Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

– Во имя Отца и Сына, – сказал я, – и Святого Духа. Да исчезнет всякий, отрицающий его и выступающий супротив…

Призрак замедлял движение. На лице ярла отразился испуг, недоумение, он снова сделал движение обеими руками, я стискивал в ладони крест, чувствуя прилив уверенности.

– Да исчезнет Тьма!.. – сказал я громко. – Да расточатся враги Твои!..

Призрак остановился, не дойдя до меня двух шагов. Я чувствовал смертельный холод от его присутствия, зубы начали лязгать, а на стенах выступил иней.

Ярл вскрикнул:

– Убей его!

– Убийство запрещено первой же заповедью, – сказал я. – И подтверждено моими законами Хаммурапи.

Он закричал:

– Этот мир не принадлежит Ему!

– Ему все принадлежит, – возразил я.

Он зло расхохотался.

– Тогда почему нас не уничтожит?

– Дает время раскаяться, – ответил я.

– Глупо! – выкрикнул ярл. В голосе звучал непередаваемый сарказм. – Непроходимая дурость!

– И я так думаю, – согласился я. – Но многие действия взрослых кажутся детям непроходимой глупостью. Даже дурью… Сдавайся! Обещаю тебе двухразовое питание в тюрьме и несложный ручной труд. А потом досрочное освобождение…

– Умри!

– И повышение квалификации, – пообещал я. – И вообще… умным людям драться просто стыдно. Мы ж не дети…

Призрак, почти оставленный без внимания, дергался во все стороны, словно выстиранная рубашка под ветром на плохо натянутой веревке. Наконец его разорвало, как туман, и развеяло по пещере.

Ярл зарычал и метнулся в дальнюю часть, куда не достигает свет факелов. Я поспешно ринулся следом, пока он не отыскал другой сундук, там с потолка падают не струи воды, как показалось в первый миг, а целый водопад. Бурные потоки исчезают через несколько шагов в щели под стеной, но пока я, скользя по стене и падая, пробирался под падающей на голову и плечи водой, я боялся, что потеряю ориентиры и потащусь по тоннелю обратно.

Вынырнув из потока, я даже забыл отряхнуться, ошалелый, оказавшись в огромном зале, пронизываемом десятками ослепляющих молний. Воздух резко пахнет озоном, с потолка рушатся камни, грохот и треск раздирают барабанные перепонки.

Я прижался к стене, сжимая крестик, и ничего в голову не приходит, кроме трусливого «Господи, помилуй…» да еще «Иже еси на небеси…».

Озлившись, я заставил себя подняться и пошел, как баран, вперед, сгорбившись и упрямо наклонив голову, где недостает только рогов.

– Выходи, гад!.. Выходи, чертов колдун!

На миг я увидел его фигуру, вздымает руки и поводит в воздухе, уже в который раз пытаясь сломить меня чарами. Я порадовался, что амулет, с помощью которого сковал мое драконье тело, – одноразовый, ринулся вперед, но перед глазами вспыхнул огонь, я остановился протереть ослепленные глаза, а когда проморгался, колдуна уже не было.

Озираясь, я наконец отыскал его взглядом, сердце сжалось, вот она прекогния, будь она неладна, чувствовал же, что этот гад найдет еще сундук…

Из-под откинутой крышки в потолок ударил яркий луч света. Толщиной с бревно, он мгновенно прожег в каменном своде широкий тоннель и устремился в небо. Пол завибрировал, гору начало мелко трясти. Я прижался к стене, устрашенный звездной мощью, пространство передо мною заворачивает в рулон, в кокон, все причудливо искажается…

Я закричал с отчаянием:

– Дурак!.. Какую мощь на ветер!..

Он крикнул затравленно:

– Ты умрешь!

– Да что ты, – крикнул я, – как попугай… Здесь же тысяча ниагар… Гору можно в конец мира…

– Какую гору?

– Любую, – ответил я. – Остановись, идиот! Мы союзники!

– Что?

– Перестань, – крикнул я, – ты занимаешься мелочью…

Он прорычал:

– Это ты – мелочь! И ты мешаешь.

– Ты мешаешь больше, – крикнул я, – но я готов дать тебе шанс…

В помещении прогремел страшный нечеловеческий голос, я застыл от его холодной мощи:

– Что… кто пробудил меня…

Ярл вскричал:

– Мой повелитель!.. Этот человек вторгся в твои святыни! И осквернил их обло и предерзостно…

Стена перед нами пошла рябью, проступило багровое пятно, налилось оранжевым огнем раскаленного железа и расширилось почти на всю стену. Ярл упал на колени, я смотрел, трепеща всем телом.

В оранжевом огне появилось жуткое нечеловеческое лицо с гротескно выпяченными скулами и удлиненной нижней челюстью. Глаза под толстыми надбровными дугами сверкнули, как огни в ночи. Он всмотрелся в меня, я чувствовал, как его взгляд пронизывает меня, прощупывает всю требуху, взвешивает на ладони сердце и озабоченно скользит вдоль нервных нитей.

– Человек?

– Да, мой повелитель!

Лицо сардонически искривилось, брови потемнели, изогнулись, как у Мефистофеля.

– Это не совсем человек, – прогремел голос, – хотя… он любопытен…

– Мой повелитель!.. Уничтожь его!

– Он любопытен, – повторил голос задумчиво. – Нет, его пока нельзя…

– Уничтожь! – закричал ярл. Он сорвал с груди блестящий амулет и зажал в ладони. – Я повелеваю!

– Это неразумно, – ответил голос. – Его надо…

– Уничтожь немедленно, – заорал ярл. Он косил на меня одним глазом, а я начал медленно пододвигаться в его сторону. Он не сводил устрашенного взгляда с моих пальцев, что уже опустились на рукоять меча. – Я тебе велю!

– Неразумно, – повторил голос.

– Уничтожь! – заорал ярл во всю мощь. – Или я уничтожу тебя!

– Тогда и ты погибнешь, – ответил голос. – И вообще… вся твоя мощь во мне… Ты не разрушишь здесь ничего.

Ярл заорал страшным голосом, в котором страх:

– Сейчас же!.. Ну!

Он поднял руку и сжал пальцы. В ладони вспыхнул розовый свет, пробившись через кожу и плоть, а кости высветив тонкими палочками. Между пальцев брызнули лучи, воздух стал горячим, в пещере загремело, а пол под нами затрясся.

Лицо в стене перекосилось, стало еще более нечеловеческим, но сейчас я уже чувствовал, что кто бы ни отвечал за его сотворение, это был человек с довольно стандартным набором человеческого и нечеловеческого и необычного создать не сумел, хотя и старался сделать пооригинальнее.

– Остановись…

– Поздно! – прокричал колдун.

Он опустился на колени, сгорбился, одежда начала превращаться в некие лохмотья, затем преобразилась в перья. Через минуту огромная черная птица, похожая на ворона, с хриплым карканьем ударила крыльями по воздуху и подпрыгнула.

Второй раз она взмахнула в момент, когда мой меч пронзил ее снизу в живот. Пещеру трясло все сильнее, птица рухнула на пол, выдернув меч из моих пальцев. Я торопливо ухватился за рукоять, рванул на себя и двумя неуклюжими, но свирепыми ударами отрубил отвратительную голову с вытаращенным в ужасе глазом.