Стивен Кинг - Бесплодные земли

Путешественники услышали жужжание. Оно становилось все громче и громче и заглушило, в конце концов, все остальные звуки. Роланд остановился и показал в направлении эвкалиптовой рощи:

– Вон там.

– Похоже на пчел, – заметила Сюзанна.

Глаза стрелка – голубые, как будто повыцветшие – разгорелись.

– Не исключено, что сегодня на ужин у нас будет знатный десерт.

– Не знаю, как и сказать тебе, Роланд, – выступил Эдди, – но мне почему-то не нравится, когда меня кто-то кусает.

– Кому ж это понравится?! – согласился Роланд. – Но ветра сегодня нет, так что, мне кажется, можно будет спокойненько окурить их дымом до полусонного состояния, а потом забрать соты и не устроить при этом пожар на полмира. Давайте посмотрим.

Он поднял Сюзанну с коляски и понес ее к роще. Сюзанна, надо сказать, тоже жаждала приключения, не меньше, чем сам стрелок. Эдди с Джейком опасливо поплелись следом, а Ыш, очевидно, решивший, что осторожность есть наивысшая добродетель отважных, остался сидеть на обочине Великого Тракта, тяжело, по-собачьи дыша и внимательно наблюдая за людьми.

На опушке рощицы Роланд остановился.

– Вы оставайтесь здесь, – велел он Джейку и Эдди, понизив голос. – А мы сходим посмотрим. Если там все нормально, я вас позову.

С Сюзанною на руках стрелок скрылся в тени деревьев, прорезанной пятнами солнечных бликов, а Эдди с Джейком остались стоять на солнцепеке, глядя им вслед.

В тени было заметно прохладнее. Равномерное жужжание пчел навевало сонливость.

– Их слишком много, – тихонько заметил Роланд. – Сейчас конец лета. Они должны собирать пыльцу, а не в улье жужжать. Я не пони…

Он умолк, заметив пчелиный улей, свисающий, точно раздутая опухоль, из дупла дерева в центре поляны.

– Что это с ними? – спросила Сюзанна тихим испуганным голосом. – Роланд, что с ними такое?

Пчела, толстая и медлительная, точно овод в октябре, пролетела мимо ее головы. Сюзанна испуганно отшатнулась.

Роланд жестами показал Эдди и Джейку, чтобы они подошли. Все четверо замерли, молча глядя на улей. Соты его представляли собой не правильные шестиугольники, как должно было быть, а дыры всех форм и размеров, расположенные в совершеннейшем беспорядке. Сам улей выглядел так, как будто расплавился под паяльной лампой. Вялые пчелы, лениво переползающие по нему, были белыми точно снег.

– На сегодня десерт отменяется, – заключил Роланд. – То, что мы извлечем оттуда, на вкус, может быть, сладкое, но наверняка ядовитое.

Одна из уродливых белых пчел тяжело прожужжала у Джейка над головой. Он пригнулся с выражением искреннего отвращения.

– Что с ними случилось? – спросил Эдди Роланда. – Из-за чего они стали такими?

– Из-за того же, что опустошило весь этот край. Из-за чего многие здешние буйволы до сих пор еще рождаются стерильными уродцами. Я слышал много тому названий: Древняя война, Великий пожар, Перелом, Катаклизм и Великая порча. Я не знаю, что это было на самом деле, но с той поры и начались все наши беды, и случилось это давным-давно, за тысячу лет до того, как пра-пра-прадеды стариков из Речного Перекрестка появились на свет. Физические последствия: двухголовые буйволы, белые пчелы и все такое, – с течением времени сходят на нет. Я сам кое-что видел и знаю. Но есть и другие последствия. Они гораздо серьезней, хотя их труднее заметить, и они, эти страшные перемены, продолжаются до сих пор.

Они постояли еще немного, глядя на ползающих белых пчел – заторможенных, оцепеневших, беспомощных. Некоторые пытались работать, но большинство просто тыкалось из стороны в сторону, сталкиваясь головами и переползая друг через друга. Эдди вспомнился один сюжет из программы новостей. Там показывали толпу людей, которые выбирались из зоны взрыва. Дело было в каком-то маленьком городке в Калифорнии. Взорвался газопровод. Взрывной волной снесло почти целый квартал. Пчелы напоминали ему тех несчастных – обалдевших, ошеломленных.

– Так у вас была ядерная война? – спросил он, и вопрос прозвучал едва ли не как обвинение. – Эти ваши Великие Древние, о которых ты так часто упоминаешь… взорвали, значит, ко всем чертям свои великие древние задницы. Я правильно излагаю?

– Я не знаю, что у них произошло. Никто не знает. Записи тех времен не сохранились, а то немногое, что до нас дошло в виде устных легенд, весьма запутано и противоречиво.

– Пойдемте отсюда, – голос у Джейка дрожал. – Не могу я на них смотреть – меня сейчас точно стошнит.

– Нас вместе стошнит, мой хороший, – сказала Сюзанна.

Они ушли прочь с поляны, оставив белесых пчел доживать их бесцельную и бесполезную жизнь в роще древних деревьев, а вечером ужинали без меда.

– Так когда же ты все-таки нам расскажешь все? Все, что знаешь? – первым делом спросил Эдди на следующее утро. День выдался ясным, безоблачным и погожим, но в воздухе ощущалась прохлада; скоро наступит осень – их первая осень в этом мире.

Роланд поднял глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Хотелось бы все-таки выслушать всю историю целиком, от начала и до конца – всю историю твоей жизни. Начиная, скажем, с Гилеада. Как ты там вырос, как вообще… что послужило причиной того, что ты покинул свою страну. Я хочу знать, откуда ты знаешь про Темную Башню и почему вдруг решил отыскать ее. Я хочу знать про твоих друзей. Тех, кто были с тобой вначале. Я хочу, чтобы ты рассказал, что с ними произошло.

Роланд снял шляпу, вытер пот со лба и надел ее снова.

– Да, у вас есть право знать обо всем, и я обязательно вам расскажу… но потом, не сейчас. Это долгая история. Я никогда не думал, что мне придется кому-то ее рассказывать… но, как видно, придется. Хотя бы раз.

– Но когда? – не унимался Эдди.

– Когда придет время, – неопределенно ответил Роланд, и этим им пришлось удовольствоваться.

Роланд проснулся за миг до того, как Джейк принялся трясти его за плечо. Он сел рывком и огляделся по сторонам, но Эдди с Сюзанной по-прежнему крепко спали, а в бледном свечении раннего утра он не заметил ничего такого, из-за чего стоило бы поднимать тревогу.

– Что такое? – спросил он у Джейка, понизив голос.

– Я не знаю. Похоже, стреляют. Идемте послушайте.

Отбросив в сторону одеяло, Роланд встал и направился следом за Джейком к дороге. По примерным его расчетам, им оставалось не больше трех дней пути до того места, где воды Сенда подступали вплотную к городу. Мост – выстроенный строго вдоль «дорожки» Луча – теперь отчетливо выступал на горизонте, загораживая перспективу. Его очевидный крен стал намного заметнее. С этого расстояния уже можно было отчетливо различить дюжину, если не больше, дыр в тех местах, где железные тросы, натянутые слишком туго, полопались, точно струны на лире.