Ирина Сербжинская - Агентство «Аргентина»

В «логове» было полутемно, горели толстые восковые свечи, на столе лежала раскрытая толстая книга.

— Хорошо, что заглянул, — Цолери бросил поверх книги пергаментный лист, словно не желал, чтобы случайный человек узнал, чем интересовался хозяин «Бродяги». Ява не хотел любопытничать, однако, до того, как пергамент упал на раскрытую книгу, невольно успел скользнуть взглядом по строчкам:

«Как и большинство оборотней и вампиров они боятся серебра и заговоренного оружия. Однако, отличие от вампиров и оборотней, эти существа имеют возможность менять свой облик, превращаясь в прекрасных…».

— Проводили Бахрама? — Цолери взял с полки большой пергаментный пакет, запечатанный алыми сургучными печатями, и, вернувшись к столу, уселся в кресло.

Ява кивнул.

Цолери неодобрительно хмыкнул.

— Опасное дело он затеял! Такое опасное, что…

Он покачал головой.

— Будем надеяться, Орден до него не доберется.

— Доберется или нет, мы никогда этого не узнаем, — проговорил Ява. — Неизвестность — вот что хуже всего!

Цолери коротко кивнул, соглашаясь, и перевел разговор на другое.

— Достал для тебя кое-то любопытное: рукопись из сундука одного колдуна. Колдун тот по слухам был большим специалистом по изучению чужих заклятий. Смекаешь, к чему я?

Ява осторожно взял в руки тяжелый пакет. Шершавый, грубо выделанный пергамент был забрызган бурыми пятнами, похожими на засохшую кровь.

— Он что, пытался взломать заклятья, связанные с Сорангом?

Цолери откинулся на спинку кресла.

— Он умел многое, но насчет волшебного ветра — не скажу. Но, возможно, в записях найдется какая-то подсказка?

Ява спрятал пакет в карман куртки.

— Посмотрю. А чем сейчас этот колдун занимается?

— На кладбище лежит. Видно, так увлекся чужими заклинаниями, что перешел дорожку кому-то из могущественных магов, — пояснил Цолери.

Где-то в конце коридора хлопнула дверь, он прислушался.

— Гадальная лавка уже открылась. Видел бы ты, сколько доверчивых дураков является каждый день, чтобы разузнать будущее!

Цолери усмехнулся и снова сменил тему.

— Ну, а как ваша гостья поживает? — небрежно спросил он. — Слышал, из-за Бахрама ей пришлось задержаться еще на день?

— Пришлось, — со вздохом подтвердил Ява. Осведомленность хозяина «Бродяги» его давно уже не удивляла.

— Такая: толстенькая, рыженькая, на носу веснушки?

— Стройная, темноволосая, глаза синие, — нехотя проговорил Ява. — Выглядит, как фотомодель.

Цолери наклонился вперед, поставил на стол локти и впился в собеседника острым внимательным взглядом.

— Вот как? Значит, Деберхем снова что-то перепутал!

Из-за книжного шкафа донесся протестующий писк хорька.

— Заткнись, безмозглое животное, — не оборачиваясь, бросил Цолери.

— А что значит «как фотомодель»? Как они выглядят-то, фотомодели? Ни разу не видел. Они сюда что-то не заходят.

— Это значит, красивая, — выдавил Ява, недоумевая, с какой стати Цолери вдруг заинтересовался гостьей.

— В кои-то веки сюда забросило не гоблина, не пьяного некроманта, и не умертвие, а красивую девушку, — Цолери скупо улыбнулся, но улыбка не затронула волчьи настороженные глаза. — Жалеешь, небось, что она скоро вас покинет?

Ява поморщился.

— Жалею? Да я жду не дождусь, когда она уберется восвояси! Терпеть не могу плачущих девиц, а у этой вечно глаза на мокром месте. На нервы действует своим нытьем…

В глазах Цолери, устремленных на Яву, промелькнуло что-то вроде облегчения.

— Так она сейчас с Алиной? — уточнил он.

— С Ньялсагой. Он ее утешает и чаем поит.

Цолери откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по поручню кресла.

— Значит, Ньялсага… — еле слышно пробормотал он.

— Что?

— Ничего. Хочешь кофе? Я сварю.

Он поднялся и принялся возиться с кофейной мельничкой.

Ява скользил взглядом по набитым книгами шкафам, столу, плотно закрытому жалюзи окну. Оборотень, рыцарь древнего несуществующего уже Ордена! Какими судьбами занесло его сюда и как оказался он связан с Хэрвеллом? Ответ на это могли дать только Кемен и сам Цолери. Но потомок Хэрвелла, там, на берегу, не ответил на вопрос, а самого Цолери никто расспрашивать не рискнул.

Сразу после сражения с Харгалом он исчез, и Ява не успел даже не поблагодарить за то, что тот заменил его в поединке.

Впрочем, это ведь можно сделать сейчас. Он кашлянул.

— Насчет Своры и Харгала, — начал он нерешительно. — Я…

Цолери поставил перед ним тяжелую глиняную чашку.

— Пей, — приказал он, пресекая ненужные слова. — Хороший кофе — единственное, что примиряет меня с существованием здесь.

Ява покорно взял чашку. Благодарности снова пришлось отложить. Такой уж он есть, оборотень, волк-одиночка, не любитель говорить по душам.

Ява взглянул на древние фолианты, громоздившиеся на полках.

— Спасибо, что помогаешь искать книги о Соранге. Может, удастся отыскать то в них, что нужно. А если нет…

Он умолк. В очередной раз подумалось, что поиски его тщетны, и в очередной раз Ява прогнал эти мысли прочь. Выход обязательно найдется, главное — не сдаваться!

Цолери одобрительно кивнул.

— Рано или поздно каждый найдет то, что ищет, — сказал он. — Уж поверь мне!

…Алина-барракуда чувствовала себя странно: первый раз в жизни ей совершенно нечем было заняться. Ехать в школу не нужно, готовить не хотелось, к уборке не лежало сердце, даже любимые кулинарные книги валились из рук. Алина подумала, походила из угла в угол, потом собралась и поехала в агентство.

В агентстве она застала только Яву. Тот, расположившись в кресле Ньялсаги, изучал потрепанный пергаментный лист, испещренный таинственными знаками. Алине показалось, что вид у приятеля был непривычно озабоченный, точно Ява о чем-то сосредоточенно размышлял.

— У Цолери был? — поинтересовалась она, кивая на пергамент.

Ява аккуратно свернул лист и потянулся за чайной чашкой.

— Да, заглянул по дороге.

— Как он там?

— Сидит в своем логове, воюет с Дэберхемом. Пока что Дэберхем одерживает победу по всем фронтам, — Ява хмыкнул. — А потом вот сюда завернул.

Он сделал глоток и поставил чашку.

— Наблюдаю за развитием событий.

Алина насторожилась и быстро глянула в сторону соседней комнаты.

— Уже есть события? — спросила она, понизив голос.

Ява пожал плечами.

— Вроде нет.

— О чем тогда разговор?

— Предчувствия, — сказал Ява. — Предчувствия у меня очень скверные!

Алина скептически посмотрела на него.