Бай Айран - Всадники Ветра
Зрелище темной крови, расплывавшейся по белой ткани, заставляло содрогаться, но довольная улыбка на красивом лице Наставницы еще более откровенно приводила в ужас. Женщина явно испытывала удовольствие от того, что причиняла кому-то боль. С отвращением я подумала, что если бы Роуп не воспротивился, то сейчас бы он получал четкие звонкие удары ее Хлыста. Это тоже меня возмутило! Ведь каждый ребенок в деревне знал, что раны Хлыстом заживают дольше, да и они болезненней. Лимма заметила меня, но лишь сморщившись, отвернулась в другую сторону. Я с сожалением покачала головой и ушла в свой дом.
Мрачный Роуп не говорил со мной, я сделала вывод, что он в курсе того, что происходило этой лунной ночью. Он был непривычно бледен и взволнован, я осмелилась спросить его о причине беспокойства, но получила только невразумительное ворчание. Отчего-то это задело меня за живое, и я ушла в ночь.
Волки давно ждали этой охоты, но хороший жирный олень не успокоил моего беспричинного гнева. Алди прикончил его быстро и чисто, запачкав кровью ослепительную серебряную морду. Они принялись пировать, а я впервые смотрела на труп животного с сожалением. Ведь он тоже жил, так же, как и я, может, мечтал о чем-то или ухаживал за своей самкой, а мы вот так просто забрали его жизнь. Неожиданно ярко вспомнились воины Красной страны. Нет, этой ночью мы убили с пользой — волки будут сыты и когда-нибудь отплатят природе за столь ценный дар. Но те люди убивали просто так. Из-за прихоти. Из-за глупости.
С тяжелой от мрачных мыслей головой я вернулась домой и наткнулась на мудрый взгляд блестящих в ночи кошачьих глаз. Желтые угольки горели чарующим огнем, я нервно сглотнула, бросив взгляд на спящего Роупа. Он свесил с кровати ногу и шумно дышал, но спал. Кот пошевелился в темноте, мой чуткий слух уловил слабое движение, и упругое тело взметнулось вверх. Мягкая перина моей кровати прогнулась под ним, и Езкур принялся топтать свое место.
Я зажгла свечу и поставила ее на пол возле массивной деревянной ножки, пока переодевалась, кот с особым вниманием наблюдал за мной, вызывая некоторый дискомфорт. Потом он недовольно замяукал, когда я оттеснила его с середины кровати, укладываясь ко сну. Все никак не получалось отвести от него взгляд надолго, кот так и притягивал и манил. Почему Роуп никогда не говорил мне о великом значении, которое придавали этим животным люди Динео?
Езкур широко зевнул, обнажив аккуратные острые зубки и розовую пасть, лениво облизал губы и опять уставился на меня. Я не сумела задуть свечу и лечь спать, медленно вовлекаемая в тайну его магического желтого взгляда. Непомерная мудрость таилась на дне этих шафранных пуговиц. Езкур словно хотел мне что-то сказать, но кошачий язык оставался вне зоны моего понимания, оттого упрямый здоровяк пытался передать мне это через таинственные взгляды. Но очень сложно, знаете ли, разгадать замыслы кота.
Черная шерсть гладкой поверхностью поблескивала в неожиданно заколебавшемся свете, на улице натужно загремел гром, вызвав мое изумление, ведь сезон дождей отступил, Рейзар говорила, что теперь вода польется на их землю лишь в середине осени. Теперь же только приближался конец лета. Наверняка в Дейсте скоро начнут готовиться к Прозрачному Воздуху, первый день наступившей осени. Вдруг мысли перекинулись совершенно на другой предмет, что интересовал меня, позабыв о мурлычущем коте на моих коленях.
Действительно ли я хотела вернуться в Королевство Дейстроу? Престол манил меня или принц? Скука по Шудо или любовь к Силенсу звали меня в чертоги замка Дейст? Или желание увидеть беснующееся море, к которому я так успела привыкнуть? А может, просто ностальгия размягчала мое сердце, в надежде увидеться с родителями? Или с Уэн, которая порой разделяла мои секреты? Или с Дикси?
Недовольный кот предупреждающе зашипел, возвращая меня в темную комнату дома в деревне Динео. Я удивленно заморгала, не понимая причину его неистовой злости, которая окрасила магию вокруг в красный цвет. Взгляд желтых глаз притягивал, я не сопротивлялась, вливаясь в кота, как маленький ручеек становится частью полноводной реки. О, вот оно, вот значение воды, которая несет в себе тайны и мысли, запоздало вспомнила я свои вопросы к Роупу. Езкур же хотел показать мне что-то другое, и как-то пренебрежительно фыркнул, утягивая за собой.
Я никогда бы не подумала, что этот черный ленивый здоровяк управляется с Динео лучше меня, да я даже не предполагала, что кот обладает этой магией — так умело он скрывал свои способности. Сначала закралось подозрение, что он связан с Роупом, но Езкур пренебрежительно заскрипел, отвергая мое глупое предположение. Ведь мой друг не стал бы скрывать столь важное знание. Кота это не волновало, и он с жесткостью, присущей только прямой логике животных, тащил меня сквозь потоки Динео к Первому Свету. Это сердце подсказало мне ответ — Езкур и не думал объяснять мне, хотя теперь, находясь в его сознании, я бы обошлась и без понимания кошачьего языка.
Черной молнией он поднимался по потоку реки, я восхищенно отметила место, где переплывала ее в первый день своего путешествия, но мысленный путь кота двигался выше и выше. Езкур уверенно, почти непринужденно несся по течению магии, которое так чутко улавливал мой диссонанс, передавая мысли всех тех, кто тем или другим образом касался воды. Река совершенно точно вела к Иным, я могла даже не спрашивать об этом у кота, и не только потому, что он мне не ответит. Сердце радостно трепетало, я знала, что сейчас увижу Первый Свет. Увижу, увижу! А не почувствую прикосновение его огромного сознания, от этого все внутри наполнялось блаженством и предвкушением. Еще ничто не казалось таким желанным, таким страстно желанным, как это стремление увидеть Иного. Наконец, на многие мои вопросы я найду ответы, просто воочию узрев своего Наставника Среди Иных. Роуп всегда умалчивал об этих моментах, но теперь его недомолвки не казались мне такими предательскими, я понимала своего друга, как никогда. Я просто не сумела бы описать этот восторг, близкий к безудержному безумию. Ведь меня касался и страх, и экстаз, и любовь, и вдохновение.
И Езкур привел мое сознание к Иному. Первый Свет. Мой. Мой Иной. Я едва не задохнулась от счастья, что заполнило до краев обезумевшее сердце. Оно рвалось наружу, чуть не ломая ребра, в эйфории заходясь бешеным темпом. Кровь шумела в ушах, горячей смесью удовольствия и сладковатой боли разливаясь по всему телу, наслаждение овладело каждым моим сознательным чувством. Счастье предстало передо мной с обнаженным прекрасным лицом. Это был он.
Чистое серебро, самое чистое и благородное на свете. Безупречное сияние, великолепная глубина, блеск, который слепил глаза, красота, не встречающаяся в обычной жизни, среди людей. Все превратилось в черную точку небрежности и глупости рядом с ним, Иным, коему я принадлежала полностью и без остатка. Да, он был моим Первым Светом, но для него я являлась единственной и неповторимой девушкой. Я узнала, что он ждал меня долго, очень долго для его возраста. Но терпение Иного было вознаграждено — я пришла, и он разделил со мной этот восторг. С уверенностью знала, что кто-то на этом свете разделяет мои чувства совершенно точно и одинаково. Первый Свет переливался в моих глазах, сверкал, бросал лучи на темную землю, покрытую ночью. Восхищение — это слишком мелкое слово для того, чтобы описать те чувства, что вызывал он, такой прекрасный и восхитительно безупречный.
Он стал воплощением сна в реальности, наслаждение в сочетании и с терпкой горечью труда, награда, идущая под руку с испытаниями, он был всем тем, чего не хватало моей душе. Короткие контакты с ним не передавали всей полноты души, что таилась в этом прекрасном существе, просто это был бы абсурд, ведь он так безграничен, так бесподобен в своем истинном обличье.
Серебро. Оно стало для меня дыханьем и светом, что лился в меня свободным потоком ярких эмоций. Его воздух сладостно обжигал мою кожу, его мысли с благоговением обмывали мое трепещущее под этими робкими и ласковыми прикосновениями сознание. Мир, что окружал Иного, стал моим миром, в котором я нуждалась только в своем Первом Свете. Я представила себя младенцем, который только-только издал первый победный крик. Да! Я родилась в то мгновение, возвещая всему миру, что ему не удалось долго удерживать меня в стесняющей оболочке. Да, моими первым дыханием стал именно Иной.
Никогда я бы не сказала, что моя любовь к Силенсу была фарсом, но и чувства к Иному зажглись невообразимым огнем, правда, это было больше похоже на любовь к брату. За которого умрешь, которому поможешь, отдашь свою душу в неумелые руки. Но то была Истина. Но самое удивительное, мы не нуждались в словах. Кодекс молчания незримо встал между нами, уравновешивая столь разные возможности. Я просто знала, что могу дать ему руку и остаться самой собой, но ощущать в себе эту первобытную мощь. Интересно, что если сравнивать наши магии, то я была жалким бережком, а он бушующим диким морем. Именно такая бездумная сила плескалась в нем, но отчего-то ограничивалась мной, поэтому он так долго ждал меня. И ждал бы еще, если бы то потребовала судьба, которая сплела нас воедино одним легким стежком. Костлявая рука смерти заберет одного, но коса будет трепетать над шеей другого, болезнь поразит первого, а второй будет мучиться. Это не единство с волками, это не смешивание с Хлыстом, это просто две силы, которые не могут существовать раздельно. Каждая будет ждать прихода второй, использовать собственные внутренние резервы, но разразиться настоящей магией лишь в компании собрата. Я была берегом, а Иной — морем. И в этом гармоничном сочетании мы оставались теми, кем родились, но осознавали и принимали существование другого. Наверное, ни одно сухое слово не способно передать это понимание. Даже большее, чем Древнее Писание или история народа Динео. Нет, это слишком колоссальное познание, чтобы оно могло передаваться посредством чьей-то руки. Только единым и страстным соприкосновением сознаний. Не знаю, как только я не потеряла себя в этой мудрости, но, наверное, мой Первый Свет не позвал бы к себе, коль не был бы уверен в моих способностях. Это льстило какой-то части души, но вторая уже принадлежала Иному, а он был горд и доволен.
