Вадим Панов - Хаосовершенство

«Прости…»

«Меня обманывали. Меня обманывали все, и даже…»

«Прости…»

Рус чуть отстранился и посмотрел на заплаканную Матильду.

«Ты знала обо всем с самого начала?»

«Да».

«Почему же рассказала только сейчас?»

Она не отвела взгляд, не стала оправдываться. Ответила просто:

«Потому что поклялась вообще ничего тебе не рассказывать. Вообще ничего. Но не смогла».

Злиться на Матильду Лакри не мог. И требовать с нее ответа не хотел.

Ему нужна Патриция! Хитрая стерва Патриция, плюнувшая ему в душу. Она должна заплатить, и только она!

Рус шел к Патриции, чтобы посмотреть в глаза, задать вопросы и рассказать о своей ненависти. Он знал, что девушка в Главном Энергоблоке, торопился, но все равно опоздал. И чудо-пропуск, которым снабдила его лживая дочь лживого Грязнова, не помог, не открыл дверь в купольный зал.

— Что за черт?! Я имею право входить в него в любое время!

Как выяснилось — нет.

Один из двух офицеров внутренней безопасности, дежуривших у двери, невозмутимо перепроверил пропуск Руса, после чего покачал головой.

— Сейчас нельзя. Зона закрыта.

Лакри знал, что орать на людей Слоновски бессмысленно и опасно — можно запросто угодить под арест, поэтому постарался взять себя в руки и объяснить:

— Я должен поговорить с Патрицией. Это очень важно.

— Госпожа Грязнова узнает о вашей просьбе сразу, как только освободится…

— Внимание! Всему персоналу немедленно занять места согласно расписанию «Вторжение»! Внимание! Всем гражданским лицам немедленно пройти в убежища! Внимание! Это не учебная тревога! Внимание! Всему персоналу немедленно…

Станция, еще полчаса назад напоминавшая муравейник, обезлюдела. Промчались мобильные батареи ПВО, проскочили грузовики с безами и несколько бронетранспортеров, и на этом движение закончилось: боевое расписание предусматривало перекрытие большинства улиц баррикадами из тяжелой техники. Гражданские в убежищах, остальные на позициях, если куда-то срочно нужно — иди пешком, но лучше не ходи, сиди и жди атаки. И лишь в одном-единсхвенном месте жизнь по-прежнему била ключом — с аэродрома Станции один за другим поднимались в воздух истребители, бомбардировщики и вертолеты. Авиация готовилась к отражению удара.

— Всем гражданским лицам немедленно пройти в убежища! Внимание! Это не учебная…

Запись включалась каждые три минуты, все остальное время завывала сирена, однако сюда, под купол Главного Энергоблока, тревожные звуки не долетали, не мешали собравшимся людям готовиться к самой важной в их жизни церемонии, не отвлекали.

Под куполом Главного Энергоблока было очень-очень тихо.

К центру гигантской площадки металлической рукой протянулась разработанная Русом конструкция. Одной стороной она упиралась в стену, другой, заканчивающейся десятиметровой окружностью, нависала над неширокой, но уходящей на невероятную глубину скважиной. Конструкция висела на двадцатиметровой высоте, однако опоры отсутствовали, многотонную «руку» удерживали стальные тросы.

Прямо над скважиной была установлена круглая металлическая платформа. К ее площадке, на которой покоился привезенный Мишенькой алтарь, вело девять ступеней. Возле алтаря, закрыв глаза и разведя в стороны руки, стояла Патриция. В обычной одежде: сапожки, кожаные брюки, короткий топ… Однако отсутствие специальных одеяний и жреческих амулетов с лихвой компенсировалось черными рунами, которые змеями скользили по обнаженным рукам девушки, по плечам, заползали на шею, исчезая под распущенными волосами, и тонкими тропинками стекали под топ, к груди, добираясь до самого сердца.

— Аве шатан зир тоссен! У стокет шатан шадиг хассаман!

— Аве син у кара! — хором отозвались прелаты.

Храмовники стояли тут же, на площадке, но у самого ее края, заключая древний камень в круг. Выпученные глаза их заливало небесно-голубое, выпученные глаза их отражали сверкающие огнем руны, у каждого — свои. Тонкие руки их были воздеты к небу, к застывшему над восьмиугольным алтарем металлическому кругу, и руки их были горячи, опалены дыханием разбуженного Патрицией камня.

— Сур маталла шиз ха!

Так и не открыв глаза, девушка медленно обошла площадку, пройдя мимо каждого прелата, затем спустилась по лестнице и остановилась у начала спиралевидного лабиринта, белыми камешками выложенного на полу Главного Энергоблока.

— Сур маталла инг ха!

Патриция свела над головой руки, заключив черные руны в замкнутый круг, медленно опустила их в молитвенном жесте и сделала первый шаг. Затем второй. Третий…

Прелаты повернули головы и напряженно следили за путешествием.

Десять шагов. Одиннадцать. Двенадцать…

Прелаты знали, ЧТО должно произойти, и хотели увидеть чудо своими выпученными глазами.

Двадцать три шага. Двадцать четыре…

— Аве син у кара, — прошептал Минг.

И в тот же миг Патриция исчезла. Растворилась посреди лежащих на полу белых камешков.

— Где она?

— Не волнуйтесь, господин главный инженер, Патриция скоро вернется, — с улыбкой пообещал Мишенька.

Ганза взлохматил рукой волосы.

Они наблюдали за происходящим через панорамное окно Оперативного центра, только они — все остальные сотрудники оставались на рабочих местах. Ганзе, по большому счету, тоже не следовало видеть запретное, но он настоял, и Мишенька не стал отказывать. Ганза лучше всех знал, что они собираются сделать, однако знание его было однобоким: формулы и графики, чертежи и расчеты сил. Пришло время увидеть полную картину.

— Это фокус? Обман зрения?

— Поскольку для меня очень важно ваше психическое здоровье, господин главный инженер, то вынужден подтвердить: да, обман зрения. Фокус.

«Что скажешь, гений? Полезешь дальше или отвернешься, не желая отказываться от привычного фундамента?»

Полез.

— А на самом деле? — хрипло спросил Ганза.

— На самом деле в настоящий момент Патриция находится между Средним и Верхним миром. Добивается разрешения на нашу маленькую затею. Доказывает, что мы сильны не только формулами.

Патриция исчезла, на глазах растворилась в воздухе, ушла.

Ганза потряс головой. Подумал, но углубляться в подробности не стал. Спросил только:

— Что будет, если нам не дадут разрешения?

— Все взорвется.

— Черт!

— Не волнуйтесь, господин главный инженер, у нас отличные связи.

Оказывается, любимый ученик Мертвого умеет шутить!

Ганза хмыкнул.

— Как долго продлится путешествие?

— Никто не знает, поскольку это зависит от многих факторов. Но Станцию мы сможем запустить только после возвращения Патриции. — Щеглов посмотрел на часы: — Надеюсь, мы продержимся.