестанут приезжать купцы, мы ничего не потеряем.

— Я не собираюсь никому угрожать, — Фархат с трудом сдерживался, чтобы не ударить полукровку по щеке. — Я пытаюсь раскрыть тебе глаза. Я предлагаю объединение. Сейчас это лучший выход, пожалуй, даже единственный. Ты ведь не хочешь пустить все на самотек? Не хочешь ждать, когда Аспергер утонет в крови людей, а земля Ил'лэрии пропитается кровью старшего народа? Я даю тебе шанс все изменить! Ты можешь поговорить с Гланхейлом, а если он тебя не послушает, возьмешь бразды правления в свои руки! Ты — великий правитель, твоя звезда ясно это сказала.

— Я приведу свой народ к гибели, — качнул головой Эл'льяонт, — я не смогу это изменить, но не собираюсь ускорять события, принимая поспешные и глупые решения.

— Глупостью будет отринуть все, не обдумав!

Фархат достал из кармана алый шелковый платок, выглянул в окно и махнул парящему в облаках дрессировщику.

— Ты не выйдешь из этой кареты до тех пор, пока не сумеешь убедить меня в несостоятельности моей идеи или не уверуешь сам.

Мальчик закрыл глаза и откинулся на стену кареты.

— Тебя не переубедить, Фархат, я вижу это так же ясно, как алчность и жажду власти, горящие в твоих глазах. Тебе не покорить старший народ.

Сартрский правитель сплюнул и ударил кулаком по золоченому подлокотнику.

— Будь ты проклят, мелкий паршивец! Ты передумаешь! Иначе я нацеплю на тебя тильдадильон и словно собачку на поводке поведу к твоему правителю!

Эл'льяонт улыбнулся, но не пошевелился.

— Не хочешь сотрудничать? — зашипел король. — Так я тебя заставлю! Иначе твой отец…

— Мой отец сбежал, — мальчик открыл глаза. — Хорошо, что ты показал свое истинное лицо именно сейчас. Я уже связался с Гланхейлом. Он остановит войну.

Уголок рта эльфа дернулся, и тот поспешил отвернуться. Фархат прикусил нижнюю губу и почувствовал привкус крови. Будь проклят этот полукровка! Пусть молит своих эльфийских богов о том, чтобы Гланхейл передумал!

Эргхарг старался лететь как можно быстрее. Его тело стонало от боли, передающейся от луноликого. Дракон не знал, сколько выдержит его седок, прежде чем потеряет сознание. Если бы Эргхарг мог, не задумываясь, забрал бы всю боль себе, он большой и сильный, а хомо обыкновениус, в полуобмороке лежащий на его спине, еще недостаточно приблизился к истинно свободным, чтобы перенять их выносливость. И ум. Что очень жаль. Если бы Янек был немного умнее, не страдал бы сейчас еще и от осознания собственной беспомощности. Человек не мог остановить войну, не мог уничтожить катапульты, он понимал это, но почему-то не принимал. Поистине хомо обыкновениус странные существа. Почему они обязательно должны мучиться угрызениями совести и чувством вины там, где для этого нет ни малейшего повода? Да, внизу идет война, но Янек в этом не виноват!

Эргхарг осторожно прикоснулся к разуму луноликого и услышал грустный вздох.

"Война началась".

Дракон оглянулся.

По всей границе О-шо высились катапульты. Они метали в сторону эльфийской земли одну искру за другой, отчего тянущийся на многие тысячи тереллов вековой лес вспыхивал, словно присыпанный порохом. В небо устремлялись десятки, сотни столбов дыма, дракон фыркнул, когда ветер донес до него запах горелой древесины.