Наталья Турчанинова - Рубин Карашэхра

Это была женщина. Белая, матовая, точно вырезанная изо льда, сквозь ее тело смутно просматривался темный столб ворот. Она стояла неподвижно, но Хул поняла, что это не статуя. Прозрачные, как вода, глаза следили за демоницей, и под их взглядом становилось жутко. От ледяных ступней по земле полз иней, и трава, замерзая, превращалась в хрупкие белые кристаллики.

— Эмил, что теперь? — прошептала кошка, чувствуя, как между ее лопаток, несмотря на холод, течет струйка пота.

— Иди вперед.

И Хул пошла, стараясь не делать резких движений. Страж следила за ней, не отводя взгляда, но и не пытаясь остановить. Наверное, видела вместо нее, глупой испуганной кошки, кого-то другого, чувствовала Эмила, его страстное желание пройти, пробиться сквозь завесу Огненного мира и его уверенность…

Когда Хул благополучно прошла мимо «ледяной девы» и красный свод Арки оказался над ее головой, демоница тихонько застонала от облегчения. Но колдун не дал насладиться чувством временной безопасности.

— Стой, — велел Эмил неожиданно. — Я чувствую, он приближается. Сожми в руках Ключ и, как только увидишь, прыгай.

— Кто приближается? Что я почувствую?! Куда прыгать?!.. — завизжала демоница в полной уверенности, что ее сообщник сошел с ума от физического и умственного перенапряжения.

— Вперед, — ответил Эмил с не вполне здоровым смешком, еще больше убедившим кошку в его умственном расстройстве.

Она совсем уже собралась заорать на него, чтобы привести в чувство, как вдруг ощутила… надвигалось что-то невероятное, пышущее жаром, огромное.

Пространство… Небо впереди покраснело, заискрилось тонкими молниями и вспыхнуло.

Хул закричала… кажется, закричала, обеими руками вцепилась в Ключ, зажмурилась, но все равно увидела, как на нее несется бешено крутящаяся огненная воронка. Скала затряслась, что-то подбросило демоницу в воздух, и она полетела прямо в раскаленный центр смерча…

Ее тела горели. Вспыхивали снова и снова, одно за другим, выгорая до самого первого, изначального облика. «Я никогда больше не смогу меняться, — шептала Хул. — Они все, все сгорели». Ей не было больно, только ужасно грустно смотреть, как чернеют, рассыпаются золой ее маски. Все… все.

Демоница поняла, что начинает всхлипывать без слез и никак не может остановиться.

— Хул!

— Эмил!

— Открой глаза.

— Я не могу. Я знаю, что сейчас увижу что-нибудь ужасное: что я умерла, сгорела… Что от меня ничего не осталось… Только Ключ и немного золы… Каждый раз, когда я перемещаюсь, становится все хуже и хуже. Не хочу открывать глаза.

— Если бы ты сгорела, то не смогла бы разговаривать со мной, — кажется, Эмил улыбался. Его голос звучал немного насмешливо, немного ласково.

— Ты тоже умер.

— Хватит болтать ерунду! — Ласкового терпения колдуна хватило ненадолго.

— Ты не понимаешь, — жалобно заныла Хул, оскорбленная столь быстрой сменой настроения сообщника. — Все мои образы сгорели. Я теперь… не смогу меняться.

— Вот и замечательно. Не будешь больше людям голову морочить. Давай просыпайся.

Демоница открыла глаза. Медленно-медленно и тут же вскрикнула. В первое мгновение ей показалось, что она слепнет. Мир вокруг был огненным. Но не желтым, как пламя свечи, и не красным, как подземная лава. Белый горячий свет струился со всех сторон, сливался в непонятные силуэты или орнаменты… белое на белом. Огненный свет. И она — единственное темное пятно посреди ослепительного сияния с красной точкой Ключа на груди.

— Эмил… я плохо вижу…

Хул упала на колени под грузом этого белого света. Наверное, так мог бы себя чувствовать кусок масла в горячем молоке. Кошке казалось, что она тает.

— Хул, послушай меня, — прошептал Эмил. — Там, впереди, лежит Рубин Карашэхра, материальное воплощение Огненного мира, за которым ты шла так долго. Тебе нужно сделать всего несколько шагов, чтобы взять его.

— Я ничего не вижу… я ослепла…

— Возьми Ключ, смотри сквозь него. Он поможет тебе видеть…

— Я не могу… я устала.

— Я тоже устал. Я не сплю уже больше недели… Послушай… я знаю, что в этом мире для тебя нет ничего ценного, ничего такого… во имя чего ты могла бы сейчас подняться и пойти вперед… но ты должна идти. Слышишь, ты должна идти!

— А у тебя есть… это ценное?

— Есть.

— Тогда дай мне почувствовать его. Как тогда, на лестнице… через Ключ.

Наверное, он устал еще сильнее, чем она. Человеческое тело гораздо менее выносливое, чем демонское, Эмил долго не спал, дольше, чем она, потому что на земле и в тонком мире время течет по-разному, но эта его невыносимая любовь давала Эмилу столько сил… Хул почувствовала, как ее поднимает чужая воля и заставляет идти, толкает вперед. Откуда в жалком человеческом теле столько силы?! Он не имел права быть таким сильным! Он вел ее сквозь три мира. Ради чего?! Ради своей непонятной, далекой цели, ради власти, могущества?! Ее не могла поднять с земли жажда власти и мести, великие демонические стимулы рассыпались на пороге Огненного мира, соприкоснувшись с Неоскверненным Огнем, а он, человек, ничтожество, продолжает ползти вперед сквозь боль, страх, разрушительную энергию высшего пространства. «Эмил, что ты знаешь такое, чего не знаю я? Зачем тебе помогать мне?..»

Хул не знала, был ли Огненный Храм по-настоящему храмом. Наверное, в нем стоял алтарь, его украшали колонны и барельефы невиданных существ, может быть, даже звучала музыка. Ее демоническому существу было недоступно увидеть это. Она шла, с трудом переставляя ноги, по тонкому лучу, бьющему из алого Ключа, и сквозь грани камня белый свет уже не казался убийственным.

Она увидела Рубин неожиданно, сделав всего несколько шагов вперед, как и обещал Эмил… Но это был не драгоценный камень. Впереди, в пространстве, в белой пустоте висел алый бесформенный комок огня, пульсирующий, меняющий свои очертания. И веяло от него ледяным, мертвым холодом. «Он убьет меня, как только я прикоснусь к нему», — поняла Хул. Она замерла перед желанным всесильным оружием, не зная, что делать дальше, а потом вдруг сама, без подсказки сообщника, словно по наитию, медленно поднесла к нему Ключ. И тут же вскрикнула от неожиданности. Ее камень, вспыхнув красным, слился с этим огнем, как будто втек в него, оставив на пальцах Хул несколько красных пятен, и тут же бесформенное пламя стало застывать, твердеть, приобретая очертания вытянутого, заостренного на одном конце жезла.

— Теперь ты можешь взять его, — хрипло прозвучал голос Эмила.

Не раздумывая, демоница протянула руку и крепко сжала Рубин. В ту же секунду Огненный мир, вообще весь мир исчез. Они остались вдвоем. Она и этот новый, чужой камень. Казалось, что Хул сжимает в руке живое существо, потревоженное ее дерзким прикосновением. Оно не говорило, не думало, но все же чувства его были понятны.