Люциус Шепард - Ночь Белого Духа

Для Элиота начался финальный отсчет времени.

Прошел час. Элиот расхаживал в арке от двери до двора. Во рту у него совсем пересохло, суставы казались хрупкими, словно их удерживали вместе лишь хилые проволочки амфетамина и адреналина. Полнейшее безумие! Он только подверг себя и Микаэлу еще большей опасности. Наконец на втором этаже хлопнула дверь. Элиот попятился на улицу, наткнувшись на двух неварских девушек, с хихиканьем отскочивших от него. Толпы двигались в сторону площади Дурбар.

— Элиот!

Голос принадлежал Микаэле. Элиот ожидал услышать утробный хрип демона, и, когда Микаэла вошла под арку — ее белое кашне на фоне темного двора будто источало бледное сияние, — он с удивлением обнаружил, что она ничуть не переменилась. На лице ее читалась лишь обычная для нее апатия, и только.

— Я раскаиваюсь, что ударила тебя, — промолвила она, направляясь к Элиоту. — Я знаю, что ты меня пальцем не тронул. Просто я расстроилась из-за вчерашнего.

Элиот продолжал пятиться.

— В чем дело? — Она остановилась в дверном проеме.

Быть может, виной всему было его разыгравшееся воображение или лекарства, но Элиот готов был присягнуть, что ее глаза куда темнее обычного. Он трусцой отбежал на дюжину ярдов и остановился, глядя на нее.

— Элиот! — этот вопль был полон ярости и отчаяния.

Элиот глазам своим не поверил, увидев, с какой скоростью метнулась к нему Микаэла. Сначала он несся во весь дух, виляя из стороны в сторону, чтобы не натыкаться на окружающих, с ходу проскакивая мимо встревоженных темнолицых прохожих; но через пару кварталов он нашел более рациональный ритм и начал предугадывать препятствия, заранее вырываясь из толпы и снова смешиваясь с нею. Позади послышались гневные вопли. Оглянувшись, он увидел, что Микаэла настигает его по прямой, расшвыривая людей направо и налево без малейших усилий. Элиот поднажал. Толпа стала гуще, и ему приходилось держаться у стен, где народу было поменьше, но даже там было трудно поддерживать хороший темп. Перед его лицом размахивали факелами, молодежь распевала, взявшись за руки и образуя барьеры, еще более тормозившие продвижение Элиота. Он больше не видел Микаэлу, но легко мог проследить ее продвижение по вскинутым кулакам и дергающимся головам. Суть происходящего начала ускользать от него, утрачивая связность. Его окружали всполохи факелов, разноголосый гомон, волны ароматов и вони. Сам он казался себе одинокой щепкой в искристом месиве, текущем по каменному желобу.

На краю площади Дурбар он мельком заприметил темный силуэт, высившийся у массивных позолоченных дверей храма Дегутал, более крупный и более антрацитово-черный, чем лха мистера Чаттерджи — силуэт одного из старых, могущественных духов. Вид его ободрил Элиота и помог восстановить душевное равновесие. Значит, план он понял правильно. Но зато тут начался самый опасный этап — он потерял Микаэлу из виду и увяз в толпе. Если она настигнет его сейчас, бежать Элиоту будет некуда. Пытаясь растолкать окружающих и удержаться на ногах, он волей-неволей последовал за толпой в храмовый комплекс. Многоярусные крыши пагод уходили во тьму, будто диковинные уступы на склонах гор, вершины которых затерялись во тьме безлунной ночи; толпа текла по узким — едва десять футов шириной — мощеным дорожкам плотным потоком, будто лава. Мерцание вездесущих факелов бросало на стены оранжевые отсветы, затевая неистовую пляску теней, высвечивая сердитые лица на карнизах. Позолоченная статуя обезьяньего бога Ханумана будто бы раскачивалась на своем пьедестале. От лязга кимвал и аритмичного рокота барабанов сердце Элиота то и дело сбивалось с такта, энергичное улюлюканье флейт словно вычерчивало осциллограмму его дергающихся нервов.

Проносясь мимо храма Ханумана Дхока, он заметил в какой-то сотне футов от себя маску Белого Духа, установленную в исполинской нише храмовой стены и сияющую над головами толпы, будто личина злого клоуна, отражая свет ламп, развешанных среди гирлянд молитвенных флажков. Толпа хлынула быстрее, швыряя Элиота туда-сюда, но он все-таки ухитрился заприметить еще двух лха в дверном проеме храма Ханумана. Оба оплыли книзу, исчезая, и надежды Элиота вспыхнули с новой силой. Должно быть, лха засекли Микаэлу и теперь, наверное, перешли в нападение! К тому моменту, когда толпа вынесла его почти к самой маске, Элиот пребывал в полной уверенности, что избавился от опасности. Они наверняка уже покончили с изгнанием демона. Проблема лишь в том, как теперь ее отыскать. И тут Элиот осознал, что это самое слабое звено всего плана. С его стороны было полнейшим идиотизмом проглядеть подобное обстоятельство. Кто знает, что случится, если она рухнет посреди толпы? Неожиданно он оказался под трубой, торчащей у бога изо рта; огни просвечивали сквозь извергающийся из нее поток рисового пива, и, когда тот оросил лицо Элиота (без рыбы), холод мгновенно смыл с сознания тонкую поволоку химического дурмана, унося прочь ощущение силы. Голова закружилась, в паху запульсировала боль. Вдруг показалось, что громадный лик со свирепо оскаленными клыками и очумелым, напуганным взглядом начал вздуваться и опадать, раскачиваясь взад-вперед, и Элиот сделал глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя. Сейчас надо найти место у стены, где можно приткнуться, не дав напирающей толпе унести себя вперед, дождаться, когда откроется просвет, и отправиться на поиски Микаэлы. Элиот уже было собрался именно так и поступить, когда его схватили сзади за локти две мощные ладони.

Не имея возможности повернуться, он искоса оглянулся, изо всех сил вытянув шею. Микаэла злорадно ухмыльнулась ему: попался, мол, голубчик! На месте глаз у нее зияли беспросветно черные овалы. Одними губами она произнесла его имя — голос потонул среди музыки и криков — и начала толкать Элиота перед собой, прокладывая дорогу в толпе его телом, будто тараном. Посторонним казалось, что он просто заступает дорогу девушке, хотя его ноги болтались над землей. Рассерженные невары кричали на Элиота, расшвыривающего их в стороны, он тоже вопил, но никто ничего так и не заметил. Через считанные секунды они прорвались в переулок, пробираясь среди скоплений пьяных гуляк. Элиот взывал к ним о помощи, но те лишь смеялись, а один даже передразнил его вихляющийся, развинченный бег.

Войдя в дверь, Микаэла понесла Элиота по коридору с земляным полом и ажурными стенами; оранжевый свет ламп, пробивающийся сквозь орнамент, отбрасывал на землю затейливые узоры. Коридор вывел их в тесный дворик; деревянные стены и двери, потемневшие от времени, украшала замысловатая мозаика из слоновой кости. Остановившись, Микаэла швырнула Элиота к стене. Удар оглушил его, но Элиот все равно узнал двор одного из буддистских храмов, обрамляющих площадь. Кроме статуи золотой коровы в натуральную величину, во дворе ничего не было.