Гильберт Бриссен - Librum Debitori

 - Этого хватит…одним делом меньше. Ты очень помогла, Суигинто!

 - И еще…о сказках мы говорили долго, я даже успела соскучится, но не прерывала. Она их помнит, можешь не сомневаться. Но зачем тебе все это?

 - Садись, посмотришь, как я распоряжусь ценными знаниями. Только когда Суисейсеки будет нести траву — не трогай, ладно?

 - Она здесь? И зачем мне трогать ее траву? — Суигинто даже удивилась.

 - Очень уж она красивой вышла, и не менее опасной. Почти как ты, — улыбнулся я, — но не о том речь. Я готовлю оружие против статуй, необычное, но, надеюсь, эффективное.

 - Эту вонючую смесь?

 - О нет, это лишь фиксатор мыслей. Сейчас сама все увидишь.

 Зачерпывая серебряными нитями вязкую мерцающую субстанцию, я рисовал на металлических шарах станка извивающиеся вензеля знаков, призванные удерживать энергии фиолетового плетения. Затем, повертев немного отладочные винты, я взял со стола небольшой свинцовый слиток и легким усилием придал ему вид собственного лица — в миниатюре, разумеется. Получившийся слепок я покрыл другой пастой изнутри и тоже вставил в крепления станка. Заинтересовавшаяся Суигинто перебралась поближе, усевшись на стопку книг и наблюдая за моими манипуляциями.

 Дальше пришлось концентрироваться куда более серьезно, чем раньше, но все же в собственном сне это было вполне возможно. Сперва тускло, а потом все ярче засветились плетения Маски Лжеца, и первые струйки букв выплеснулись с моего лица, притягиваясь к знакам на станке и завиваясь вокруг них тонкими переливающимися перламутром спиралями. Все больше и больше строк лилось наружу, пока, наконец, они не скрыли под собой большинство шариков, тянувшихся из путаных механических глубин на блестящих ножках.

 Дождавшись, пока последние буквы присоединятся к своим товаркам в их неторопливом вращении, я отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. Мой ткацкий станок был заряжен и готов к работе.

 - Я усыпила их же, медиум! — довольная Суисейсеки вбежала в комнату и не замечая Суигинто, затараторила, — Они совсем–совсем не хотели успокаиваться же, но я спела им песни ночного леса же, а они совсем не утихали! Таакие непослушные цветы же! Только лунная колыбельная помогла, иначе же никак…

 - Продолжай, нам всем очень интересно, — язвительным тоном ответила Суигинто, заметив, что Суисейсеки замолкла, увидев ее

 - Ну вот и все же, в общем…они спят же…как ты и просил… — почему–то стушевалась Суисейсеки.

 - Ты молодец, быстро справилась с ними, — подбодрил ее я, — Принесешь сюда один, или тебе помочь?

 - Нет, нет, Суисейсеки сама справится же, ты можешь его напугать!

 - Хорошо, тогда неси его вон туда, на подставки и садись смотреть.

 - Быть может, я помогу, сестра? — Соусейсеки тоже пришла ко мне в гости, что не могло меня не обрадовать.

 - Да, Соусейсеки, тебя цветы не испугаются, а ящики тяжелые, пойдем же!

 После того, как ящик со склонившимся во сне цветком разрыв–травы занял свое место, я снова принялся за работу. Выдергивая из тихо гудящих мотков текстов ниточки фраз, мои покрытые холодящим составом пальцы деловито сновали, сплетая из них узорчатое тело воплощенного обмана. Идея моя была безумна и проста одновременно. Если Мегу удалось наделить части своего сна личностями, то наделить часть сна примитивным сознанием еще проще. Фактически, я плел из энергий Маски незамысловатого чатбота, наполняя его провокационными и лживыми мыслями и текстами с одной–единственной целью — отвлечь статуи от их сводящего с ума шепота. Но смысл моего причудливого создания был не только в этом — заставляя личности статуй вступать с ним в бессмысленный спор, раздражая и провоцируя их, оно должно было подобраться поближе и по моему приказу сунуть в их открытый рот спящую разрыв–траву. Подобное угощение точно никому не пошло бы на пользу, и я злорадно улыбался, красочно представляя себе последствия.

 Постепенно мне все меньше приходилось двигать пальцами — механизм успешно справлялся с задачей, и мой гомункулус, напоминающий пустой изнутри клубок фиолетовых лент текста, завертелся, дернулся, выпуская из себя «шею» из самых широких лент и приложил ее к свинцовой заготовке, слегка оплавляя металл в месте соприкосновения.

 Я поежился, когда странное существо повернуло ко мне свое — или мое? металлическое лицо и медленно, с трудом растянуло свинцовые губы в пугающей улыбке. А затем оно протянуло вниз ленты — ручонки и с величайшей осторожностью вырезало из ящика с землей круг с прячущимися в нем корнями разрыв–травы, поднимая его и пряча в своем полом животе. Крохотные ладошки четырех меньших рук нежно поглаживали листья и лепестки, словно успокаивая спящую траву. Наконец, цветок скрылся в переплетении фиолетового и существо снова посмотрело на меня — и я прочел гордость в его мертвых глазах.

 Взяв на руки свое творение, я повернулся к затихшим куклам, поглаживая гомункулуса по лысой свинцовой голове.

 - Знакомьтесь со старшим из братьев, крошкой Цахесом. Он не слишком красив, и честностью не страдает, но кое–чем сможет нам помочь. В его маленьком теле спит большая сила, и этот храбрый малый одолеет злого каменного великана, став настоящим сказочным героем. Правда, Цахес? — и существо заурчало, ластясь ко мне холодной головой.

 - Что это за дрянь, медиум? — первой заговорила Суигинто, которой явно не слишком понравилось увиденное.

 - Эта дрянь, как ты говоришь, снесет голову самой большой статуе во сне Мегу без особых усилий, а его братья, еще не родившиеся, уничтожат остальных.

 - Обязательно было делать его…таким?

 - Он наг и слаб, как и все младенцы, не вини его. Чтобы он обрел полную силу, я попрошу у тебя кое–что.

 - У меня? Что же

 - Пёрышко. Он птенчик, а не клубок лжи, просто еще неоперившийся.

 - Что ж, держи, — и она вытряхнула на нас ворох перьев, закружившихся вокруг черным дождем.

 Цахес внимательно наблюдал за ними, а затем вдруг схватил одно и вставил себе в затылок, глядя на меня, словно искал одобрения. Я благосклонно улыбнулся и кивнул ему.

 Спустя пару минут вместо неприятного фиолетового клубка по полу мастерской бегал пушистый комок перьев, из которого поблескивало улыбающееся металлическое лицо. Теперь куклы уже не смотрели на него с неодобрением, а даже улыбались, глядя на его смешные ужимки. Я слегка напрягся, когда Соусейсеки взяла его на руки, но крошка Цахес знал своего будущего врага в лицо и лишь мурлыкал, когда она чесала ему спинку.

 Мы еще долго работали в тут ночь. Пушистый выводок Цахесов резвился под ногами, и я даже засмотрелся, как трогательно старший заботился о том, чтобы меньшие не выбегали наружу, на неизведанные пространства сна.