Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Я несколько раз метнул молот еще, потом с мечом в руке догнал Бернарда. Он рубился сразу с тремя воинами, я прокричал:

– Бернард! Скажи этому надутому индюку, что там обрыв!.. Нам не пройти с волами!

Бернард с тревогой оглядывался, сзади вой, крики, меня расслышал не сразу, отмахнулся:

– Точно?

Я двумя ударами сразил широкого в плечах, но больно уж мелкого воина с топором в руках, крикнул:

– Что?

– Что не пройдут?

– Обрыв! – прокричал я. – Даже мы вряд ли… но как повозку? Сбросить?

Он рубился, по нему стучали, как по наковальне, в ушах заломило от металлического звона, прокричал:

– Слышь, а это идея!

– А мы?

– Мужчины должны умирать, – ответил он с достоинством, – если это племени на пользу!

Ланзерот оглянулся на Асмера, заорал:

– Гони!.. Во всю мочь!

Кнут со свистом распорол воздух. Послышался хлопок, похожий на выстрел из дробовика. Волы шли вскачь, как призовые кони. Принцесса уже сидела на своей красной лошадке. Похудевшее лицо ее было суровым, подбородок приподнят вызывающе, глаза горят решимостью. Рудольф поравнялся с повозкой, протянул руку и выдернул изнутри священника.

Волы неслись, как горная лавина. Кого-то в самом деле сшибли, другие в панике прыгали в стороны. Повозка болталась и подскакивала на ухабах. Снова в мозгу мелькнула дикая мысль, что повозка двигается еще легче, чем вчера или неделю тому, но жуткий вой смешал все мысли, горячая кровь разламывает череп, молот вырвался из руки будто сам, я поймал себя, что швыряю и швыряю, а глаза ищут, кому бы еще и мечом, да так, чтобы хряск, треск, красные брызги во все стороны…

Из-за спин людей и огров выметнулись темные тени. Волы уже проскочили мимо, и черные, как волны ада, волки помчались за повозкой. Я пригнулся в седле, готовясь нагнать и рубить, крушить, топтать, но могучая рука дернула повод моего коня с такой силой, что я едва не вылетел из седла..

– Озверел? – прогремел откуда-то разъяренный голос Бернарда. – Мы воины Христа, а не какие-то сраные берсеркеры!

Шестеро волов проломили центр чужого войска. Фигуры в железе с воплями прыгали в стороны. Мы неслись по обе стороны и рубили, крушили, топтали, повергали. Мы истребили этот второй заслон, истребили третий, разметали четвертый. Я не верил глазам, но мы продолжали продвигаться. Я сам едва дышал, пот заливал глаза, мир качался, приходилось обеими руками хвататься за седло. Правая рука вопила от боли. Прошлый раз у меня такое было, когда вздумал прогуляться с другом и его доберманом по Битцевскому парку. Пес почему-то выбрал меня и принес здоровенное полено. Я сдуру швырнул, пес с готовностью подобрал и принес снова. Я взял и зашвырнул как можно дальше. Пес принес снова… Я швырял и швырял, как вот сейчас молот, а проклятый пес, как черная молния, ловил полено еще до того, как ударится о землю, и вот уже передо мной, нетерпеливо тычет в руки это бревно: ну бросай же поскорее, не тяни!.. Помню, два дня распухшие плечевые суставы скрипели, как шатуны лифта.

Сзади хрипло ругался Рудольф. На нем иссекли доспехи, разбитый шлем остался на дороге, мокрые от пота красные волосы повисли грязными сосульками. Ухо и вся правая сторона взмокла, только так можно догадаться что там кровь, но выглядит он живее меня. По крайней мере есть силы ругаться.

Я вертелся в седле, как родеист, рубил мечом и бил молотом. Страх прошел, едва не только я, но и мое тело ощутило, что акселерация – это не только рост, но и рефлексы, которые не снились кирасирам при Ватерлоо, а уж тем более – в рыцарские века.

Последних мы сбросили с косогора. Наши кони хрипели, страшась спускаться по такой крутизне. Ланзерот первым соскочил, быстро повел своего жеребца в поводу. Асмер и Рудольф идут позади, отстреливаясь, принцесса тоже быстро и довольно умело стреляет из короткого степняцкого лука. Я оборачивался и метал молот. Еще не верилось, что мы прорвались… Но что с повозкой?

– Бернард! – крикнул я. – Что с повозкой?

За спиной послышались крики. Несколько удальцов погнались, один не удержался, упал и съехал на спине Бернарду под ноги. Тот молча наступил ему на горло, обернулся. Глаза отыскали меня.

– Что?.. Не слышу?

– С повозкой что? – заорал я. – Мы ж прорвались, потому что повозка…

Рудольф ухватил меня за плечо, развернул к спуску и толкнул в спину. Я поневоле побежал, прыгая через камни, деревья мимо мелькали с ужасающей скоростью, пытался затормозить, но склон чересчур крутой, сзади огненное дыхание коня, сомнет, скотина…

Бежал я долго, ежесекундно ужасаясь возможности расшибиться в лепешку о встреченные деревья. Наконец ровная поверхность долины ударила под ноги, будто я спрыгнул на Юпитер с его чудовищным тяготением. Ланзерот помог взобраться в седло священнику, оказывается, захватили и запасного коня, и все вообще у них по плану, принцесса уже в седле, Асмер возбужденно стирает кровь со лба, дышит хрипло, правая ладонь зажимает рану в боку.

Я огляделся дикими глазами. Солнце уже опустилось за край, багровое страшное небо нависает тяжело, словно пропитанный горячей кровью полог гигантского шатра. Принцесса и священник вместе шептали над Асмером, потом над Бернардом, а когда подошли к Рудольфу, тот резко отстранился:

– Не надо!.. Посмотрите, что с Диком.

– Но я видела, – начала принцесса настойчиво, – как тебе рассекли плечо…

Она осеклась. В доспехе на плече зияла трещина, запекшаяся кровь покрыла края, но Рудольф крепко держал огромный топор, и было видно, что рана… если она еще есть, совсем не беспокоит.

Сияющие лица Бернарда и Асмера показались неуместными, я сказал со злостью:

– И чего добились? Спасали драгоценные шкурки? Но святые мощи в их руках!

Бернард тяжело взобрался на коня, ухватил поводья.

– Ты… уверен?.. – пробасил он хрипло. – Ты точно видел?

– Да! – прокричал я. – Ладно, рухнули в пропасть, какая разница? Достанут они, а не мы! Я же говорил, что там засада!.. Я же говорил, что не пройти с шестеркой волов и громоздкой телегой!.. Да что вы все за тупые такие?

Бернард вскинул ладонь, я задохнулся от злости, но умолк. Асмер с трудом снял шлем. Буркнул, не глядя на меня:

– Бернард… парень доказал, что он не враг. В любом случае, скажи ему…

Бернард крякнул:

– Да, помню… я пообещал ему что-то… Дик, ты не совсем прав. Понимаешь, мы не должны были тебе это говорить. Все-таки ты чужак, не так ли? А на карту была поставлена судьба нашего королевства. Может быть, даже вся война с Тьмой…

Я умолк, чувствуя неладное, переспросил:

– Ты о чем?

– Да ведь…

По косогору с каменным грохотом скатились еще двое. Молот из моей руки вырвался как будто сам по себе. Я почти удивился, так как держал его вроде бы рядом в мешке. То есть начал пользоваться им автоматически, на уровне рефлексов.