Роберт Хейс - Ересь внутри

— Блевотина… — сам себе сказал Бетрим.

— Вот именно, блевотина! Которую, между прочим, убирать придется мне, чтобы хоть кто-нибудь еще остановился здесь!

— Здесь? — переспросил Торн, упираясь руками в деревянный пол и силясь подняться; это оказалось не легче, чем сдвинуть гору.

— Да, здесь. Вставай и проваливай, сейчас же! Ты и так задержался слишком долго. Ну, я пошел за стражей.

— Слишком долго… — протянул Бетрим.

Память начала постепенно возвращаться. Он завалился в этот трактир, швырнул свой последний грош на конторку и потребовал комнату. Шип медленно повернул голову и глянул в окно. Снаружи все еще было темно.

— Да! Слишком долго! Пошел вон!

Бетрим уставился на высокого и тощего уродливого человека.

— На дворе еще ночь… Я заплатил…

— Ты заплатил за ночь, а провалялся еще целый день после.

— Что? — Голову Бетрима пронзила резкая боль. Его рука зашарила по шее в поисках оберега арбитра, который должен был бороться с похмельем, но кулон куда-то исчез. — То есть завтра… уже сегодня?

— Именно что. Выметайся!

— Твою мать! Я же должен… идти. — Шип кое-как поднялся на ноги, и мир перед его глазами повело. Бетрим ударился о стену и, опершись на нее, неловко заковылял к двери. — Арргх!..

Внезапно его скрутило пополам и снова вырвало. Мерзкая жгучая кислота разлилась по полу, в нос ударил запах мочи. Похоже, он умудрился еще и обделаться.

— ВАЛИ ПРОЧЬ ОТСЮДА!

Бетрим нетвердой походкой добрел до лестницы и двинулся вниз. В голове пульсировала тупая боль. На предпоследней ступеньке он споткнулся и полетел мордой в пол, но вовремя сообразил повернуть голову и тем самым сохранил нос в целости.

Вернув себе вертикальное положение, Торн двинулся к дверям, то и дело натыкаясь на столы. На улице его окатил прохладный воздух. Что-то в этом было неправильно… В Сарте никогда не бывает холодно.

— Ночь…

Бетрим попятился, мир дернулся в сторону, и наемник на кого-то налетел. Женщина упала на каменную кладку и застонала от боли. Черный Шип едва удержался, чтобы не блевануть снова. О боги, ну какого дьявола он умудрился где-то потерять оберег? В этот момент кто-то схватил Бетрима за одежду — мужчина, высокий и широкий в плечах.

— Да как ты посмел…

— Сколько времени? — спросил Бетрим.

— Что?

Торн стряхнул с себя руки мужчины и, схватив за дорогущую на вид сорочку, сам его хорошенько встряхнул.

— Сколько сейчас времени?!

— Уф… гм-м… около двух ночи.

— Дьявол! — вскричал Бетрим, окатив мужика кислым выдохом. — В какой стороне Инквизиция?

— Я… гм…

— В КАКОЙ, К ЧЕРТУ, СТОРОНЕ?!

Мужчина ткнул пальцем, и Бетрим швырнул его на мостовую рядом с женщиной, а сам развернулся в указанном направлении и побежал.

Его сапоги выстукивали по каменной кладке ритм, который отдавался биением в голове наемника. Стояла темнота, но проносящийся вокруг в пьяной поволоке мир казался Бетриму таким ярким, что он щурился. Здания нависали над ним молчаливыми белыми исполинами. Одни прохожие таращились на него, другие, наоборот, отводили глаза, кто-то даже кричал ему вслед, но их слова заглушала барабанная дробь в голове.

Бетрим высматривал что-нибудь знакомое — какой-нибудь знак, таверну, лавку, бордель, церковь. Остановившись во второй раз, чтобы выблевать то немногое, что еще оставалось у него в желудке, Торн сообразил посмотреть вверх. Черная башня Инквизиции подпирала небо над Сартом, покачиваясь над белыми домами под ней, словно тоже напилась и ее мутило…

Бетрим встрепенулся — бредить нет времени. Нужно найти Кессика. Найти его и убить, пока он не добрался до особняка инквизитора. Слишком много друзей Торна уже погибли: Мослак, Босс, Шустрый, Генри — все покинули его, умерли или сбежали. Их больше нет. Шип не мог позволить этому повториться. У него всегда было мало друзей, и он не хотел терять двух последних из-за того, что напился, как свинья, и не смог сдержать обещание.

Черный Шип прикинул, где сейчас находится и где ему необходимо оказаться. Башня Инквизиции была уже близко. Кессик всегда шел направо от ворот — значит, Бетрим сможет перехватить его, если двинется налево. Звучало логично, поэтому наемник снова сорвался с места и бросился через переулок, надеясь, что не упрется в один из многочисленных сартских каналов.

Бетрим выскочил на широкую улицу. Прямо перед ним оказалась знакомая пекарня. Он ходил здесь много раз, следуя за Кессиком. Шип повернул направо и побежал. Звуки вокруг стихли, а весь мир перед его глазами превратился в один размытый туннель.

Впереди он увидел плащ. Тот самый плащ! Бетрим рывком сорвал с пояса топор и с силой сжал зубы. Когда до Кессика оставалось шагов пятнадцать, Черный Шип резко остановился и метнул свое оружие.

— КЕССИК! — взревел он.

Арбитр только начал поворачиваться, когда лезвие топора с глухим звуком врезалось ему в спину. Тело лицом вниз рухнуло на мостовую.

Арбитр

Танкуил ждал. Прячась за стволом огромного древнего дуба, он следил за особняком инквизитора Герои. Хозяйка была дома — арбитр видел, как час назад она вернулась и теперь, должно быть, наслаждалась вечерней трапезой.

Выжидая и наблюдая, Даркхарт крутил в пальцах маленькое ожерелье из пьютера6. Такие украшения красть было сложнее всего. Немногие могут снять что-то, висящее у женщины на шее, так, чтобы она ничего не заметила. У Танкуила ушли годы, чтобы овладеть этим искусством, но он сумел, к вящему удивлению некоторых воров.

Это все из-за нервов, однозначно. Нервишки шалили, и это пугало его, парализовало. Джеззет уже, наверное, убила Коша, а Черный Шип — если он, конечно, не сбежал — позаботился о Кессике. Осталась одна Герои, и нужно разобраться с ней прежде, чем до нее дойдет весть о смерти ее подельников.

Танкуил натянул на плечи плащ. Раз уж ему предстоит это сделать, то он сделает это как арбитр Инквизиции. Сунув ожерелье в один карман, он проверил остальные, чтобы освежить в памяти, где какие спрятаны руны и обереги. Почти месяц Даркхарт проходил без плаща и теперь чувствовал себя так, будто вновь обрел часть своей сущности, некогда утраченную. Мракоборец еще раз все перепроверил: оберег бодрствования обернут вокруг левой руки — значит, его нельзя будет лишить сознания; меч легко ходит в ножнах; шарострел-пистолет за поясом заряжен и готов к бою.

У ворот особняка Танкуила остановили стражники — два мускулистых бугая в белой форме. Оба заметно нервничали. Арбитр посмотрел на каждого по очереди.