Сергей Иванов - Железный Зверь

– А почему бы тебе еще и не спеть? – проворчал он негромко.

– Мое дело – вести, – с улыбкой откликнулась богиня, наконец удостоив Эрика взглядом. – А спеть найдется кому и без меня.

– Это кому же?

– Увидишь. Где-то неподалеку наверняка слоняется мой довесок, побочный продукт нашего колдовства.

– Что ж, любопытно будет взглянуть на твою сестричку, – оживился Эрик. – Не замухрышка же она, верно?

– Вот уж нет, – с понятной, хотя и забавной гордостью ответила богиня. – Пожалуй, она даже красива – на свой лад. Во всяком случае, у тебя будет выбор.

– Между твоей сладкой попкой и ее? – дерзко спросил он. – А как насчет прочего?

– Уж там в ход пойдет все, – засмеялась девушка. – Готовься!

– А тут?

Она не отозвалась, вновь сосредоточась на полете-танце. Но Эрик и сам уже понял, что нетерпеливые крылья не позволят богине отвлечься, не уступят пылкому телу, постепенно обретавшему золотистый оттенок – в тон сияющим локонам. Кажется, скопировав поначалу Ю, волшебный сосуд подстраивался к новой сути: свет дополнялся теплом. И тем сильнее к ней тянуло.

А туман все редел, временами рассеиваясь вовсе. И тогда взгляду открывались каменистые склоны, причудливо изрезанные и поросшие кое-где деревьями с корявыми стелющимися стволами, похожими на застывшие щупальца спрутов, – крылатая богиня вела Эрика по самому гребню неведомого отрога, все вверх, вверх… навстречу гибели? Здесь тоже обитали люди, кружа по жизни столь же монотонно, как жители равнин, хотя и с большим размахом. Но по мере восхождения их становилось вокруг меньше, будто вечные эти пленники тумана страшились прозрачного воздуха. Зато скудные клочья зелени постепенно разрастались в многоярусный сумеречный лес, словно бы стремились заместить слабеющее марево. Освободившись от людей, склоны вновь стали заселяться зверьем, хотя не таким жутким, как в самом низу, в диких и древних болотах. Правда, пару раз в глубине чащи мелькнул крылатый силуэт, напоминающий тень божественной птицы. Однако сказочный лес, будто сплетенный из косматых щупалец, мог породить и не такое.

Стиснутая зарослями тропинка вилась меж громадных кривых стволов, едва угадываясь в лиановой паутине, а к россыпям каменных шипов добавились колючки, походившие на пучки кинжалов. Снова стало темнее, и вернулась душная сырость, точно впереди их поджидало новое болото. Но замысловато петлявшая, уже невидимая тропа упрямо продолжала свой затяжной подъем, а значит, прежние опасности им больше не грозили.

Зато теперь продвижение к вершине стало трудней для его богини. Ее просторные крылья плохо уживались со здешней теснотой, едва протискиваясь сквозь мешанину веток и лиан, – лишь чудом девушка-птица еще не поранила нежные ступни. Грозные рыки лесных хищников раздавались все ближе, выдавая голодное нетерпение. А невдалеке даже подозрительно дрогнули ветви, будто там затаился спрут-живоглот. Эрик знал, что на этой тропе им ничего не грозит, но уже не очень-то верил в это, чувствуя, как и богиню тянет взмыть к верхним ярусам, куда более разреженным и не столь насыщенным живностью, – однако она даже не взглянула ввысь.

Молча Эрик догнал ее, вклинившись между шуршащими крыльями, и охватил ладонями узкую талию, поддерживая богиню. Она не возразила, только прибавила ходу, смелее управляясь с обременительными тут парусами. Теперь Эрик смог увидеть вблизи, как под золотистой кожей играют хрупкие лопатки, то ли орудуя проросшими из них крыльями, то ли сами едва за теми поспевая. И снова ему не дали времени умилиться чудесной этой гармонии: местное зверье уже сомкнулось вокруг в рокочущий коридор. С каждым мигом напряжение нарастало, а обнаглевшие щупальца спрутов все чаще хлестали над головой, побуждая Эрика хвататься за мечи.

Но тут возле тропы замелькали гибкие силуэты огромных кошек, самых разных пород и расцветок, и прочим хищникам пришлось ретироваться. До самой опушки могучие звери сопровождали двух стиснутых лесом путников, иной раз без церемоний перемахивая тропинку прямо над ними. Однако враждебности не проявляли, будто признали в странной парочке своих дальних сородичей. И даже выбравшись из душного леса, Эрик долго оглядывался на эти ожившие тотемы, величественно разлегшиеся на исполинских ветвях-щупальцах. А загадочные кошки, независимые и одинокие даже в стае, тоже следили за людьми прищуренными глазами. Затем вдруг вскочили, все разом, и растворились в чаще. Снова Эрик остался вдвоем с богиней на продуваемой всеми ветрами тропе.

Но и лес закончился не просто так, а словно передав эстафету клубящимся тучам, неутомимо размешивая те верхушками громадных деревьев. Полысевший опять склон круто вонзался в бурлящую пелену, более густую и плотную, чем даже внизу, – и потому Эрик не спешил отпускать чудесную птицу. Да она и не рвалась особенно, как видно, привыкнув к его поддержке. А может, здешний воздух уже не давал прежней опоры ее крыльям – в то время как булыжники на тропе становились все острей, будто их затачивали специально. Недолго поколебавшись, Эрик решился на новую фамильярность: посадил богиню себе на плечи. Теперь поднебесные крылья управляли и Эриком через обвившие его торс ноги – словно ездовым рабом. Но он лишь радовался, что в сказочной связке отыскалось место и для мага, что даже вдохновенным парусам пригодились его цепкие ступни.

Снова вокруг них смыкался туман, наполняя воздух сыростью и шелестом слепящих искр, после которых мир казался еще черней. А тропа вздыбилась уже настолько, что Эрику все чаще приходилось пускать в ход руки, обдирая ладони о едва заметные уступы. Затем и богиня стала выискивать выбоины на отвесном склоне, крыльями тщетно стараясь прогнать с тропинки мглу. Они карабкались по откосу словно единое, восьмилапое и крылатое, существо, а по их сращенным телам стекали ледяные ручейки, похожие на потеки черной крови. И все трудней становилось дышать, хотя по мокрой коже беспрерывно хлестал злой ветер, силясь сорвать парочку с кручи. Но еще опасней были внезапные удары разрядов, волной ошеломляющих судорог проскакивавших по мускулам, – тогда лишь отчаянное хлопанье крыльев удерживало связку на склоне.

Вдруг промозглая тьма отхлынула от них, стекая по обрыву, – будто очередное и, видимо, последнее щупальце на изнурительном восхождении к заоблачным высям. Тотчас их озябшие тела захлестнуло лучистое тепло, а по глазам резанул жесткий, всепроникающий свет, едва не ослепив Эрика. Но почти сразу они перевалили через край обрыва, и здесь Эрик смог разлепить веки.

Очутились они на широком уступе, громадным кольцом обегавшем глухую стену, сложенную из гранитных глыб. Загадочная крепость венчала вершину огромной горы, одиноко торчащую над сплошными облаками, и темными зубцами походила на исполинскую корону, покрытую мерцающей чешуей. Вокруг угрюмой твердыни разливался океан света, живого, волшебного, горячими лучами пронизывающего и грозовые тучи, и лесные тени, и вязкую толщу многовекового тумана, подмявшего равнины, – вплоть до самых древних болот. Дышалось на такой высоте по-прежнему трудно, но ветра здесь дули иные: сухие и свежие, мощными потоками восходящие в сияющую высь. Чуткими плечами Эрик ощутил, как надулись воздухом снежные паруса богини, трепеща в нетерпеливом азарте. А далеко в небе ему чудились белые точки, похожие на ее резвящихся подружек. Но золотистые ноги уже сдавили его шею, зацепившись за Эрика, точно за якорь.