Айя Субботина - Сердце мертвого мира

  - Там будто толченый уголь внутри, - с сомнением произнесла Живии и, на всякий случай, приложила ладонь к эфесу меча.

  - Это называется "Благочестий пепел", - сказал Эйран, не сводя глаз с ее руки у клинка. - Вещество, которое вышло у моего деда, когда тот пытался изготовить лекарство от зубной хвори. Если щепотку его подсыпать в еду или питье... Человека накроет слабость, после озноб, который сменится жаром, а потом он угаснет, как истаявшая свеча - тихо и мирно. Никто в здравом уме не станет думать, будто кто-то... - темный взгляд поймал вцепился в регента, и уже больше не отпускал. - Словом, никто не подумает, что дело не обошлось без отравителя.

  Шиалистану вдруг сделалось не по себе. Просто слова - но и от них нутро леденело. "Отчего он пришел ко мне, это странный человек?" - думал регент, стараясь напустить на себя всякую серьезность, на которую был способен. А где-то позади, наушничал внутренний голос, будто самый въедливый советник: "Очень кстати появился этот человек..."

  Шиалистан сотворил много того, о чем не мог вспомнить без содрогания. Но он никогда не убивал собственной рукой. Подписать указ о казни или подвести под то совет - разве это то же самое, что самому всыпать яд? Регент поймал себя на том, что еще не приняв дар, уже размышляет, как его применить.

  - Господин? - позвала Живии. Рхелька не таясь показывала свое недоверие. Она даже потянулась, чтоб всучить торговцу мешочек с отравой, но тот не шелохнулся, неотрывно глядя на регента.

  - И что ты хочешь взамен? - Шиалистан не сомневался, что в кисете именно то, о чем говорит торговец, и не хотел обижать его недоверием.

  - Пусть это будет подарок, господин, - поклонился иджалец. - Это лишь одна порция, распорядись ею разумно, когда придет время.

  Они попрощались, и торговец удалился. Шорох ткани его шаровар еще какое-то время нашептывал Шиалистану последние слова торговца: "Распорядись разумно... распорядись разумно... когда придет время..."

  Стоило Эйрану покинуть покои, регент выхватил из ладони Живии кисет и сунул его в стол, положив себе не забыть после перепрятать. Так оно будет надежнее. Молодая женщина хранила молчание, но в нем регенту слышался укор. Уж лучше бы говорила, что на уме, чем молчит, будто в рот воды набрала, подумал Шиалистан.

  - Иди, один хочу побыть, - велел он.

  Рхелька незамедлительно покинула комнату.

  Тишина давила. Регенту даже показалось, что стены стали стремительно приближаться, готовые встретить его смертельными объятиями, и он поспешил выйти на балкон, жадно глотая вечерний воздух. Во дворе громко ржали лошади под седлами десятка вооруженных наемников из гильдии Сопровождающих - Шиалистан узнал их по белым с красным лентам, перевязанных на правых предплечьях. Вскоре, к ним спустился торговец. Он легко вскочил в седло, распрямился, - Шиалистан в который раз почувствовал себя сутулым стариком, - и посмотрел вверх. Словно знал, что за ним наблюдают. Регенту захотелось отпрянуть, таким острым был тот взгляд.

  Вернувшись в комнату, Шиалистан взял кисет. Заглянуть в него не решился, положил отраву в тайник, где хранил ониксовый шар. Регент не дал себя обмануть совпадением. Наверняка торговец был в сговоре с Фраавегом, с чего бы вдруг явился так вовремя. Старику до колик в заду хотелось пристроить задницу на место военного советника - это читалось в его взгляде. Вот он и подстраховывается, на тот случай, если у него, Шиалистана, не найдется более действенного способа расчистить место для приемника. Что ж, регент не мог сказать Фраавегу "спасибо", но вполне готов был воспользоваться предложенным ядом. Одна смерть - справедливая цена за то, чтоб узнать, где искать наследников Гирама, и добраться до них раньше проклятых таремцев.

  - Никто ничего не прознает, - шепнул он сам себе, и опустил крышку сундука.

  Арэн

  - Вот, - дасириец протянул Хани мошну с кратами.

  Девушка растерялась. Кошелек, раздутый от золотых монет, казался тяжелей ношей для ее узких ладоней.

  - Откуда это?

  Арэн не любил врать, потому втайне молил богов отвесть ее от такого вопроса, но чуда не случилось. Берн не просил скрывать правду, это читалось в его взгляде, когда он передал ему кошель со словами: "Отдай моей дочери. Надеюсь, ей станет ума распорядится золотом мудро, и она не станет побираться в злыднях". Глядя на северянку Арэн засомневался, разумно ли было отдавать ей деньги. С одной стороны - она не выглядела беспутной девицей, которая тут же пуститься транжирить пятьдесят золотых монет. С другой - Хани оставалась северянкой, которая никогда не бывала за границей Северных земель. Что ей делать, останься она в незнакомом, чужом мире? Куда она подастся? Дасирия полна мошенников и воров, которые облапошат девчонку раньше, чем она успеет понять, что ее обвели вокруг пальца. На востоке - дшиверские варвары. Мужики с довольствием попользуются свежей добычей, а после пришибут, чтоб не изводить еду на лишний рот - дшиверцы никогда не брали пленных, точно так же, как и драконоезды с востока. Тарем? Рхель? Туда не попасть, если не пройти по землям дасирийцев, о юге вообще нечего говорить - Хани трижды прирежут, прежде чем она пройдет хоть бы треть пути.

  - Берн наградил, - буркнул заранее приготовленную ложь. - Твоя доля.

  Хани снова посмотрела на кошел, но вопросов больше не задавала.

  Арэн и Миэ добирались до Рагойра пять или шесть дней. Погода стояла суровая, солнце почти не выбиралось из колыбели туч, лишь изредка, лениво, выставляло то один бок, то другой. Светило, но не грело. От самой столицы и до южных границ их с Миэ сопровождал хорошо вооруженный отряд воинов. Грубоватые шутки северян разряжали тягостную обстановку прощания. Арэн ловил себя на том, что то и дело оборачивается, слышит голоса воинов, павших в бою, слышит смех сироты Луме? Что с ним сталось? Выжил ли?

  "Места, где пролилась твоя кровь, навеки остаются с тобой, а земля станет хранить воспоминания о человеке, что кормил ее своей жизнью" - так говорил отец. Арэн мог почти не задумываясь назвать все места, где ему доводилось сражаться - равнины Горячей земли, сухие просторы восточных степей близь моря Ша, восточные границы Дсирийской империи... Много земли сохранит о нем воспоминания, теперь же к ней добавятся и промерзлые просторы Артума. Несмотря на все тяготы и затянувшееся путешествие, покидать Северные земли оказалось тяжко. Даже Миэ, которая только то и делала, что твердила, как ей обрыдли холод и дикари-северяне, как-то скисла. Однако же Бьёри, которой положено было волноваться больше остальных, радовалась и теперь почти постоянно улыбалась. Она постоянно держалась рядом с Арэном и старалась всячески ему угодить. Несмотря на недовольство Миэ, Арэн решил отложить брачные клятвы с северянкой. Скоро, он будет дома и, как должно, соединиться с девушкой по дасирийским обычаям.