Алый осколок (СИ) - Андрей Дичковский
Джейл подняла на него свой усталый взгляд.
— Куда? — спросила она обессиленно.
Теолрин пожал плечами.
— Не знаю. Куда-нибудь, где до нас не доберутся псы Ковена. Туда, где мы сможем выжить… И начать все сначала.
Эпилог
Одинокий луч склонившегося к горизонту солнца вычерчивал на листьях и лозах винограда золотые с багряным отливом узоры, напоминая сидящему рядом мужчине о тех днях, когда мир был молодым.
Когда он сам был молодым.
Он почти ничего не помнил о тех временах. Иной раз воспоминания о них накатывали на него яркими четкими образами, но в большинстве случаев они оставались чем-то заманчиво-далеким. Как сны. Как грезы. Как нечто прекрасное… из иной жизни.
Жизни, которую прожил кто-то другой.
Мужчина медленно протянул вперед руку и сорвал виноградный лист. Тот отделился от стебля легко, непринужденно, словно рос исключительно ради этого момента. С легкой задумчивостью человек повертел лист перед собой, любуясь тем, как сквозь крохотные дырочки, проеденные какими-то насекомыми, виднеется солнечный свет. Прямой солнечный свет, не искаженный никакими слоями стекла, что зовутся куполами. Здесь, на краю Имираля — королевства-архипелага, наиболее удаленного от материковой части Таола (и, соответственно, от стеклянных ливней), еще оставались такие места.
Места иной эпохи. Иного мира. Старого, не искалеченного. Не изуродованного шрамами и рубцами, что никогда не затягиваются…
Что-то сбило его с размеренных размышлений — как будто яркий отголосок прошлого внезапно ворвался в его нынешнюю жизнь неукротимым хаосом. Что-то…
Или кто-то?..
Он почти сразу узнал ее по легкой, почти неслышной поступи, и едва уловимому шелесту хитона, который она неизменно набрасывала на плечи при любой погоде. Он не стал оборачиваться. Зачем? Такие качества, как резкость и порывистость, тоже остались где-то в другой эпохе, у другого человека, у которого с нынешним из общего было одно лишь имя. Она приблизилась, ничего не говоря, и встала сбоку от валуна, на котором он примостился несколько часов назад. Белоснежный край ее рукава колыхнулся на краю его поля зрения.
Какое-то время они оба молчали, созерцая краски заходящего дня.
Он знал, что она не вытерпит и заговорит первой.
Так и случилось.
— Я должна была раньше догадаться, что найду тебя здесь. — Ее голос был как роза: божественно мягким и в то же время колючим. — Ты всегда любил наблюдать за природой, не так ли?
Он ничего не ответил. Опять же, зачем? Она и так знала ответ на заданный вопрос.
— Здесь красиво, — произнесла она с легкой задумчивостью. — Сразу видно: осколочные ливни в этом краю редкие гости.
Легкий бриз продолжал колыхать рукава и полы ее хитона. В воздухе пахло чем-то знакомым, какими-то цветами… Должно быть, это были ее духи.
— Я пришла, — сказала она, и чуть дрогнувший голос сразу подсказал ему, что она наконец перешла к сути, — чтобы позвать тебя вернуться. Ты нам нужен, Эльз. И под словом «нам» я имею в виду не только нас, но и всех жителей Таола.
«Гвоздика, — внезапно понял он, чуть подернув ноздрями. — И что-то еще… Шафран? Да, наверное».
— Ты так и будешь молчать? — спросила она, и в голосе прозвучали строгие, нравоучительные нотки. — Я искала тебя почти два года, старый ты дурак, не для того, чтобы понаблюдать за тем, как ты играешься, словно малое дитя, с листиком винограда!
Виноград… Ему вспомнилось, что когда-то он с ней собирал налитые лиловым соком гроздья винограда. Они оба были молодыми, много смеялись, много любили… Где же это было? Ах да, точно…
— Ты помнишь сады Нимуэля? — спросил он и сам удивился, насколько скрипуче и жестко звучит его голос. Как проволока, которой удерживают от падения виноградные лозы. — Даже зимой они были полны прекраснейших цветов и кустарников. Мы с тобой еще любили гулять там, по тенистым тропкам вокруг прудов, на которых цвели лотосы. Ты помнишь, как выглядят лотосы, Лейра?
Лейра отозвалась не сразу.
— Ты сжег сады Нимуэля, — спустя какое-то время прозвучал ее тихий голос. Голос, в котором он слышал скорбь. — Мы с тобой сожгли их. И пошли войной на Нимуэля и остальных.
— Да? — Он недоуменно хмыкнул, поскольку не помнил такого. Сжечь сады Нимуэля? Какое кощунство! Впрочем… Он много чего не помнил, так что не стал спорить с той, чью память еще не источили незримые черви. — Ну, значит, в этом была необходимость. Ведь так?
Он услышал, как Лейра вздохнула.
— Смотря что считать за необходимость, Эльз. Тогда мы были уверены, что поступаем правильно… Тогда мы вообще много в чем были уверены… Но ты ведь всего этого не помнишь, да?
Вопрос прозвучал не как обвинение, но, скорее, как сожаление… Эльз выпустил листок из морщинистых пальцев и медленно обернулся. Лейра стояла, в профиль к нему, все такая же невыносимо прекрасная, как и раньше, несмотря на складки, морщины и снежно-седые волосы, струящиеся по тонкой шее и плечам.
— Одиночество плохо сказывается на тебе, Эльз, — тихо произнесла она, по-прежнему глядя не на него, но куда-то вперед. Наверное, на окрашенный лилово-багряными красками горизонт. А может, и еще дальше. — Прошу, пойдем со мной. Ты нам нужен.
— Зачем?
Лейра как будто вздрогнула от этого вопроса. Эльзу показалось, что он видит, как по ее лицу мечутся невидимые тени. Тени сомнений.
— Что-то происходит, Эльз, — наконец ответила она тихим голосом. Почти шепотом. — Что-то ужасное. Мы теряем контроль над происходящим. Зреют заговоры. Начинаются бунты… Готовится война, Эльз. Против Ковенов. Против Небесного Культа… Против нас, Эльз.
Война…
Когда он мысленно произносил в своей голове это слово, словно пробуя его на вкус, в голове тотчас же начинали мелькать полузабытые образы. Звон оружия. Дым пожаров. Крики, бесконечные крики. Падальщики, пирующие на болях бессмысленных сражений. Приторно-сладкий запах трупного разложения. Да, он забыл многое…
Но войну он помнил — хотя именно ее как раз хотел бы забыть в первую очередь.
— Разве такое уже не случалось? — спросил он, когда память, наконец, подбросила ему разрозненные обрывки минувшего. С большим трудом ему удалось собрать их в подобие целостности. — После того, как мы запечатали Стеклярус, разве все, кто обладал хоть какой-то силой, не ставили нам палки в колеса? Нас пытались сделать демонами-бунтарями, но в конечном итоге мы заставили всех поверить, что мы — освободители. Что мы Боги. Или, по крайней мере, Дети Богов.
— Это так. — Лейра чуть опустила голову. — Но сейчас все совсем иначе. Я… Я чувствую это, Эльз. Все гораздо серьезнее. Гораздо опаснее. И мне кажется…
Она резко замолчала, словно постеснявшись продолжить. Эльз нахмурил лоб.
— Что
