Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам

– С чего вы это взяли, майстер Гессе? – с вызовом усмехнулся Вальдфогель. – Определили на глаз?

– Кто-нибудь из вас знает, почему обвинили именно ее? – распрямившись, спросил Курт и, не услышав ответа, кивнул: – Разумеется, я так и знал, никому и в голову не пришло поинтересоваться хотя бы тем, что произошло, дабы определить, почему произошло и как… Она дочь прядильщицы и помогает матери с ее делом, в том числе – продает горожанам шерсть или вещицы, которые вяжет сама. Этим утром к ней зашла проверить свой заказ соседка, Ульрика вязала домашние башмачки для ее ребенка. Поскольку младенец растет быстро, а о цене договаривались долго и начало работы затянулось, ребенка принесли на примерку, когда работа еще не была окончена. И когда почти готовый башмачок, закрепленный булавками, натягивали на ногу младенца, от пальцев Ульрики проскочила искра, которую почувствовала та самая соседка и видела присутствовавшая там же ее подруга. Именно поэтому она решила, что, primo, Ульрика решила отомстить ей за несговорчивость в цене и наслать несчастье на ее ребенка, а также, secundo, что и большую искру, то есть молнию, убившую Кристиана Хальса, также вызвала Ульрика.

– И?.. – осторожно уточнил Штефан Гертнер, когда Курт умолк, ожидая реакции.

– Шерсть, – коротко пояснил он, с немалым усилием удержав вот-вот готовое вырваться нелестное мнение об умственных способностях ратмана. – Она целыми днями возится с шерстью, а потом еще и вяжет из нее. С вами что же, никогда не бывало подобного? Ни у кого не искрила о пальцы булавка, вытащенная из шерстяного плаща? Это не малефиция, не чародейство, даже не фокус, а обычное натуральное явление.

– Положим, так, – скептически поджал губы бюргермайстер. – Но то, что случилось на мосту, вы ведь не назовете натуральным явлением, майстер Гессе?

– Разумеется, нет, майстер Бём, – подчеркнуто любезно согласился Курт. – То, что случилось на мосту, было заслуженной карой за убийство невинного.

– Да с чего вы взяли, что невинного? – уже не скрывая возмущения, выговорил Вальдфогель. – Даже если девица метала искры по какому-то там природному явлению, кто вам сказал, что она не была ведьмой?

– Можно сказать – она сама, – отозвался Курт, и ратман запнулся, глядя на него почти испуганно. – А точнее – она мне это доказала. Вам известно, где я находился в момент происшествия?

– Нет, я…

– В Регнитце. Прямо в реке. Я пытался вытащить ее из воды, когда увидел, что оборвалась веревка, и когда все началось – находился на расстоянии вытянутой руки от Ульрики Фарбер, в той самой кипящей воде. Взгляните, я похож на хорошо проваренного рака?

– Даже у ведьм бывает человеческое чувство, – неуверенно возразил магистратский дознаватель. – И быть может, ее сила как раз потому и защитила вас, что она оценила ваше стремление спасти ей жизнь…

– Видите это? – приподняв руку, оборвал Курт, продемонстрировав собравшимся короткие деревянные четки, висящие на запястье. – Думаю, вам доводилось слышать, что Молот Ведьм носит с собой реликвию святого, так вот это – она и есть. Я выронил ее, когда нырнул в воду. Сказать, кто поднял ее со дна, вынес к поверхности и возвратил мне?.. Эта девочка – не ведьма, – коротко подытожил он, так и не услышав в ответ ни слова. – Это говорю я, и с моим решением согласен Его Преосвященство епископ фон Киппенбергер. Желаете поспорить с нами обоими – милости прошу, я отпишусь начальству, мы соберем в Бамберге нарочитый consilium, и вы выступите в прениях по этому вопросу против меня, вашего епископа, а также богословов и священнослужителей Конгрегации. Согласны?

Вальдфогель переглянулся с бюргермайстером и собратом по службе и лишь неопределенно покачал головой, буркнув нечто неразборчивое.

– Стало быть, не согласны, – подытожил Курт. – Стало быть, мои слова если и ставите под сомнение – возразить вам нечем и никаких доказательств обратного у вас нет. И как верно заметили вы сами, это наше дело – определять виновность или невиновность подозреваемых в ереси и колдовстве, и не суть важно, жив этот подозреваемый или скончался. В данном случае расследование было проведено мною, мною же было вынесено постановление о невиновности, и когда я оформлю его письменно, оное постановление заверит Его Преосвященство. Ergo мы имеем: убитую девочку, несколько погибших ее убийц и пару десятков соучастников, каковые и должны быть судимы по светскому закону светскими судьями. Idest – ратом.

– Почему это именно ратом? – недовольно уточнил Бём. – Если даже принять ваше решение как истинное, тем паче, что и Его Преосвященство согласен с ним… Эти люди самовольно взяли на себя право действовать как инквизиторы, а посему…

– Ничего подобного, – перебил его Курт. – В своих действиях они руководствовались тем, что из практики Конгрегации давно вычеркнуто, мало того – прямо запрещено. То есть, действовали не как инквизиторы, а как обычные убийцы. Убийствами, их расследованием и карой должен заниматься рат, или я что-то путаю?

– Но, – упрямо возразил Бём, – это было преступление, затрагивающее интересы Конгрегации, посему…

– Вот как, – вновь холодно оборвал его Курт. – Стало быть, убийства горожан в Бамберге интересуют и тревожат только Конгрегацию, но никак не глав города? Не могу не возрадоваться тому, что не являюсь обитателем этой дыры… Что ж, пусть так. Ввиду своих полномочий и права не только провести расследование, но и при необходимости судить и казнить на месте – я это сделаю, коли уж вы, господа ратманы, не желаете исполнять то, для чего были поставлены. Поскольку протокол судебного процесса также буду составлять и оглашать я, считаю своим долгом сообщить вам его краткое содержание. Singulatim[77], там будет упомянуто о том, что светским властям Бамберга было рекомендовано принять арестованных sub jurisdictionem urbanam[78], в рамках каковой виновным грозило бы либо повешение, если прямое участие в убийстве будет доказано, либо же телесное наказание или вовсе штраф, однако рат от предложения Официума отказался, в результате чего все подсудимые заранее обречены на мучительную кару, которую не каждый из них способен будет пережить. Думаю, жители этого благословенного города оценят человеколюбие и доброту избранных ими управителей. Как вы полагаете, господа?

– Ну вы и… – проговорил дознаватель Вальдфогель сквозь зубы и запнулся, не докончив. Курт кивнул:

– Да, к вашему сожалению. Если вас не удручает ваша будущность в связи с подобным поворотом дела – что ж, я, как и полагается служителю Господа, проявлю смирение и не стану более с вами спорить. На том и порешим, господа?