Наталья Болдырева - Ключ

— Мама. — Когда мать и сын остались совсем одни, он тронул её за плечо.

Далеко, за чертой пляжа, было видно, как матросы натягивают меж сосновых стволов треугольный парус, сооружая навес, как рубят мокрый лапник, выстилают им землю и накрывают вторым парусом, поменьше. Они спешили, оглядываясь беспокойно на алые отсветы в облаках. Дождь унимался. Утро обещало быть туманным. Это давало им шанс успеть срубить мачту и вёсла и уйти никем не замеченными. Она отвела взгляд, посмотрев сыну прямо в глаза.

Он отшатнулся.

Она заставила себя улыбнуться. А потом подняла руку — погладить его по голове.

Её муж, человек, которого она любила когда-то, входил во дворец. Не победителем. Побеждённым. Впереди, заслоняя обзор, маячила широченная спина. Идущий был на голову выше Николая. Говорил не оборачиваясь, через плечо:

— Вам принесут чистую сухую одежду. Горячую воду. Еды. Думаю, вы вполне успеете прийти в себя, пока я буду говорить с королём. А после он наверняка захочет видеть вас, ваше высочество.

— К-к-конечно. — Он заикался.

Он всегда заикался, когда ему было страшно. И только она одна знала, чего он боялся больше всего на свете — показаться смешным и жалким. Недостойным своего отца. Она хохотала до упаду, когда он признался ей, что лишь это не позволяет ему принять сан, наследовать трон.

После он уже никогда не был так же откровенен с ней, как раньше.

— Сойдём на берег, мама. — Она вздрогнула. Сын нежно, но настойчиво разжимал её пальцы, впившиеся в борт шлюпа. Она посмотрела так, будто впервые видела свою руку. Ногти были сломаны, из-под них сочилась кровь. Ей с трудом удалось разогнуть окаменевшие фаланги. Щёлкнули суставы. — Пойдём, — кажется, это успокоило его немного, — пойдём, тебе надо поесть. — Он говорил с ней как с тяжело больным ребёнком. Неестественно весело, оживлённо.

Она кивнула. Поняла, что всё тело свело. Нервное напряжение скрутило до судорог, до невозможности пошевелиться.

— Помоги мне, — прошептала она сквозь стиснутые зубы, и он с готовностью прыгнул за борт, подхватил её на руки и понёс под навес. Она почувствовала вдруг, что промокла насквозь и замёрзла так, что начало ломить кости. Кости немолодой уже женщины. А её сын, юный и сильный, согревал её жаром своего тела. Длинные мокрые волосы падали на глаза, и он встряхивал головой, отбрасывая их. Шёл, глядя вперёд. Она склонилась к его груди, спрашивая себя, когда же успел так вырасти и повзрослеть её маленький мальчик.

Король оглядывал свою столицу с одной из башен замка.

Он не видел ровно ничего. Над затянутыми белёсым туманом улицами вился чёрный дым. Всё тонуло в этом мареве, и только холмы с южной стороны города были освещены поднимающимся, но ещё скрытым за лесом солнцем. День обещал быть ясным. Облака без остатка растворялись в небесной синеве.

— Ну где же, наконец, Марк? — Ллерий отвернулся от парапета в раздражении. Принялся хлопать перчатками о ладонь. Сегодня он сменил платок, который, нервничая, скручивал обычно узлами, на перчатки, чтоб хлестать ими, выражая своё недовольство. А ещё снял туфли и надел армейские сапоги. И сразу же приказал найти церемониальный меч, поскольку меч его отца сгинул вместе со своим владельцем где-то в западных пределах. Королева-мать приказала выковать другой клинок для исполнения веками освящённых ритуалов вассальных клятв и обетов, но, сверх меры украшенный драгоценностями, тот вышел аляповат. Ллерий помнил смутно, что любил играть с ним в детстве, но не был уверен, годен ли он в игрушки тридцатипятилетнему мужчине. Приказ выковать новое, настоящее, боевое оружие также был уже отдан. Он хотел точную копию отцовского клинка. Ведь Августу принадлежал меч самого Орланда.

— Таков уж наш генералиссимус, — как всегда развёл руками Изот. Впрочем, сказано это было без прежней небрежительной уверенности. Он заискивал, глядел побитой собакой.

Ллерий смерил его уничижающим взглядом, но промолчал. Изот поспешно склонил голову, покосившись на тройной караул гвардейцев, сопровождавших и охранявших короля.

— Я думаю, начнётся война, — сказал Ллерий, расхаживая по кругу, вдоль парапета, посматривая вниз в нетерпении. Туман не спешил рассеяться, чтобы явить королевскому взору столицу. — Мне кажется, нам следует арестовать посольство, а после отправить отдельных его членов обратно с требованиями сатисфакций и денежных компенсаций за причинённый ущерб. В качестве сатисфакции можно было бы потребовать… можно бы было потребовать… Изот, что у нас есть на севере?

— Две цитадели у самой границы, ваше величество, — Изот ждал этого вопроса, обрадовался ему, — мы могли бы держать там свои гарнизоны, а не полагаться только на ктранов в охране границ.

— Именно, — Ллерий кивнул благосклонно. Заложив руки за спину, встал, глядя на запад.

Тёмная стена деревьев на юго-западных холмах окрасилась ярко-зелёным, когда на востоке показался над морем золотой окоём и первые лучи заиграли в небесно-голубой воде, ослепляя. Король сощурился, улыбаясь.

— Ну, где же Марк? — протянул он, похлопывая перчатками по бедру.

— Здесь, ваше величество! — Главнокомандующий показался в провале винтовой лестницы.

— Ну, наконец-то, мой генерал! — Ллерий стремительно крутанулся на каблуках. Махнул рукой, прогоняя стражу.

Марк помедлил секунду, прежде чем преклонить колени. Но король обращался к нему так, как обязаны были обращаться простые солдаты.

— Так точно, ваше величество. — Опускаясь на одно колено, он снял шлем и склонил голову. — Верный слуга ваш.

Ллерий не смог сдержать улыбки.

— Ну, встаньте же, встаньте, генералиссимус, — он шагнул к нему, отечески опустил руки на плечи. — Вы герой сегодня, вы смогли отстоять город!

Марк поднялся, кивнул коротко.

— Я бы желал побеседовать с вами. — Король глянул мимо. — Один на один.

Изот, пытавшийся слиться с простирающимся вокруг пейзажем, дёрнулся. Медленно поднял плечи. Марк позволил себе кривую ухмылку и в ответ получил полный злобы взгляд. Личный секретарь его величества, его собутыльник, поверенный, вчерашний друг уныло побрёл вниз по ступеням.

— Я ждал вас не для того, чтобы хвалить, главнокомандующий.

Марк не узнал этого голоса. Вскинул глаза, чтоб убедиться, да — это говорит ему его король. Тонкие губы Ллерия сжались, стали почти неразличимы на нездорово-бледном лице. Марк подумал вдруг, что Ллерий и его двоюродный брат Николай — два совершенно разных человека.

— Что за дела увели вас из замка нынче ночью?

Воин пристально посмотрел в глаза королю и ничего не смог разглядеть в них.