Дэвид Дрейк - В сердце тьмы

— Разберитесь с ними, — приказал префект претория. Его букелларии тут же покинули зал.

Иоанн повернулся к императорской чете. Феодора плюнула в него. Он уклонился от плевка и ответил на презрение императрицы веселой улыбкой, перед тем как посмотреть на Юстиниана.

— Действуйте, — приказал он.

Двое державших Юстиниана стражников стащили императора с трона и с возвышения на покрытый ковром пол зала. Третий врезал Юстиниану под колени сзади так, что император упал на колени и согнулся пополам. Двое держали его за руки. Третий сбросил у него с головы тиару, схватил Юстиниана за волосы обеими руками и оттянул голову императора назад.

Когда Юстиниан поднимал голову, его глаза встретились с взглядом палача, заходящего в зал через боковую дверь. В руках он нес железный прут. На руках были надеты рукавицы. Конец прута раскалили докрасна.

Это станет последним, что император увидит в жизни, и он это знал. Ему едва хватило времени, чтобы начать кричать до того, как раскаленный прут врезался ему в левый глаз. Мгновение спустя — в правый. Палач действовал быстро, он знал свое дело.

Крик императора, казалось, сотряс стены зала. Но он был коротким, очень коротким. Через несколько секунд настоящая агония лишила Юстиниана сознания. Державший его голову стражник отпустил ее. Мгновение спустя то же сделали те, кто держал его руки. Император рухнул на пол.

Крови не было. Раскаленный докрасна конец железного прута прижег жуткие раны как только их нанес.

На что тут же указал Иоанн из Каппадокии.

— Ты видишь, какой я милостивый, Феодора? — спросил он. Еще один издевательский поклон. — Другой человек — жестокий и презренный, как ты так часто меня называла, — убил бы твоего мужа. Но я удовлетворен, просто ослепив его.

Затем он добавил весело:

— И ведь ослепление проведено экспертом. — Затем с небрежной беззаботностью ценителя: — Знаешь, это настоящее искусство. Большинство людей это не оценивают. Сложно ослепить человека, одновременно не убив его. Менее чем один из десяти выживает после обычного палача. — Иоанн величественно показал на человека в рукавицах, который ослепил императора. — Я использую только лучших! Самых лучших! По моим оценкам… — Он сделал паузу, изучая распростертое на полу тело Юстиниана с преувеличенной внимательностью. — У твоего мужа один шанс из трех! — пришел к выводу Иоанн.

На протяжении всего монолога Феодора не произнесла ни слова. Она не смотрела на Юстиниана. Она не отводила взгляда от Иоанна из Каппадокии. Смотрела пустыми глазами, как ворота к проклятию.

Даже празднующий победу Иоанн отшатнулся от этого адского взгляда.

— Теперь никакой твоей надменности, сука, не будет! — рявкнул он и показал пальцем на Юстиниана. — Один шанс из трех, говорю я. Если он немедленно получит медицинскую помощь. Самую лучшую медицинскую помощь. — Он усмехнулся. — Которая у меня тоже есть. За определенную цену.

Феодора ничего не сказала. Адский взгляд не колебался ни на мгновение.

Иоанн отвернулся. Его взгляд остановился на Юстиниане. Казалось, Иоанн из Каппадокии черпает силу из этого жалкого зрелища. Хотя его глаза избегали Феодору, говорил он холодно и уверенно.

— Теперь, после того как Юстиниан ослеплен, он больше не может быть императором. Ты знаешь римское право, Феодора. Ни один калека не может носить мантию. Его не примут ни Сенат, ни население, ни армия. Ему, как императору, конец.

Он ухмылялся. Но все равно избегал встречаться с взглядом Феодоры.

— Ты можешь — можешь — все еще спасти его жизнь. Что от нее осталось. Если больше не будешь сопротивляться. Если ты публично провозгласишь Ипатия новым императором.

Когда Феодора наконец заговорила, ее голос соответствовал взгляду. Голос из ада.

— Я не сделаю ничего подобного. Если ты приведешь ко мне червя Ипатия, я плюну на него. Если ты потащишь меня на ипподром, я прокляну его перед толпой.

Она вырвала правую руку у стражника, который ее держал. Показала пальцем на Юстиниана.

— Все, что ты сделал, это ослепил человека, которого и так ослепила бы смерть. Ты угрожаешь убить человека, когда ни один человек не живет вечно. Ну так сделай это. Убей меня вместе с ним. Я — императрица. Я лучше умру, чем уступлю и сдамся.

Она поднялась на троне.

— Есть старая поговорка, которую я одобряю: королевская мантия — хороший саван.

Адский взгляд. Адский голос.

— Так убивай же, предатель. Убивай нас, трус.

Иоанн сжал кулак, открыл рот. Но до того как он успел произнести хоть слово, один из его букеллариев ворвался в зал. Солдат резко остановился, чуть не свалившись, когда зацепился за смятый ковер. У него со лба капал пот. Он хватал ртом воздух.

Полукрича, полушепотом он сообщил:

— Армию Вифинии разгромили на море! Половину их кораблей сожгли! Большинство выживших вернулись в Халкедон!

Он опять хватал ртом воздух.

— Говорят, армия движется к ипподрому. Катафракты, — он опять хватанул воздух. — Говорят, их ведет шлюха Антонина. — Он хрипел. — И говорят — здесь Велисарий!

Смех Феодоры был весел, словно смех самого Сатаны. Адский смех.

— Вы все — мертвецы. Ну, убейте нас, предатели! Сделайте это, трусы! С той же уверенностью, что встает солнце, вы присоединитесь к нам до заката!

Все предатели в зале уставились на императрицу.

Иоанн из Каппадокии славился своими ухмылками. Но ухмылка Феодоры в сравнении с его была как клыки тигра в сравнении с резцами мелкого грызуна.

— Ну, трусы! Похвастайтесь Велисарию, что вы убили его императора и императрицу. Сделайте это! Расскажите верному человеку о вашем предательстве. Сделайте это! Скажите человеку чести, что вы убийцы. Сделайте это! — она опять ухмыльнулась. — После того как он насадит ваши головы на копья. После того как плоть сгниет на ваших черепах. Он смелет ваши кости в пыль. Он скормит их фракийским свиньям. А на ваших могилах размажет свиное дерьмо.

Она замолчала.

— Ну, трусы! Убейте нас, предатели!

Иоанн рявкнул, без слов выражая ярость.

— Держите их здесь! — приказал стражникам. — Пока я не вернусь!

Он широкими шагами вышел из зала, вслед за ним шел его букелларий. К тому времени, как Иоанн достиг двери, он почти бежал. В коридоре снаружи он в самом деле побежал. Но насмешка Феодоры следовала быстрее.

— Я буду ждать тебя в аду, Иоанн из Каппадокии! До того как тебя заберет Сатана, я выжгу тебе глаза своей мочой!

После того как Иоанн из Каппадокии ушел, Феодора опустила глаза на тело Юстиниана.

— Отпустите меня, — приказала она.

С колебаниями, но неизбежно — словно подчиняясь силе природы — стражники ослабили хватку. Они теперь стали предателями, но они слишком много лет находились на императорской службе, чтобы отказать этому голосу.