Наталия Осояну - Невеста ветра

Он развернулся и поплыл вдоль берега, но выдохся гораздо быстрее, чем рассчитывал, да к тому же холод, казалось, проник до самого сердца. Найти подходящее место все никак не получалось, и он понял: конец. Последний порт, Великий шторм, или как там еще говорят. Миг спустя в его голове осталась лишь одна мысль: «Заступница, до чего же глупо…»

Унаги показался на берегу неожиданно, словно возник из-под земли. Присел на корточки, склонил голову набок.

И не двинулся с места.

«Мерещится? Нет… что ж, пусть так…»

И вода накрыла его с головой.

…— Держи.

Дрожа от холода, Эрдан завернулся в одеяло, а Унаги принялся развешивать одежду вокруг костра, где уже висели его вещи. Хмурый, как туча, матрос даже не смотрел в сторону мастера-корабела; казалось, он глубоко жалел о том, что только что спас ему жизнь.

— Зачем? — тускло спросил Эрдан. — Вам же не хотелось этого делать…

Велин вздохнул — шумно, горестно, так обычно ветер шумит в ветвях по ночам. Целитель тоже выглядел мрачным, но что-то неуловимое в его лице подсказывало — обида уже перегорела и скоро совсем погаснет.

Хотя шрам от ожога, конечно, останется.

— У меня как будто умер друг, — сказал целитель. — Он дышит, ест и пьет, даже разговаривает иногда… но при этом отгородился от меня стеной, которую не пробить ни одним тараном. Пока что я не могу отыскать в ней даже трещинку, не говоря уже о дверях или воротах.

Корабел молчал.

— Ты знаешь, каково это — хоронить друга заживо? — поинтересовался Велин и не стал ждать ответа. — Мызнакомы почти десять лет. Я спас ему жизнь и зрение, он спасал мою шкуру столько раз, что и не счесть… и кто он теперь — человек или фрегат? Ты хоть понимаешь, на какую жизнь его обрек?! Он мучается в страшном одиночестве — а я ничего не могу сделать! — На последних словах онсорвался на крик, и Эрдан вздрогнул, но по-прежнему не смог выдавить из себя ни звука.

— Как ты мог не предусмотреть, что это зайдет так далеко? — Целитель смотрел на корабела с горестной гримасой, постепенно сжимая кулаки. — Как ты мог такое сотворить с Кристобалем? Ты, лучший корабел Империи?! Почему ты не…

— Разве я управляю молниями? — перебил Эрдан, собрав все самообладание. Он боялся этого разговора, но теперь деваться было некуда. — Спроси Повелителя штормов, отчего ему вздумалось почудить именно той ночью…

— Я не об этом! — взвился целитель.

— Что ты время с ним теряешь? — ворчливо спросил Унаги. — Брось. Видишь же, человеку на всех плевать, кроме себя самого. Долго ты, наверное, мечтал о таком ученике — чтоб был лучшим, чтобы всех затмил…

При этих словах Унаги корабел словно раздвоился: одна его половина продолжала выслушивать горестные слова матроса, а другая провалилась на десять лет назад, когда другой человек и другим тоном произносил похожие слова:

«Я стану твоим лучшим учеником, и вместе мы превзойдем всех, кто был и будет…»

— Да пошли вы оба к морской матери! — Он вскочил и чуть было не свалился в костер. — Как ты мог то, как ты мог это! Да, ошибся! Не рассчитал! Признаю! — От внезапной слабости он зашатался и без сил опустился на землю, договорив уже спокойнее: — А вы подумали о том, что он этой силы хотел? Нет, я не оправдываю себя, но мальчик в самом деле хотел стать лучшим — и стал. Ему сейчас тяжело, одиноко, да… но дайте ему время. Он справится.

— Справится? — переспросил Велин почти жалобно. Корабел с решительным видом кивнул. На самом-то деле он был уверен в обратном: у врага, с которым сейчас сражался Кристобаль, было куда больше шансов на победу, и имя этому врагу было — безумие. Но, произнеся вслух всего два слова, Эрдан вдруг сам в них поверил, полностью и безоговорочно.

«Он справится».

— Капитан зовет, — вдруг сказал Унаги. — Пошли, что ли?

…На следующее утро «Невеста» развернула новый парус. Корабел залюбовался чистым и гладким полотнищем без единого изъяна; грот-мачта была попросту безукоризненна. С трудом оторвав взгляд от этой прелести, он посмотрел на магуса, чувствуя в глубине души страх.

Кристобаль стоял, скрестив руки на груди. Он привел себя в порядок — побрился, причесался, — и Эрдан не мог отделаться от ощущения, что перед ним совсем не тот человек, который некогда в порту спросил у нищего старика, где живет лучший мастер-корабел Империи. Нагловатый и упрямый мальчишка заплатил сполна цену знания и навсегда изменился: в его разноцветных глазах сейчас лучился восторг, но Эрдан успел мельком заметить и другое чувство — горечь.

Или, быть может, она там проскальзывала и раньше — просто он был слишком погружен в себя, чтобы заметить?..

Велин и Унаги тактично оставили их вдвоем, и тогда магус проговорил:

— Прекрасно, да? Я, признаться, не верил, что все станет как было.

«И даже лучше», — подумал корабел, а вслух сказал:

— Зря. Фрегат сможет восстановиться, даже если ему кракен корму оторвет… — Он осекся, запоздало сообразив, что и кому рассказывает.

Кристобаль испуганно вздрогнул.

— Бр-р… не хотелось бы испытать подобное. Впрочем, капитан того фрегата ничего не почувствовал, верно?

Эрдан был вынужден кивнуть.

— Кристобалъ, я… — Магус смотрел на него не мигая, и корабел вдруг отчетливо осознал, что второй раз он вряд ли осмелится отвесить ученику оплеуху… разве что заблаговременно простившись с жизнью. — Если бы я знал, что все так получится, то прекратил бы обучение за день до той грозы. Ты и так был… хорошим навигатором.

Его ученик прищурился и спросил немного лукаво:

— Хочешь знать правду?

Он пожал плечами.

— Ты не прекратил бы ничего. Потому что я не разрешил бы… — Первая часть фразы застала Эрдана врасплох, а услышав вторую, он не сразу понял, что Кристобаль шутит. — Не вини себя, это было простое стечение обстоятельств — судьба, если ты в нее веришь. Кто знает, вдруг молния все равно нашла бы меня, а без твоей науки я не смог бы справиться?

«…нашла бы меня, — повторил корабел про себя, — как фрегат…»

Оговорился магус или нет, прозвучало это немного зловеще.

— И, ты знаешь, я бы не сказал, что наше с «Невестой»… — магус помолчал, подыскивая подходящее слово, — наше единение душ дает мне какое-то особое преимущество. Боль фрегата теперь и моя боль, а это… накладывает обязательства, о которых другие капитаны и не слыхали.