Ульрике Швайкерт - Пленница Дракулы

Латона услышала в голосе оборотня отчаяние. Было видно, что он очень любит свою сестру.

— Может быть, она просто слишком далеко? — предположил Хиндрик. — Ты хоть раз пытался мысленно связаться с Иви, находясь на таком расстоянии от нее? Ведь вы обычно всегда вместе.

Сеймоур покачал головой.

— Когда она в академии, да. Ведь мне нужно защищать ее. Однако раньше, когда я вместе с другими оборотнями бродил по болотам, а Иви сидела в замке Данлюс или путешествовала по стране с нашей матерью Тарой, нам часто приходилось общаться на больших расстояниях друг от друга. Не забывайте, в нас троих течет магическая кровь кельтских друидов. И наша связь не имеет ничего общего с теми силами, которые появились у нас, после того как я стал оборотнем, а Иви — вампиршей.

Латона с интересом слушала Сеймоура и в то же время наблюдала за Клариссой, на лице которой отражалось то любопытство, то отвращение. Молодая вампирша не могла привыкнуть к своему новому существованию и не хотела смириться с ним, хоть и не могла устоять перед притягательной силой этих магических существ.

Хиндрик и Сеймоур начали рассуждать, каким образом они могут помочь Иви, но раз за разом отвергали идеи, которые приходили им на ум. Пускаться вдогонку было слишком поздно. Кроме того, Сеймоур еще не выздоровел. Пока он встанет на ноги, пройдет еще какое-то время. А Хиндрик не мог оставить Клариссу одну.

Латона украдкой поглядывала на дочь барона Тодеско. Эту девушку окружало множество тайн. Разве сейчас не самая благоприятная возможность узнать некоторые из них? Латона поднялась со своего места и села на стул напротив молодой вампирши.

— Кларисса, можно тебя о чем-то спросить?

Когда веки вампирши поднялись, Латона увидела в ее глазах столько огня, что ей стало не по себе.

— Ничего, если мы перейдем на ты?

Кларисса презрительно фыркнула.

— Думаешь, теперь, когда я стала вампиршей, для меня все еще имеют значение условности? Насколько я поняла, с этого момента мне будет хотеться лишь одного: бродить по ночному городу, набрасываться на ни о чем не подозревающих прохожих и пить их кровь!

Латону испугала озлобленность девушки.

— Значит, ты не хотела, чтобы тебя превращали в вампиршу?

— Меня никто об этом не спрашивал! — крикнула в ответ Кларисса. — Я вообще не представляю, чтобы кто-то мог добровольно согласиться на такое!

Латона улыбнулась, вспомнив о Малколме и его укусе.

— Я бы с радостью превратилась в вампиршу, чтобы всегда оставаться вместе с Малколмом.

Кларисса удивленно уставилась на Латону.

— Ты влюбилась в вампира? В таком случае я искренне тебе сочувствую. Спасайся бегством, пока еще не поздно.

— И не подумаю, — решительно произнесла Латона. — Напротив, я отправлюсь на поиски Малколма, как только выполню обещание, которое держит меня здесь. Мы поклялись друг другу в вечной любви и верности.

— Да, мы с Лучиано тоже давали друг другу такие клятвы. Однако при этом он совершенно забыл упомянуть о том, что искренне и горячо любит только мою кровь и что ему гораздо приятнее представлять меня на своем обеденном столе, чем в качестве спутницы жизни.

Каждое слово, вырывавшееся из уст Клариссы, было наполнено ненавистью. Было видно, что поступок Лучиано задел ее до глубины души. Девушка считала, что любимый предал ее, но Латона догадывалась, что страсть захлестнула юного вампира с такой силой, что он, сам того не желая, потерял самообладание. Малколм тоже мог бы убить ее, если бы Брэм появился хоть на минуту позже, и все же Латона не осуждала вампира за эту страсть, являвшуюся частью его природы. Она любила его. А ведь любить — значит прощать и принимать другого таким, какой он есть. И если единственная возможность быть вместе с Малколмом заключалась в том, чтобы тоже стать вампиром, Латона готова была на это решиться, Она опять посмотрела на Клариссу, каждое движение которой было пронизано страданием.

— То, что Лучиано укусил тебя, еще не значит, что его клятвы были ложью, — осторожно произнесла Латона.

Кларисса фыркнула.

— Откуда тебе об этом знать? Он соблазнил меня и воспользовался моей наивностью, чтобы напиться моей крови.

— Если то, что ты говоришь, правда, почему он не оставил тебя умирать?

Кларисса пожала плечами.

— Хиндрик сказал мне, что некоторые кланы создают нечистокровных, чтобы использовать их в качестве слуг.

Латона кивнула.

— Вполне возможно. Но разве после твоего превращения Лучиано начал обращаться с тобой как со служанкой? Может быть, он стал вести себя неуважительно или вовсе перестал замечать тебя?

Кларисса неохотно призналась, что ничего из перечисленного Латоной не произошло.

— Почему же тогда ты сомневаешься в искренности его чувств?

Юная вампирша задумалась. Презрительная гримаса исчезла с лица Клариссы, однако Латона почувствовала, что ее собеседницу охватило отчаяние.

— Если Лучиано и вправду любит меня, как же он мог так поступить со мной, даже не поинтересовавшись, хочу ли я этого? Он не признался мне, что он вампир. Да, я пообещала, что поеду вместе с ним в Рим, но я не собиралась становиться вампиршей! Я больше никогда не увижу солнечного света. И я не могу попросить прощения у своих родных. Лучиано убил меня. Как же мне после этого продолжать любить его? Как доверять ему?

Латона задумалась над словами девушки. В чем-то Кларисса была права. И все же Латона не считала, что за обманом Лучиано таилось коварство. Разве юный вампир смог бы сблизиться с Клариссой, если бы сразу признался ей, кто он на самом деле? Не много девушек общалось с вампирами так свободно, как Латона! Если Лучиано и можно было в чем-то упрекнуть, то лишь в том, что он переоценил свою способность держать себя в руках.

— О чем ты думаешь? Почему ты замолчала? — неожиданно спросила Кларисса.

— Мне кажется, ты должна прислушаться к себе и понять, остались ли в твоем сердце чувства, которые ты испытывала к Лучиано. Если ты все еще любишь его, дай ему второй шанс. Вполне возможно, что лишь неопытность и вампирская природа заставили Лучиано потерять самообладание. Он не хотел причинять тебе вред.

Кларисса наклонилась вперед и посмотрела на Латону широко открытыми глазами.

— Но что же он имел в виду, когда говорил, что возьмет меня к своей семье в Рим? Хочешь сказать, он думал, что я смогу жить среди вампиров, оставаясь при этом человеком? По тому, как ты качаешь головой, становится ясно, что Лучиано уже тогда собирался сделать меня одной из них!

— Поговори с ним, когда он вернется. Позволь ему все объяснить. Лучиано наверняка не хотел превращать тебя в вампиршу, не поговорив с тобой, а уж тем более против твоей воли — по крайней мере Малколм так не поступил бы. Я не знакома с Лучиано, поэтому не могу судить о его характере.