Оксана Панкеева - Пересекая границы

– И с десятком таких же девушек, – перебил его Костас. – Шлюх, воровок и некроманток. Именно, посажу и буду обычным порядком вести следствие. Вы слишком добры к преступникам, ваше величество! Некромантия должна беспощадно караться! А соучастница она или организатор – мы уж потом разберемся. То, что она ваша фаворитка, не дает ей права нарушать законы вашего королевства. Так что пойдет она на каторгу, как миленькая.

Король вздохнул.

– Да, пожалуй, вы правы, господин Костас… Личные слабости не должны мешать правосудию. Но как жаль… Дориана, как ты могла до такого додуматься? Я не могу поверить, чтобы ты сама на это пошла. Может быть, тебя кто-то обманул или заставил? Не бойся, скажи. Вытри глазки, подумай хорошенько, и расскажи. Мне больно думать о том, что ты попадешь на каторгу в железные шахты, а мне придется опять выбирать новую даму… Верну я, пожалуй, Алису, не такая уж она плохая, как я думал…

– Бросьте вы с ней сюсюкать и уговаривать! – оборвал его шеф службы Порядка. – На кой оно вам надо? Следователю расскажет, а я вам принесу протокол, если вам интересно.

И тут виконтесса Бефолин не выдержала и взвыла дурным голосом:

– Алису? Вы сказали – Алису? – и зарыдала, причитая в голос: – Дура я, дура! Предупреждала же меня Эльвира, и Камилла предупреждала, что Алиса меня хочет подставить! А я им не верила!

– Алиса? – притворно удивился его величество. – Не может такого быть.

– Она вам еще и не то скажет, лишь бы себя оправдать! – вмешался Костас. – Вставайте, госпожа Бефолин, руки за спину…

– Нет! – взвыла несчастная фаворитка. – Выслушайте меня, ваше величество, умоляю вас! Я говорю правду!

– Пусть расскажет, – попросил король.

И виконтесса Бефолин, рыдая и размазывая по лицу макияж, поведала подробную историю охоты на неуязвимую переселенку, добросовестно валя все, что только могла, на графиню Монкар.

– Господин Костас, – сказал король, когда она закончила и умолкла, поминутно всхлипывая и утирая нос платочком. – Это несколько меняет дело, вы не находите?

– Разумеется, – мрачно отозвался тот. – Это покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами, преступный сговор и плюс еще некромантия. Все вместе потянет на плаху, разве что адвокат попадется хороший. Я ведь правильно понял, обе преступницы дворянского сословия, о виселице речи нет?

Виконтесса взвыла с новой силой, сорвалась со стула и рухнула на колени, вцепившись в королевскую штанину.

– Ваше величество! Пощадите! Не губите! Я не хочу умирать! Смилуйтесь! Я больше не буду! Я клянусь! Я бы никогда! Это все Алиса! Умоляю вас, ваше величество!..

Король стоял, чуть склонив голову, и смотрел, как она рыдает, обнимая его колени, воет в голос и просит пощады. И в глазах его был не гнев, и даже не презрение, а какая-то усталая грустная обреченность.

– Дориана, – сказал он наконец. – Зачем ты это сделала? Для чего? Так хотелось стать королевой?

Она подняла на него распухшие от слез глаза в размывах косметики и несколько раз судорожно кивнула. Она бы, пожалуй, согласилась со всем, что бы он ни сказал.

– А знаешь, что главное для королевы? – негромко спросил король, глядя ей в глаза.

– Что? – послушно всхлипнула она.

– Достоинство, – жестко произнес Шеллар III и рывком распахнул дверцу шкафа, у которого так и стоял до сих пор, чтобы зареванная, стоящая на коленях Дориана могла увидеть себя в большом зеркале. – У королевы должно быть хоть немного достоинства. Ступай вон и жди моего решения у себя.

– Ваше величество, – засмеялся Костас, когда за ней закрылась дверь. – Зачем вам понадобился этот трюк с зеркалом?

– Чтобы до нее дошло хоть что-нибудь, – сердито проворчал король, забираясь снова в свое кресло. – Чтобы она хоть что-то поняла и передала другим. Чтобы они больше не думали, что я женюсь хоть на одной из них. Дура, вот же дура, мозгов, что у плюта… Спасибо, господин Костас.

– Да не за что, в общем-то. Как я и ожидал, никаких улик, кроме показаний, мы не получили. Графиня ее не запугивала и не шантажировала, а просто обманывала, причем явной лжи я не замечаю, имела место аккуратная подтасовка фактов и удобное их толкование. А семья Монкар достаточно влиятельна, чтобы отмазать единственную дочь, даже если бы улики были. Будете пробовать что-то еще, или я вам больше не нужен?

– Нет, не буду, – вздохнул король. – Закрывайте дело Леста, доклад Флавиус спрячет в архив, а этих двух мерзавок я выгоню к хренам собачьим, и пусть живут, как хотят. Дориану по крайней мере папаша выпорет, может ума добавится. А вот Ольгу жалко.

– А вы действительно имели на нее виды, или это только слухи? – поинтересовался господин Костас.

– Только слухи. Да и то, их специально распустила Алиса. Если бы не она, никто бы и не заметил, насколько часто я гуляю с Ольгой. Пойду я, наверное, взгрею Алису, пока не остыл…

– А это вы в гневе? Ну-ну…

– Уж как умею, – проворчал король и поднялся. – До встречи, господин Костас.

Он стремительными шагами пересек гостиную, на ходу приказав его подождать, и скрылся за дверью.

– Подождем, – вздохнул Элмар. – А что нам еще остается делать?

– Ну она и вопила… – покачала головой Ольга, имея в виду виконтессу Бефолин. – Можно было подумать, ее там убивают.

– Ты Шеллара не знаешь, – хмыкнул Элмар. – Уж что-что, а напугать он умеет. Особенно на пару со старым Костасом. Однажды, лет десять назад, мне случайно довелось видеть, как Шеллар ведет допрос. Не знаю, как его подследственный, а я точно перепугался.

– Элмар, а почему он так по-разному с ними обращается?

– С кем?

– С Флавиусом – на «ты» и запросто, а с Костасом – почтительно, даже кланялся.

– Ну а как же еще? С Флавиусом они вместе учились в разведшколе, за одной партой сидели, можно сказать. А Костас был его наставником, когда он изучал полицейские премудрости. А наставник – это на всю жизнь. Тем более, Шеллар к ним ко всем относился с большим почтением. Мэтра Истрана он до сих пор побаивается, насколько умеет, конечно. Мэтр его как-то выпорол в детстве.

– А, он мне рассказывал! – вспомнила Ольга.

– Когда?

– На охоте. Он рассказывал, как ты научил его смеяться, ну и про это заодно. А что, он правда так страшно улыбался?

– Тогда, в первый раз? Это надо было видеть. Мне, чтобы не перепугаться насмерть, пришлось три раза напомнить себе, что я мужчина и воин. А потом я еще некоторое время считал, что так принято у них, во дворце.

– И долго ты так считал?

– Пока моя сестрица Нона не брякнулась в обморок. Это потом мне уже объяснили, что мой кузен в первый раз в жизни попробовал улыбнуться, и у него просто не получилось. Это ничего, ты бы слышала, как он смеялся попервах! Всех призраков, наверное, распугал. С ним вообще было интересно, он столько всего знал и так доходчиво рассказывал… Я приехал к батюшке полным балбесом, ну что ты хочешь – варвар. У себя в племени я считался самым грамотным, потому что умел считать до ста и знал аж четыре руны, и был страшно потрясен, когда узнал, что их на самом деле тридцать и что даже бестолковая Нона умеет их бегло читать. А в приличное общество меня вообще нельзя было пускать. А тут такой кузен, весь из себя правильный, серьезный, и все на свете знающий, чего ни спроси. И что самое приятное, абсолютно невозмутимый, что бы я ни отмочил. Я поначалу вечно что-нибудь не так делал, и все надо мной смеялись, а Нона даже иногда в обморок падала, как например когда я, вставая из-за стола, сунул за пазуху пару кусков мяса про запас. А Шеллар всегда воспринимал все со свойственным ему пофигизмом, за что я был ему очень благодарен. Когда я вырос и отправился на подвиги, мне его очень не хватало… Эх, хороший он парень, мой кузен Шеллар, если бы еще женился – цены б ему не было.