Андрей Астахов - Крестоносец

      - Ты умеешь убеждать, - Брискар выпустил мою руку, взял со стола мешок, подбросил его на ладони и швырнул на свою койку. - Договорились, фламеньер. Что надо делать?

      - Присоединиться ко мне в Фор-Авек. Немедленно. Только надо сделать это незаметно. Наверняка в городе у Дуззара есть осведомители.

      - У меня сорок моряков, все отличные лучники.

      - Именно лучники мне и нужны. Вместе мы поставим зарвавшихся мародеров на место.

      - У тебя есть план действий?

      - Точного плана пока нет, только задумка. Теперь, когда ты согласен помочь, я смогу до мелочей продумать, как встретить гостей.

      - Знаешь, фламеньер, если бы кто-нибудь мне сказал, что я стану воевать на стороне салардов, я бы зарубил наглеца, - Брискар слабо улыбнулся. - Но ты мне нравишься. И тебя любит моя родственница, так что ты вроде как бы и мне родня. Мы будем готовы через полчаса. Отправляйся на берег и жди нас. Мы присоединимся к тебе, слово капитана Брискара!

       Прошло четыре часа с того момента, как Пейре, облаченный, как рыцарь-фламеньер, в моем плаще и с моим щитом за спиной, Домаш, Элика и тридцать воинов сопровождения покинули цитадель. Сделали это открыто, вихрем пронесясь по улицам города на глазах сотен горожан. Возможно, об отъезде шевалье и его отряда на север уже знают в Лосской долине, и Дуззар довольно потирает руки. Это хорошо, очень хорошо. Это значит, что долго ждать нам не придется.

       Полмили дороги, ведущей к воротам Фор-Авек с севера, просто идеальное место для засады. Дорога очень узкая, две повозки не разъедутся, справа и слева вдоль обочин - лес, скалы и нагромождения валунов. Тяжелый мокрый снег, наметенный ветром за ночь, очень затрудняет ходьбу. Убежать по такому снегу далеко не удастся. Тщательно, чтобы не оставлять следов, мы с сержантом Ригосом осмотрели место будущего боя.

       Надеюсь, что мне хватит людей. У меня под рукой десять арбалетчиков Матьена Ригоса и сорок виари капитана Брискара. Плюс я сам и Лелло. Как только я изложил капитану свой план, он тут же увел своих моряков в лес. Наверняка они уже заняли позиции вдоль дороги. Двух конных разведчиков Ригос выслал в дозор еще час назад. Теперь нам остается только ждать.

      - Холодно сегодня, - говорит Ригос, глядя на серое темнеющее небо. - Скоро стемнеет. Долго сидеть в засаде не получится.

      - Можешь разрешить людям немного выпить - для храбрости и для согрева. Только не напейтесь.

      - Все будет в порядке, ваша милость, не беспокойтесь.

      - Нам болтов хватит? - спрашиваю у сержанта.

      - Надеюсь, ваша милость, - отвечает Ригос. - Мои парни стреляют хорошо, попусту стрел не тратят. У каждого есть по два колчана, в каждом по дюжине стрел. Так что должно хватить. Если, конечно, на нас тысячная толпа не навалится. Кто его знает, сколько этих хойлов сюда заявится? Только вот...

      - Что, Матьен?

      - Я насчет виари этих. Вы в них уверены, милорд?

      - Как в самом себе.

      - Ну, это хорошо, - с явным облегчением говорит сержант. - Тогда пойду я готовиться.

      - И еще, Матьен - не упустите Дуззара. Плачу пять золотых за голову этого подонка.

      - Будет сделано, ваша милость.

       Я возвращаюсь к месту, где меня ждет Лелло с нашими лошадьми. Отсюда дорога видна очень хорошо - белая лента в темных проплешинах непокрытой снегом земли между деревьями. Сегодня, если случится то, о чем я думаю, снег на дороге окрасится совсем в другой цвет, и дай Бог, чтобы не нашей кровью...

      - Смотрите, милорд! - вскрикивает Лелло, показывая на дорогу.

       В нашу сторону по дороге несутся галопом два всадника. Это наши разведчики. Подскакав ближе, они осаживают коней и кричат:

      - Идут!

      - Сколько их? - кричу я.

      - Много, милорд, очень много!

      - Вас заметили?

      - Нет, милорд. Кажется, нет.

      - Начинается, - шепчу я и надеваю на голову шлем, подаренный сэром Робертом. Сердце начинает биться еще быстрее, во рту появляется противная сухость.

      - Лелло, держись рядом, - говорю оруженосцу.

       Парень кивает. Я замечаю, что он прячет от меня глаза. Наверное, не хочет, чтобы я видел, что он боится.

      - Лелло, - говорю я, - все будет хорошо.

      - Да, милорд, - отвечает оруженосец.

       Вокруг нас быстро сгущаются зимние сумерки.

       Они появились даже быстрее, чем я ожидал.

       Безликая, черная людская масса, вытянувшаяся в колонну на зимней дороге, ощетинившаяся острым железом и освещенная десятками факелов. Железом, которым они собирались убивать моих солдат и беззащитных жителей города. Факелами, которыми они собрались жечь дома горожан. Они были еще далеко, но я ощутил их запах, принесенный ветром - вонь заскорузлого мужского пота, дешевой сивухи, смоляной гари и тухлятины.

       Запах погрома.

       Интересно, Дуззар с ними или...

       Колонна приближалась. Уверенно и торопливо. Наверняка эти люди (люди ли?) считают, что их некому остановить.

      - Лелло, сигнал! - скомандовал я, хватаясь за луку седла и вставляя ногу в стремя.

       Оруженосец поднес к губам мундштук рога. Протяжный серебристый звук пролился в вечерний воздух. И миг спустя нам ответили боцманские флейты виари.

      - Au forter a Matra Bei! - закричал я, выносясь на дорогу из нашего укрытия.

       Десятки стрел и болтов разрезали сумерки и посыпались на колонну погромщиков. Я видел, как линия факелов распалась на отдельные огни, услышал вопли мятежников. И в этих воплях был ужас.

       Мы с Лелло промчались по дороге, и я пустил коня прямо в лоб толпы. В свете факелов я мог видеть их лица - перекошенные от злобы и страха, заросшие бородами, забрызганные кровью, которая уже проливалась литрами на утоптанный снег. Сразу несколько хойлов повернулись в нашу сторону, вытягивая мне навстречу насаженные торчком косы. Шанс разбросал их в стороны. Хрустнули под копытами моего коня чьи-то ребра. Шанс завертелся на месте, позволяя мне рубить мечом во все стороны, и я с бешеной хищной радостью ощущал, как мой клинок впивается в немытые тела погромщиков. Раз за разом, раз за разом.

       Воющие и мечущиеся хойлы теперь окружали меня со всех сторон. А я раздавал удары. Рыжему верзиле с топором отхватил руку - я видел, как половина предплечья с кистью отлетела в сторону. Верзила взвыл, упал в снег, разбрызгивая кровь из культи. Хойлу, который пытался ослепить моего коня факелом, разрубил шею. Клеймор Андрея Михайловича был достаточно длинным для того, чтобы я мог достать из седла любую тварь, пытавшуюся приблизиться ко мне на расстояние удара. Какой-то храбрец с яростным криком нацелил на меня ржавую рогатину - я отбил его выпад эфесом и рубанул сверху, с потягом, разваливая погромщику череп надвое. Брызги крови летели мне прямо в лицо, во рту появился медный привкус. От истошного воя, хлюпанья, скрежета и хруста подкатила неодолимая тошнота. Несколько хойлов, побросав оружие, ударились в бегство - я нагнал их и остановил. Навсегда остановил. Толпа передо мной провалилась, остались одни разбросанные по снегу трупы и вопящие раненные. Факелы шипели и гасли, стало темно, но в этой темноте стрелы моряков капитана Брискара находили свои цели с убийственной точностью - ах, не учел Дуззар, что я найму эльфов, а они в темноте видят не хуже, чем днем!