Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

Элора окаменела. Значит, пустота все же разговаривала с ней? Она это может? И тогда, и сейчас?

— Могу, конечно, я — древняя сила, во мне тоже есть жизнь. Пусть и не такая, как в тебе, но все же… А вернее, во мне много жизней — тех, что уже познали разум, но не овладели душой. Все они — это я теперь, ничего не пропало зазря. Но все же вы способны проложить куда более интересную и долгую дорогу… Помни, «доченька», что тебе хитрюга-Кайлит рассказывала — она плохого не посоветует, хотя и пропахла насквозь Танцем искр. А я уж за тобой пригляжу, смогу — так даже и подскажу, когда начнешь ошибаться…

— Благодарю, — Пролепетала Элора, превозмогая желание поставить свое сознание на колени и склонить голову перед древней силой. Вот этого делать явно не стоило — пустота с ней, как с «дочкой» и почти что как с равной общалась, значит, и не ждет такого принижения себя. А вот поклон отвесить стоит… Элоранта, надеялась, что, с точки зрения пустоты, именно поклонилась, а не покачала головой, например. Сила послала ей мягкий ободряющий тычок и куда-то отдалилась. Постепенно принцесса поняла, что хотя пустота древнее и гораздо выше места, в котором оказалась она, но все же оставила след на одной из осей. Это даже придало сил: раз уж такая древность и в ее душе живет, значит, узнать все оси этой темноты ей, конечно, по силам!

Внезапно со стороны донесся призрачный голос: нет, на этот раз не холодный — журчащий, будто ручей в лесу, мягкий-мягкий:

— Первый раз такое чудо вижу…

— Это кто?

И вновь мысленное "не отвлекайся".

— Да ладно-ладно, — Проворчала принцесса, и начала просчитывать глубинные оси.

Естественно, обычная глубина — она же высота, тут все понятно. А во времени? Да тоже ясно — сколько раз уже было, и сейчас действует! То секунда — как вечность, то день не заметишь, как пролетел. А уж во сне: три минуты пробродил — семь часов проспал. Тут все предельно ясно. Глубина погружения в само время, ощущение длительности момента. Его можно по такой глубинной оси растянуть, а можно сжать в точку.

Где-то, то ли за спиной, то ли над головой, то ли вообще под ногами (все равно ни того, ни другого, ни третьего не существовало здесь!) уже прямо-таки гремели нити: торжествующе, громко, сплетаясь и рушась, взлетая и погружаясь, рождаясь и умирая. Принцесса понимала, что пока не может ими управлять — это требует не только знаний, но еще и немалых умений. Но услышать, как сплетаются и рушатся миры, некоторые из которых — еще даже нерожденные, она могла. Пока что смутно — надо добить две последних глубины.

Что там с третьей из них? Есть у нас мысль, есть стихии, а значит… Элоарин внезапно вспомнила показавшиеся некогда, уже в прошлой жизни, зловещими слова герцога: "а ты попробуй…". Так вот о чем он говорил! Стихии снаружи, а мысли внутри… И если их сплетать между собой, а сплетать их как-то надо — оси-то ведь одной категории, как никак, — необходимо нечто связующее! Вот оно самое, то, о чем он рассуждал. Вселенная внутри души. Ось, отметка на которой — предельный уровень изменчивости такого вот сплетения, внутренней вселенной, мысли и стихии. Способность менять. Мрак.

Не совсем понятная мысль, конечно, но Элоарин уже могла это представить. Вот лежит лист, а вот стоит она. И думает о листе, а потом — о природе, а потом — не думает, а уже чувствует ее, а потом — принимает часть природы внутрь себя, и ее душа приобретает изумрудную полоску. И вот уже сама Элоарин может разговаривать со стихией природы на ее языке, может взывать к ее силе через свою собственную душу… А с остальными стихиями как-то сложнее, только «пурпур» опять под ноги лезет… Нет уж, не сейчас — и так темноты хватает, еще ее в душе плодить! Потом, в другой раз, когда придется, а не захочется!

Торжествующий марш струн ударил прямо в уши. Только теперь уже сплелся не в какофонию звуков, а цельную, чудесную мелодию. Только кое-где еще есть провалы — надо с ними справиться. Обязательно надо справиться! Осталось-то всего ничего — одна глубинная ось. Неужели она и ее не одолеет?…

На секунду Элоре вновь почудилось, что кто-то со все возрастающим интересом, граничащим с восторгом, наблюдает за ней "с другого берега реки". Неужто она растревожила своими вычислениями хозяина этого пространства? А то, что хозяин здесь должен быть, Элора знала уже определенно — такое чудное нагромождение мер само по себе упало бы вверх — в пустоту, не выжило бы! Кто-то должен был следить за всеми этими бесчисленными осями, настраивать их, направлять, сплетать, делать отметки — контролировать, в общем! Выращивать и оберегать Древо, растить и собирать его плоды.

— А ты вычисли последнюю, и все тайное станет явным, — Послышался все тот же добрый и одновременно стальной голос. Только теперь, с резко возросшим пониманием, Элоарин сообразила, что голос — однозначно женский, причем, хоть и древний, но очень молодой. Как у нее самой, только куда размереннее, вкрадчивее, да и характер у невидимой пока женщины куда сдержаннее.

— Обязательно вычислю. Я хочу на тебя взглянуть! — Элора крикнула это в темноту, и невесть как поняла, что обладательница бархатистого сопрано ей улыбнулась. Да что же здесь все такие добрые и милые?…

"Ну же, голова, думай давай! Что тут еще может таиться? Если по одной оси на элементы рассыпается, а по другой — сливается в единый ком материи? По какой мере у этого соотношения глубина может пролегать?" — Элоарин уже поняла, что знаний о глубинных осях в реке не хранится. Она вычисляет их сама, без чьей-то помощи. Просто потому, что они логично проистекают из осей длины и ширины. Если бы было не так, смысла бы не имело их создавать — глубина лишь добавляет красоты и обеспечивает гармонию созданного горизонталью и вертикалью… Будто бы стабилизирует! Ну конечно…

— Так вот, послушай меня! — Принцесса не смогла удержаться от пафосного торжества в голосе, и тут же поняла, что это ей простится — момент соответствующий, — Последняя глубина — это ось гармонии. Она сплетает с помощью нитей, — Элоарин провела призрачной рукой (контур ладони, да и вообще всего ее тела, будто объемный рисунок, проступил среди темноты), - связки, лежащие между плотными комками и рассеянными искрами. Гармония, как кружево, в котором нити — ткань, искры хаоса — бисер, а разной плотности комья — живые, рождающиеся или гибнущие миры!

— И ты абсолютно права, Викторис, — На плечо ей опустилась мягкая женская ладонь. Темнота вокруг осталась того же цвета, плотной, похожей на монолит. Но Викторис… Нет, Элоарин! Это имя ей самой нравилось больше. Да, как бы ее ни звали, теперь она знала, из чего состоит эта темнота! И так легко, без напряжения, как собственное тело, она могла соткать на линии взгляда и контуры предметов.