Павел Корнев - Мор

Эдвард приставил к стене чехол с луком, окинул цепким взглядом открывавшийся из комнаты вид и задумчиво почесал подбородок:

– Какой стол?

– Крайний.

– Уверен, что он придет?

– Если я в чем-то и уверен, так только в этом, – усмехнулся я и сунул Роху портрет Виктора Арка, принадлежавший перу слепого художника. – Твоя цель.

– Ясно.

– Не облажайся только.

Эдвард мрачно глянул на меня и постучал пальцем по мутному оконному стеклу.

– Дальний край стола не просматривается, сядь туда, – предупредил он и ушел кухню.

– Так и собирался, – кивнул я и осторожно вытащил из сумки злосчастный ларец. – Эй, ты где там?

– Иду. – Парень вернулся с наполненной мыльной водой миской, поставил ее на подоконник и спросил: – Чего еще?

– А сам как думаешь?

Эдвард обреченно вздохнул и неохотно стянул с рук перчатки. Неохотно – и немудрено: его кисти полностью покрывали замысловатые татуировки. Символы веры и цитаты из Святых Писаний свивались воедино и разноцветными змеями уползали к локтям. За прошедшие годы нанесенные слепым мастером наколки нисколько не выцвели и казались столь же яркими, как и в первые дни.

Я невольно потер предплечье, но моя татуировка давно выгорела и расчерчивала кожу лишь едва заметными белыми линиями ожогов.

Этот жест от лучника не укрылся, и он криво усмехнулся. Затем хрустнул костяшками пальцев и спросил:

– Ну?

– Не нукай, не запряг, – разозлился я и одним резким движением откинул крышку серебряной шкатулки.

Таившаяся там Тьма немедленно обожгла наши души своим черным пламенем, и Эдвард поспешил закрыть ларец.

– Совсем ополоумел? – прошипел лучник и вытер выступившие на лице капли пота. Пригладил бороду, взъерошил русые волосы и выругался: – Бесы! За что мне все это?

– Кому много дано, с того много и спрашивают, – пожал я плечами, не испытывая, впрочем, никакого желания вновь прикасаться к шкатулке.

– Пошел ты! – выругался Рох. – Знал бы только…

– Знаю. Мне ли не знать?

– Ты знаешь – о да! – фыркнул лучник. – Ты-то сознательно сделал свой выбор, а я и знать ничего этого не хотел! Думаешь, приятно убивать Высших и хватать руками всякую гадость? Хрена!

– Мы сейчас станем об этом говорить?

– Нет! – Эдвард вновь хрустнул пальцами и спросил: – Думаешь, сработает?

– Не сомневаюсь даже. Ты защищен, не забывай. И ты уже делал это раньше.

– Легче, что ли, от этого? Тогда просто повезло, Высший тобой занимался.

– Так и в этот раз будет.

Рох только махнул рукой, открыл ларец и, скрипнув зубами, взялся за костяную рукоять лежавшего на бархатной подложке стилета, вокруг которого так и трепетали призрачные лепестки черного пламени.

Не представляю, сколько душ потребовалось загубить драгарнским чернокнижникам, чтобы напитать честную сталь этой мерзостью, но теперь по узкому клинку пробегали отблески самой настоящей Тьмы. Тьмы, способной выжечь и душу обычного человека, и сущность Высшего.

Уж в этом сомневаться не приходилось – именно такими наконечниками мы пользовались во время войны. Ну почти такими.

– Давай быстрее! – взвыл Эдвард, татуировки которого хоть и защищали от наложенного на стилет проклятия, но болевые ощущения нисколько не снижали. – Ну же!

Я поспешно разгладил на столе книжный лист, столь непочтительно вырезанный из священной книги, и Рох уронил на него стилет. Ловко, будто всю жизнь только этим и занимался, он завернул проклятый клинок в бумагу и с облегчением перевел дух.

Да и я тоже. Наполнявшая книжный лист святость заставила Тьму укрыться в острозаточенной железке, и призрачное пламя перестало испепелять своим ядовитым жаром наши души. Но если его развернуть…

– Похоже, сработало, – повалился лучник на скрипучий стул. – Сукин ты сын, Себастьян! Ты оказался прав!

– Ну еще бы, – усмехнулся я. – Никто ничего не почувствует, пока не станет слишком поздно.

Святая реликвия и проклятый клинок. Такого точно никто ожидать не станет.

Эдвард легонько дотронулся до свертка, от которого теперь не веяло ни Светом, ни Тьмой, и отошел к окну.

– Сколько у меня времени на подготовку?

– Час точно есть. Возможно – два.

– Уложусь.

– Очень на это рассчитываю. – И я выразительно глянул на лучника.

Тот в ответ лишь плечами пожал.

С лохмами давно не стриженных русых волос и неровной бородой он больше походил на отшельника, чем на первоклассного стрелка. И вместе с тем выглядел на удивление спокойным. Надеюсь, не подведет…

– Проваливай уже, – поторопил меня Рох.

Я кинул на стол звякнувший золотом кошель, подхватил сумку и вышел за дверь. И в самом деле – нечего рассиживаться, работы по горло.

Рик Заре не подвел, и в герцогском замке меня уже ждали. Стоило только подойти к закатным воротам, и навстречу сразу вышел начальник караула.

– Господин Март? – уточнил он.

– Именно, – кивнул я и продемонстрировал служебный перстень.

– Вы можете пройти, но придется оставить оружие.

– В самом деле?

– Таков приказ.

Я мысленно выругался и вытащил заткнутый за пояс кинжал. Отложил его на стол и показал перочинный нож:

– Это оружие?

– Можете оставить.

– И то хлеб, – пробурчал я, скинул плащ и поднял руки: – Будете обыскивать?

– Не стоит, – поморщился начальник караула, но в сумку заглянул. Не углядел там ничего подозрительного – веревка, запасная одежда, фляга с водой, – и указал на одного из подчиненных: – Вас проводят.

– А лошадь?

– Сейчас приведут.

– Вот и замечательно. – Я вышел на замощенный булыжниками двор и попросил приставленного ко мне гвардейца: – Проводите в часовню.

– В часовню? – не сумев скрыть удивления, переспросил тот и кивнул: – Следуйте за мной.

Ну, я и последовал. Там подождал, пока служка отопрет молитвенное помещение, прошел внутрь и велел не беспокоить. И более того – потихоньку просунул ножку стула в дверные ручки. Запор аховый, конечно, но лучше, чем ничего.

После остановился в широком проходе меж рядами скамей, оглядел просторное помещение и подивился его запущенному виду. Похоже, их высочества здесь гости нечастые, да и остальные придворные вряд ли захаживают.