Александр Рудазов - Три мудреца в одном тазу

— Это благословение постоянного действия, его время не иссякнет, — хмуро сказал колдун. — Если бы я мог зачаровать так что-нибудь побольше кинжала…

— Я… я не хочу… — слабо запротестовал Наместник Города, опасливо держа кинжал двумя пальцами. — Я… я боюсь… Это темное волшебство… это…

— Когда мое волшебство помогло тебе стать Наместником Города, ты не возражал, — прошипел Стаза. — Когда мое волшебство помогло тебе разбогатеть, ты не возражал. Благодаря моему волшебству ты до сих пор способен ублажать лучших красавиц Наранно, хотя у тебя уже есть правнуки. Благодаря моему волшебству ты уже прожил дольше, чем обычный человек, и можешь прожить еще не один миллентум… Ты действительно больше не хочешь иметь дела с моим волшебством?!

— Нет… нет… я не это имел в виду, льке Стаза, не это… — униженно заюлил Мараха.

— Вот и хорошо. Тогда иди и сделай то, что я от тебя хочу. Это совсем немного.

Всхлипывая и постанывая от страха, Наместник Города сжал обеими руками кинжал и пошел к выходу. Стражу он сразу же отпустил — если телохранители увидят, что Наместник Города покушается на женщину, служащую непосредственно самому Владельцу, их преданность подвергнется суровому испытанию. И Мараха не был уверен, что они примут его сторону…

Стаза дождался, пока поступь грузного Наместника стихнет, и криво усмехнулся. Его слуга, наивно мнящий себя господином, полностью исчерпался. Он стал слишком труслив, слишком ненадежен. Вечная проблема — поднявшись на вершину желаний, человек начинает страшиться риска. Когда нынешний Наместник был молод и беден, ему нечего было терять, и он охотно ввязывался в любую авантюру. Сейчас он может потерять гораздо больше, чем приобрести, и ему уже не хочется совать шкуру под стрелы. Более того — он явно начал тяготиться тем, кому обязан нынешним благосостоянием.

И колдун принял решение — не только пассажирам «Чайки» и Наложнице Глаз суждено умереть этой ночью. Наместник Города тоже не увидит завтрашнего утра. Не понадобится даже особо мудрствовать — его попросту казнят за убийство посланницы Владельца. Помощник Марахи молод и тщеславен — он охотно воспользуется возможностью.

А уж там Стаза сумеет подсказать ему, как правильно себя вести…

— Им-ма! — крикнул он.

— Я здесь, льке Стаза, — склонил голову вошедший кат. — Ты дашь мне приказ?

— Дам. Возьми несколько стражников понадежнее… и поглупее.

— Возьму. Что им поручить?

— Им — ничего. Все сделаешь сам. Пойди в самую надежную камеру… ту, что с окном — помнишь?

— Конечно, помню. Мне… — совершил поступательное движение рукой Им-ма.

— Да. Убей всех троих. Бородатого толстяка — последним. Последним! Запомни как следует — это важно! Ты не потерял мой кинжал?

— Что ты, льке Стаза, разве же я мог бы…

— Просто хотел убедиться. Ты еще чего-то ждешь?

— Да… — неуверенно моргнул кат. — Ты не пойдешь со мной, льке Стаза?

— У меня есть и более важные дела, чем думать о таких мелочах. Ступай. И не разочаруй меня. Ах да…

— Еще приказ?

— Когда закончишь с пленниками, стражников убей тоже.

— Но, может, тогда вообще их не брать?…

— А если что-нибудь пойдет не так? Ты хочешь, чтобы пленники сбежали?!

— Прости, льке Стаза, об этом я не подумал.

— Чтобы думать, здесь есть я. А теперь ступай.

Им-ма вышел. А Стаза снова с трудом удержался, чтобы не вытереть холодный пот. То, что он видел в снах Безумного Волхва Каспара, было воистину ужасным… Ни за какие коврижки он не согласился бы войти в его камеру… или даже просто подойти к ней близко. Более того — в то время, когда Им-ма будет его убивать, он собирался быть как можно дальше от дворца Таалуйна. Десять против одного, что убийца Каспара и сам скончается сразу же после него.

Стаза усмехнулся — можно было и не приказывать прикончить стражников. Они и так умрут.

Глава 31

Надеюсь, мы все равно останемся друзьями?

Кром’лей Аспаривара открыла глаза. Она не могла точно сказать, что заставило ее проснуться среди ночи — какое-то шестое чувство, порой пробуждающееся в минуты опасности. Наложница Глаз служила Владельцу верой и правдой уже почти пятьдесят земных лет — еще с тех пор, когда он был всего лишь Наследником, молодым и неопытным сыном Владельца, еще только готовящимся принять страну. В те времена она была его Наложницей не только в переносном, но и в прямом смысле…

Да, с тех пор прошло почти десять миллентумов. Молодой парень превратился в дряхлого старца, мерзнущего даже в самую сильную жару. А юная красотка, когда-то исполнявшая перед Наследником «танец с колокольчиками», сгорбилась и подурнела, переродившись в одну из наихитрейших интриганок при дворе своего бывшего любовника. Владелец всецело доверял ей и посылал на самые сложные задания, с которыми не мог справиться никто другой.

Вот как сейчас. Аспаривара провела в Наранно всего лишь вигентум, но за это время успела понять — этот город похож на рыбу, начавшую гнить. Как известно, рыба гниет с головы, и именно так здесь и обстояло — Наместник Мараха врал на каждом шагу и явно скрывал какую-то черную тайну. Наложница Глаз уже не раз ощущала во сне чей-то липкий колдовской взгляд, ощупывающий ее ночные грезы. Она пока что не сумела доискаться, что скрывают эти древние стены, но уже подошла к разгадке очень близко…

Как только что выяснилось — чересчур близко.

Сухонькая старушка быстро перевернулась через край ложа и бесшумно скользнула на пол. Она торопливо подхватила деревянный валик, давно заготовленный на такой случай, положила его на свое место и накрыла покрывалом. На миг заколебавшись, добавила еще и парик — теперь сходство со спящей женщиной стало совершенно полным.

Осталось только спрятаться самой. Большинство юберийцев спит в гамаках, на плоских крышах домов или просто на земле, но у богачей кровати роскошные, очень высокие и очень красивые. Обычно их делают в виде четырех деревянных птиц, стоящих спинами друг к другу и удерживающих деревянную раму с веревочной сеткой. Пространства под ними вполне хватает, чтобы спрятать одну некрупную женщину. Аспаривара затаила дыхание — за дверью послышались чьи-то шаги.

Цельная бронзовая дверь, запертая надежным замком, слегка задрожала. Потом она чуть вздрогнула и повернулась на штырях. Наложница невольно улыбнулась — она в первый же день заметила, что запор на этой двери таит в себе подвох. Повернув неприметный штырек на одной из панелей, его легко можно было открыть снаружи. Разумеется, она тогда не подала виду, что заметила это, но с тех пор ни разу не оставляла в своей опочивальне ничего важного, а когда отлучалась, связывала дверь и косяк тончайшей нитью столичной выделки. Здесь ее не удалось бы ни заменить, ни скрепить — так что Наложница Глаз сразу заметила бы, появись в ее отсутствие незваные гости.