Лорел Гамильтон - Пуля

   - Вы на тренировке пользуетесь настоящими серебряными клинками? - удивилась я.

   - Если не использовать серебро, тогда не узнаешь свою реакцию на раны. Боль - всего лишь теория, пока тебя не ранят по-настоящему. Нужно знать, как отреагируешь на самом деле.

   Я задумчиво посмотрела ему в лицо, пытаясь увидеть то, что скрывалось за этой красотой и страстным желанием.

   Мика пояснил:

   - Торн - один из вертигров, которых мы не взяли на встречу с тобой.

   Я посмотрела на него:

   - А что не так с этим кузеном Торном?

   - Он пытался показать характер и обращаться со мной, как с коротышкой.

   - Да, такие вещи не украшают его в моих глазах.

   - Я сказал Джейку, что Торн может остаться, только если не будет создавать проблем. Если он начнет доставлять неприятности, тогда он уже не наша проблема, и ему придется уехать, - произнес Мика.

   Мефистофель коснулся бугорков шрама на моей левой руке:

   - Это сделал оборотень?

   - Вампир, и шрам на ключице - тоже он.

   Мефистофель провел по нему кончиками пальцев, потом коснулся моего плеча и блестящего плоского шрама на нем.

   - Пуля, - пояснила я.

   - Серебряная?

   - Это было до того, как я стала человеком- слугой Жан-Клода, поэтому - нет.

   Он коснулся крестовидного шрама от ожога со следами когтей, которые немного искривили его линии:

   - А это?

   - Ренфилд одного вампира решил, что было бы забавным заклеймить меня.

   Он проследил следы когтей кончиками пальцев.

   - Это - оборотень.

   - Ведьма-оборотень, не ликантроп.

   - Ты говоришь о ведьме, которая использовала для обращения магический пояс из шкуры одного из наших?

   - Да, - сказала я.

   - И что стало с этой ведьмой?

   - Умерла, - ответила я.

   - Так они действительно все мертвы, все те, кто причинил тебе боль?

   - Да, - произнесла я.

   Он посмотрел на Ашера.

   - Джейк рассказал нам, что с вами сделала церковь. Можно мне посмотреть?

   Ашер подошел совершенно бесшумно, так тихо, как мог научиться двигаться лишь проживший столетия. Он убрал волосы в сторону, открывая свои шрамы на лице.

   Мефистофель подполз к нему на коленях и без спроса коснулся лица Ашера, и, как и у меня, проследил его шрамы кончиками пальцев. Я знала, насколько деликатным было это прикосновение, как случайное касание крыльев бабочки. Ашер никак не реагировал, пока его трогал другой мужчина.

   - Мой кузен Мартино стал бы сильно завидовать.

   Ашер посмотрел на меня. Я спросила:

   - Завидовать чему?

   - Мартино думает, что он - самый красивый мужчина на свете, но он Ашеру и в подметки не годится. Или Жан-Клоду, если на то пошло, но все равно ты - самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел.

   Ашер отодвинулся от него, позволив волосам прикрыть его лицо.

   - Ты только что касался моих шрамов; ты знаешь, что это неправда.

   - Изуродована всего лишь небольшая часть твоего лица, - он потянулся, чтобы коснуться шрамов снова. Ашер повернул свою голову так, чтобы Мефистофель не смог до них дотронуться. Но тот был настойчивым мальчиком, и его большой палец скользнул по нижней губе Ашера.

   Ашер отдернулся:

   - Зачем ты это сделал?

   - Потому что захотел, - ответил он так, словно в этом был какой-то особенный смысл, и предполагаю, что действительно был.

   - Я некрасив, - произнес Ашер и начал расстегивать свою рубашку. Он расстегнул плотную белую ткань и распахнул ее так широко, чтобы выставить напоказ и гладкие мускулы, и глубокие ручейки шрамов, словно приглашая сравнить, как все выглядело "до" и "после".

   - Ничего себе, наверное, было больно, - заметил Мефистофель.

   - Ты понятия не имеешь, насколько, - отозвался Ашер.

   Мефистофель протянул руку, чтобы потрогать. Ашер начал пятиться, и тут Натаниэль не выдержал:

   - Ты же хочешь, чтобы он тебя коснулся, разве не так?

   Ашер кинул на него не очень дружелюбный взгляд, но позволил вертигру провести его деликатными пальцами по шрамам и затем по нетронутой стороне. Он водил руками вверх и вниз по обеим сторонам тела Ашера, исследуя различия в структуре.

   - Как далеко вниз идут шрамы?

   - Ты пытаешься вытащить меня из моей одежды? - поинтересовался Ашер.

   Мефистофель удивился и спросил:

   - Разве это не то, что мы все собираемся сделать? В смысле, раздеться...

   - Да, - согласился Натаниэль и посмотрел на Ашера. Его взгляд ясно говорил: "Не порть все только потому, что ты такая заноза в заднице".

   - Так я могу посмотреть? - уточнил Мефистофель.

   Ашер посмотрел на меня. Не знаю зачем, так как я сама была в полной растерянности. И в тот же момент Мика спросил:

   - Разве ты не хочешь этого?

   Ашер опять оглянулся на меня, и я, наконец, поняла его мольбу. Я подползла к нему так, чтобы я была с одной стороны, а Мефистофель с другой, и спросила:

   - Хочешь, я тебе помогу немного?

   Ашер кивнул. Я поняла, что он нервничает. Мужчина, к которому его влекло, пытался заставить его раздеться и назвал его самым красивым человеком, которого он когда-либо видел. Полагаю, Ашер думал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и это пугало его. Я не могла винить его за это. Я провела несколько лет, наблюдая за тем, как он подбивал клинья к парням, которым не настолько нравились мужчины, насколько ему, и как он едва ли не с презрением относился к тем, кому нравился сам. Это был хороший рецепт, чтобы быть несчастным всю оставшуюся жизнь.

   - Откинься назад, - произнесла я.

   Ашер заколебался, но затем сделал то, что я просила, откинувшись назад на подушки. Его волосы рассыпались вокруг лица, но он уже не пытался его спрятать. Он просто лег на спину, и я была согласна с Мефистофелем - Ашер был одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела.

   Мика придвинулся к длинным, стройным ногам Ашера.

   - Сначала сапоги, - произнес он.

   Натаниэль взобрался на кровать и оказался на моей стороне, но опустился ниже, чтобы зеркально повторить движения Мики.

   - Я думала, ты собирался просто смотреть, - заметила я.